После поцелуя (ЛП)

– Миссис Ховард едва не упала замертво, когда увидела, что Боу-стрит сделало с вашими вещами, мистер Уоринг, – произнес Холиуэл, когда взял поводья Париса, чтобы завести мерина в конюшню. – Ничуть не помогло и то, что лорд Брэмуэлл Джонс заявился с утра пораньше и приказал ей перестать суетиться и идти домой.
– Сейчас она здесь?
– Ага. Она вернулась совсем недавно. Подметала кучу разбитой посуды, когда я в последний раз видел ее.
– Спасибо.
Когда Салливан направился к маленькому коттеджу, то больше всего ему хотелось провести несколько мгновений в одиночестве, чтобы подумать – или не думать, так как от всплывающих в памяти лица, поцелуев и голоса Изабель у него ныло в груди и перехватывало горло. В гостиной он остановился. На полу лежали разбросанные клочки и разбитые осколки его жизни. Стены по большей части были голыми, а подушки для сиденья оказались разодранными, перья и вата, словно снег, устилали пол.
– О, мистер Уоринг, – заголосила, повернувшись, миссис Ховард, сметавшая перья с приставного столика, – вы живы! Я думала, что они могут сразу повесить вас, и тогда какая польза была бы от того, что выяснилось, что этот треклятый лорд Тилден причинил вам зло?
– Благодарю вас, миссис Ховард, – Салливан отмахнулся от пухлой женщины, а затем остановился у подножия лестницы. – Миссис Ховард, я сам позабочусь об этом. Возьмите выходной на остаток дня. И на завтра тоже. С полной оплатой.
– Но здесь такой беспорядок, мистер Уоринг. Как вы…
– Я позабочусь об этом.
Она медленно опустила тряпку.
– Что ж, хорошо, сэр. Я поставила в печь жаркое в надежде, что вы будете живы и вернетесь к нам вовремя, чтобы съесть его.
– Очень любезно с вашей стороны. Увидимся послезавтра.
– Да, мистер Уоринг.
Из маленькой спальни он прислушивался до тех пор, пока не услышал, что экономка ушла. Слава Богу. Если еще один человек скажет ему, как ужасно, что его обвинили в кражах, и он точно кого-нибудь ударит.
Пока он стоял там, Салливан осознал, что он воняет. От него пахло тюрьмой, какими-то неописуемыми запахами, которые невозможно было спутать с чем-то еще. Нахмурившись, он стянул жилет, рубашку и сапоги, а затем спустился вниз и вышел на улицу, чтобы наполнить водой ведро. Стоя у колодца, Салливан опрокинул его себе на голову. Господи, как холодно. Он сделал это снова. И еще раз.
Когда Салливан выпрямился, тряхнув головой, чтобы убрать с глаз мокрые волосы, он внезапно забыл о холоде и влажности. Она была здесь, сидела на лошади и смотрела на него с другого конца двора. Изабель.
 Глава 25 
– Дуглас, ступай, поговори с конюхами, – проговорила Изабель, не сводя глаз с Салливана.
Вода медленно стекала ручейками по его обнаженной груди. Влажный, скользкий и восхитительный. У нее пересохло во рту.
– Никуда я не пойду, – воскликнул ее брат.
Она уже забыла, что здесь Дуглас. Салливан и прежде заполнял ее мысли. Но теперь, после того, как она едва не потеряла его, Изабель едва могла вспомнить, что надо дышать, после того, как увидела его.
– Эй, Тибби!
Она подпрыгнула, не уверенная, в какой раз – в первый или в пятый – Дуглас назвал ее по имени.
– Что такое? Ради всего святого.
– Я сказал, что нам нужно ехать. – Брат нахмурился, глядя на нее. – Неужели ты не понимаешь, как много неприятностей ожидает нас, если отец узнает, что мы приехали сюда? Не говоря уже о матушке.
– Да, я знаю. Очень большие неприятности. Ступай прочь, Дуглас.
Ее брат вздохнул, а затем спрыгнул вниз из седла.
– Когда я влюблюсь в какую-нибудь девушку, – проговорил он, помогая ей спуститься с Зефир, – то постараюсь вести себя при этом более разумно. – Он понизил голос. – Это плохая идея, Тибби.
– Ты твердишь об этом уже двадцать минут, – пробормотала Изабель в ответ. – Я не могу объяснить это тебе. Мне нужно поговорить с ним.
Дуглас кивнул, когда она выпустила его руку.
– Я видел тебя сегодня утром. Я понимаю.
Она наклонилась ближе.
 
– Тогда уходи.
– Яйца Люцифера, – проворчал он. – И не говори отцу, что я так выражаюсь. Потому что, как я полагаю, я могу говорить все, что захочу, пока храню твои секреты.
– Да, полагаю, что можешь.
Дуглас направился в сторону конюшни, и девушка увидела, как он вступил в беседу с одним из грумов. Когда она повернулась, чтобы снова посмотреть на Салливана, то все, что осталось у колодца – это большая лужа и ведро. Никаких следов самого Салливана.
На мгновение Изабель застыла. Он на самом деле вошел в дом, даже не потрудившись поздороваться. Она знала, что Салливан видел ее. С прищуренными глазами и сжимающимся сердцем девушка подошла к парадной двери и распахнула ее.
– Я велел тебе держаться от меня подальше, – прорычал Уоринг, стоявший сразу возле двери.
– И как я должна сделать это? Вчера я думала…
Салливан схватил ее за плечо и вытолкнул обратно на улицу.
– Ты должна сделать это вот так. Я не хочу видеть тебя здесь.
Он закрыл дверь перед ее носом.
Изабель сердито уставилась на крепкие дубовые доски. Он на самом деле вышвырнул ее из своего дома. После тех ощущений, которые она пережила сегодня утром, легко можно было бы умереть. А теперь Салливан даже не хочет смотреть на нее. Люди, которых она знала всю свою жизнь, прошлой ночью повернулись к ней спиной и сплетничали о ней, а все, о чем Изабель могла думать – это поехать и прикоснуться к нему.
Девушка повернула ручку. Дверь не двинулась с места. Салливан заперся от нее. Она – дочь маркиза, а он – чертов… кто-то там, и думает, что сможет отдавать всем приказы. Она разберется с этим.
Изабель прошла обратно во двор, схватила пустое ведро для воды и вернулась к двери. Затем она бросила ведро в дверь. Оно отскочило с громким стуком.
– Открой дверь!
Тишина.
Девушка подобрала ведро и снова бросила его. В этот раз ведро сломалось с убедительным треском.
– Впусти меня!
Опять ничего.
Планки ведра были как раз такого размера, чтобы Изабель могла сжать одну из них в кулаке. Она подобрала одну и начала стучать ею по двери.
– Если ты пытаешься избежать сцены, – прокричала девушка, – то у тебя это очень плохо получается!
– Уходи.
– Я – титулованная леди, а ты – чертов простолюдин. Я требую, чтобы ты немедленно открыл эту дверь!
– Нет.
Она продолжила стучать. Из конюшни вышел один конюх, потом другой. Затем снова появился ее брат. Изабель не переставая колотила по двери.
– Ты думаешь, что ведешь себя чертовски благородно, не так ли? Ты трус! Ты проклятый тру… Ой! – Ей в ладонь вонзилась щепка.
Дверь открылась.
– Ты поранилась, – воскликнул Салливан и взял ее за руку, чтобы втянуть внутрь. – Что ты сделала?
На нем все еще не было ничего, кроме брюк, а они влажно облегали его бедра.
– Ничего страшного. Щепка.
Салливан закрыл за ней дверь. Что ж, по крайней мере, она проникла в дом.
– Позволь мне взглянуть. – Он направил ее в сторону окна, держа ее руку ладонью вверх своими длинными пальцами. Пальцами художника, осознала Изабель, даже несмотря на мозоли. – Глубокая заноза. Не двигайся.
– Я… Ой!
Изабель попыталась вырваться, но он крепко держал ее за руку, вытаскивая длинный острый кусочек дерева из основания ее большого пальца. Капелька крови выступила на поверхности, и Салливан поднес ее ладонь к губам и нежно пососал. Ее колени подогнулись.
– Изабель. – Салливан подхватил ее, нежно опустил на пол и встал на колени возле нее. – С тобой все в порядке?
– Нет, конечно, нет, идиот. – Она толкнула его в голое плечо, стараясь не обращать внимания на тепло кожи под своей ладонью. – Ты выбросил меня из своего дома.
 
– И еще раз, я просил тебя держаться подальше от меня.
Несмотря на его слова, Салливан не выпускал ее раненую руку. И его собственные пальцы слегка дрожали.
– Мы оба знаем, как нужно поступать правильно, – произнесла девушка, интуитивно проводя кончиками пальцев по его голому плечу. – Но вчера – и этим утром – я думала, что тебя собираются повесить. Я прошу прощения, если не смогла… не смогла перестать испытывать какие-то чувства из-за того, что ты сказал, что я не должна этого делать.