Туман настоящего. Несколько жизней

– Я не о том, мне интересно, чего бы ты хотела?
– Ты меня не слушаешь! Я же сказала, что мечтаю об изумрудах! Они так изумительно на мне смотрятся. Зачем страшной старухе такие камни?
– А еще о чем ты мечтаешь?
– Еще… о брильянтах, еще о титуле!
Бенедикт пристально смотрел ей в глаза, пытаясь понять, говорит она искренне, или издевается над ним. Лаура надула губки, забралась ему на колени, развязала ленту, стягивающую его волосы в хвост, и продолжала уже шепотом говорить о драгоценностях.
Под утро Бенедикт вернулся домой. Велел слугам собираться и провалился в темный тягучий сон, в котором Лаура пила зеленое вино из изумрудов и душила его лентой для волос старуху, похожую на мумию. Проснувшись после обеда, Бенедикт велел закладывать лошадей, чтобы отправиться в поместье.
Бенедикт. Портрет 
Темная тяжелая туча стремительно надвигалась, в ворота поместья его карета въехала под проливным дождем. В библиотеке растопили камин. Беатрис ждала его, радостно улыбаясь. Она оставалась прежней, но что-то в ней изменилось. Бенедикт поглядывал на нее, пытаясь ухватить эту перемену.
– Я привез новые книги! Как продвигается работа над портретом?
– Он завершен, Уолтер нанес слой лака. Завтра он представит свою работу.
– Хорошо. Не скучала?
– Немного… – Беатрис смущенно опустила – Но я брала уроки живописи, дочитала историю Древнего Рима…
– И у тебя много вопросов?
– Конечно! Я так мало всего знаю…
Утро было ясным и свежим. Бенедикт распахнул окно в кабинете. Слуга доложил о приходе художника. Уолтер был бледен, заметно волновался, но пытался скрыть свое волнение. Он торжественно внес картину, закрытую полотном. Внимательно оглядел кабинет и поставил холст на каминную полку.
– Господин, кажется, это моя лучшая работа… Но судить о ней, безусловно ваше право…
Дрожащей рукой художник снял полотно. С холста смотрела Беатрис. Бенедикт невольно замер, пораженный ее красотой. Волосы короной уложены на голове, прямые брови, большие голубые глаза излучают свет, прямой аккуратный нос, четко очерченный рот, нитка жемчуга на шее и простое платье. Мужчины в молчании изучали портрет, только птицы щебетали за окном. Бенедикт смог понять суть перемены, произошедшей с его воспитанницей, она повзрослела. С холста на него смотрела юная леди.
– Да, это лучшая твоя работа. Хотя, ты несколько польстил своей героине…
– Нет, господин, – горячо возразил художник. – Я сожалею, что не смог передать всей красоты души этой дамы. Подобные ей приходят в этот мир не каждое столетие.
– Да…
Бенедикт щедро наградил художника. Портрет занял свое место в библиотеке. Литературные вечера возобновились. Бенедикт изредка ловил себя на том, что сравнивает портрет и оригинал, и все чаще портрет казался бледной копией Беатрис.
Туман настоящего 
Беатрис всегда любила гулять в парке. День был пасмурным, туман сначала стелился по земле, потом начал окутывать все вокруг. Огромные деревья, как призраки стояли в белой пелене. Тишина царила глубокая и мягкая, даже шаги по дорожке стали не слышны. Беатрис шла медленно, накинув на голову капюшон, когда из тумана возник всадник – это Бенедикт возвращался домой. Он спешился и придержал коня. Бенедикту в голову пришло, что фигурка Беатрис словно соткана из тумана и мрака, столько в ней было чего-то неосязаемого, загадочного.
– Похоже, туман решил поглотить наш мир.
– Да, но мне это даже нравится. Только вслушайтесь в это безмолвие!
– И тебе не страшно?
– Нет, мне кажется, что я попала в сон…
Они медленно шли к дому, наблюдая, как полотно дорожки выступает из белой пелены, показывая путь.
В доме было темно, наступил вечер. Туман плотно задрапировал стрельчатые окна библиотеки. Бенедикт устроился в кресле, пламя свечей горело ровно, в камине догорали красноватые угли. Беатрис сидела рядом с книгой, лицо ее, склоненное над страницей словно разделилось на две половинки: огненную теплую и призрачно-холодную темную.
 
– Сегодня ты говорила про то, что этот туман напомнил тебе сон. Ты помнишь свои сны?
– Да. Большей частью помню – она подняла голову и стала смотреть перед собой на книжные полки напротив. Иногда сны бывают интересные, яркие, как сказки. Но чаще – просто отголоски мыслей и воспоминаний… А вы? Что такое сны, на ваш взгляд?
– Половину жизни мы спим. Я много думал над этим. Всё зависит от человека, от того, как работает его мышление и воображение. Сны – величайшая загадка нашего существования. Иногда мне кажется, что там, за порогом сна есть еще одна жизнь. Когда мы засыпаем, но забываем про нашу реальность и живем в той сонной, неведомой вселенной. В ней другие законы и своя логика. Ты заметила, как сложно порой пересказать свой сон или записать его?
– Да… Там все иначе. Я еще никогда не пыталась записывать сны, но уверена, это будет непросто… У вас есть любимые сны?
– Трудно сказать. Есть несколько повторяющихся…
– Пожалуйста, расскажите!
– Хм… Чаще всего я вижу во сне аббатство – то самое, в скриптории которого могу поработать, когда бываю в городе. На мне монашеская ряса, я намного старше. Видишь ли, сны, как мне кажется, могут быть пророческими, или показывать одну из вероятностей возможного развития событий… За стенами скриптория слышны выстрелы. Я очень волнуюсь. Но что-то ведет меня, подсказывает, что делать. Я иду к боковому выходу. С высокой стены смотрю на город, он погружен в туман. Вижу каменные ступени, ведущие вниз, сбегаю по ним, придерживая полы рясы. Бесшумно открывается тяжелая дверь, туман окутывает меня… – Бенедикт замолчал, погрузившись в воспоминание.
– А дальше? – Беатрис даже невольно придвинулась ближе.
– Дальше, – Бенедикт провел ладонями по лицу, словно снимая с него паутину сна – Дальше, ничего нет, я просыпаюсь. У одного мудреца я прочитал, что, если записать сон, то можно понять его смысл.
– Получилось?
– Нет. Это сновидение пока хранит свою тайну… – сказав это он улыбнулся и невольно зевнул. – Кажется, пора в объятия Морфея! Хороших снов и пусть к нам придет яркая волшебная сказка!
Беатрис некоторое время не могла уснуть, она отодвинула штору, приоткрыла окно и стала ждать, когда тонкие полоски тумана вползут в комнату. Но вскоре сон пришел к ней и принес то самое сказочное видение, которого она ждала, сама того не осознавая, и которое напророчил Бенедикт.
Беатрис (из дневника). Сон 
Туман стелился по полям, туман окутал все. У него не было мыслей, только тупое упрямство: шаг, еще шаг, снова шаг. И вот из белой пелены выступила стена, он пошел вдоль нее, проводя пальцами по шершавой поверхности, стена оборвалась дверным проемом. Он шагнул туда в полную темноту. Шаг, еще шаг. Что-то блеснуло впереди. Слабый огонек в тягучей тьме. Так. Теперь туда, к нему. Это огонь, и кто-то сидит рядом. Кто-то важный, ради которого нужно было так упорно идти сквозь туман. Вот оно! Еще усилие – нужно разбить склянку. И звук разбитого стекла облако тускло-серебристой в темноте магической пыли…
– Ты ошибся, гость… Это не то заклинание. Но я рад, что ты смог дойти. Посмотри сюда!
Он прищурился, пытаясь понять, чего от него хотят. Яркая вспышка света, и мир преобразился.
Большая комната, летний солнечный день за высоким окном, пение птиц. Худощавый немолодой человек в темной мантии с очень умными и понимающими глазами стоит перед ним.
– Я рад тебе, рыцарь! Не волнуйся. Все уже позади. Я снял заклятье! – он подал знак, и слуга протянул гостю большую чашу – Пей. Будет легче.
Тот, кого назвали рыцарем, сделал робкий глоток, а потом залпом допил содержимое. По телу разлилось тепло. Получилось глубоко вздохнуть.
– Так. Хорошо. У тебя будет много вопросов, но сначала тебе нужен отдых. За этой дверью ванна, а здесь кровать.