Амнезия

Ладно, в общем-то, именно этого хотят люди, уезжая в дикие края. По крайней мере, некоторые люди. На время отключиться от суетного мира. Отдохнуть и расслабиться.
Я постаралась сосредоточиться на дороге. По пути попадались все более мелкие и редкие городки и поселки, и за окнами становилось все темнее и холоднее. Не успев толком опомниться, я свернула с федеральной автострады и начала подниматься в горы.
Прикинула, что Джони и Майкл, вероятно, отправились в какой-нибудь бар. Хотя наш дом на озере находился в относительно удаленном от цивилизации местечке, его, конечно, не сравнишь с Юконом [10]. Лейк-Плэсид популярен у туристов, особенно летом. Пол, не слишком приветствуя пеший туризм или житье в кемпингах, любил наш дом за его деревенские прелести. Строил там лодку, рубил дрова, даже считал себя своего рода Полом Баньяном [11]…
Заметив метнувшуюся на дороге тень, я вдавила ногу в педаль тормоза, но опоздала. Мой «Рейнджровер» врезался в оленя, пытавшегося проскочить по этой извилистой горной дороге. От удара тот пролетел над капотом, врезавшись в лобовое стекло. Меня швырнуло вперед, тут же начала надуваться подушка безопасности, а я успела лишь вскинуть руки, защищая лицо.
Мощный напор надувшейся подушки припечатал мои руки к голове, и часы, проехавшись вверх по щеке, до крови расцарапали кожу где-то выше. Оленя отшвырнуло куда-то влево, но я все равно ничего не видела, лишившись обзора из-за подушки безопасности. Я осознавала лишь, что моя нога все еще давила на тормоз и шины визжали, но машина еще по инерции двигалась вперед. Потом дорога, казалось, куда-то провалилась, и на мгновение «Рейнджровер» вообще оторвался от земли. Но тут же врезался в ограждение, а меня отбросило назад на спинку сиденья, и затылок треснулся о подголовник.
Автомобиль, скрежеща, проехался вдоль обочины и наконец замер.
Каким-то образом в этой неразберихе включился индикатор поворота, и теперь только его тиканье нарушало тишину.
С момента столкновения с оленем прошло от силы три секунды, но казалось, все происходило одновременно и в реальном времени, и в замедленной съемке.
Я потеряла сознание.
  
Часть III
   
Глава 19
 
ДОКТОР ЭМИЛИ ЛИНДМАН
ЗАМЕТКИ ПО СЕССИИ
14 МАЯ
СЕАНС 1
«Сегодня состоялся первый часовой сеанс с Томасом Бишопом. Как обычно, я буду записывать данные по сеансу и дополнительно оценочные сведения по следственному делу.
Томасу восемь лет. Он предпочитает, чтобы его называли Томом. Единственный сын в семье состоятельных родителей. У него нет истории психических заболеваний и никаких медицинских проблем. Согласно его медицинской карте, новорожденный Том набрал 10 баллов из 10 по шкале APGAR [12]. В пятилетнем возрасте, упав с дерева около дома, он сломал две кости левой руки. И у него также остался шрам на внутренней стороне бедра от падения с какой-то ограды.
Его отца недавно убили при попытке ограбления.
По мнению полиции, Том не только видел своего отца вскоре после того, как тот умер от ударов тупым предметом по голове, но и, возможно, был свидетелем самого нападения. Заключение основано на собственных противоречивых заявлениях Тома, начиная с того момента, когда полицейские впервые разговаривали с ним и его матерью в ночь нападения, и далее на его ответах ad litem [13] на следующий день в отсутствие матери и ответах во время третьего опроса несколько месяцев спустя, вновь ad litem в отсутствие матери.
Расхождения в показаниях содержатся в полицейском отчете. Том сначала сказал, что услышал шум и встал с постели. Позже он заявил, что проснулся от крика матери и нашел ее на кухне с недавно умершим отцом. Наконец, снова заявил, что его разбудило то, что он назвал “страшной дракой”, и тогда он выскользнул из своей комнаты.
 
Я вижу глубоко горюющего мальчика, впервые переживающего серьезную психологическую травму. Моя работа в данном случае, по сути, заключается в том, чтобы определить, настолько ли сильна его травма, что он либо не хочет, либо не может адекватно и надежно вспомнить события той ночи. Но я также очень хочу предоставить Тому некоторые основные средства, способные помочь ему начать процесс исцеления.
На этом первом сеансе мы получили возможность немного узнать друг друга. Я не давала Тому никаких заданий. Он явно встревожен, но внешне не проявляет каких-либо признаков фобий, как и потери социальных функций. Способен отвечать и задавать вопросы. Смотрит в глаза, хотя его взгляд рассеян. Нервничает, как будто сознавая, что его пребывание здесь может привести к чему-то неприятному».
* * *
Я услышала стук в стекло.
– Мэм? Мэм, вы слышите меня? – спросил какой-то обеспокоенный автомобилист.
Я попыталась ответить, но губы, казалось, онемели. Я прищурилась и кивнула. Надувшаяся подушка безопасности ограничивала мои движения. Со лба над левым глазом стекали какие-то капли.
– Я попробую открыть дверцу, ладно? – вновь сказал водитель.
В голове у меня что-то болезненно пульсировало. Шея онемела, и просто от попытки кивнуть острая боль прошила позвоночник до самого основания черепа, взорвав уши. Водитель взялся за ручку дверцы и попытался открыть ее. Дверца не сдвинулась с места. Мне пытался помочь бородатый парень лет двадцати-тридцати.
Где я?
«Я во что-то врезалась…»
– Заклинило, – сказал он, опять попытавшись открыть дверцу. Бесполезно. Его глаза поблескивали в свете фар, парень с отчаяньем глянул на меня сквозь окошко. – Не могу поймать сигнал, – добавил он, показывая мне свой телефон.
Он начал говорить что-то еще, но отвернулся – его явно что-то отвлекло. По-моему, я услышала шум двигателя и увидела свет еще одних фар.
– Погодите, – сказал парень.
Мгновение спустя резкий скрежет металла вырвал меня из своего рода шокового оцепенения. Бородач вместе с помощником взламывали дверцу ломиком. После минутных усилий замок сдался. Дверца открылась, и в салон хлынул свежий ночной воздух.
Бородач потянулся ко мне, но пожилой седой мужчина в очках рядом с ним остановил его.
– Подождите-ка! Нам лучше не трогать ее. – Он внимательно оглядел меня. Я почувствовала исходящий от него запах мятной жвачки. И еще кое-что. Медный запах, но не от него. От меня. Запах крови. – Мэм, вы можете пошевелить головой?
Я осторожно подвигала шеей назад и вперед. Сильная боль ощущалась в связках, а не в самом позвоночнике.
– Похоже, могу, – ответила я, удивившись звучанию собственного голоса. Он прозвучал странно. Как будто я помолодела лет на двадцать. Или, может, на пятнадцать.
– Ладно, – сказал пожилой мужчина, – но как вы ощущаете шею и голову? Нам не хочется усугубить какие-то ваши травмы…
Я начала сама вылезать из машины.
Пожилой мужчина отступил на шаг назад. Как и молодой водитель. Я не могла больше торчать в этой тачке. Подушка безопасности наконец-то сдулась, и я смогла вытащить ноги и поставила их на дорогу. Оба мужчины топтались рядом, протягивая ко мне руки, словно сомневаясь, могут ли они помочь мне. Наконец парень решился взять меня под руку, чтобы поддержать.
– Вы сильно врезались, – сказал он. – Наверное, в ограждение, и от этого удара заблокировало дверцы.
Слушая его, я вглядывалась в другую сторону дороги. Там возле обочины лежал на боку олень. Его голова была словно в исступлении отброшена назад. В приоткрытой пасти розовел маленький язык. Один глаз, блестящий и черный, его взгляд над темным асфальтом устремлен на меня.
– Моя жена поехала вперед, – сказал пожилой мужчина, – чтобы покинуть эту мертвую зону и вызвать полицию.
Я поняла, где мы находились. Вероятно, всего в миле или двух от межштатной автомагистрали I-87. На ветреном горном перевале перед поворотом к Лейк-Плэсиду. За ограждением темнел крутой овраг с приметными островерхими соснами. Включенные фары моего «Рейнджровера» пронзали тьму над большим провалом.