Легавый (СИ)

— Послушайте, сударь, — окликнул я остановившего лошадь кучера, — нам бы к барже непосредственно.
— Грешно вам, барин, ломаться над простым человеком, — внезапно обиделся и даже рассердился тот. — Ну какой я вам сударь? Постыдились бы! Ведь приличный с виду господин. Коли даже и подгуляли, всё едино, не след так с людьми-то.
— А что не так-то? — недоумённо повернулся я к Пехову. Ничего себе, выговорили мне тут на ровном месте.
— Не по чину ему в сударях али господинах ходить, — отмахнулся ротмистр, поясняя. — Вот и решил, что глумитесь вы над ним, — он по-дружески похлопал извозчика по плечу. — Ты, любезный, не серчай. Барин не со зла так сказывал. Не ведомы ему обычаи наши. Пришлый он.
— Оно и видать, что пришлый, — всё ещё обиженно, но хоть уже не зло, выдал кучер. — А к барже, даже и не просите, не поеду я. Там спуск не ахти какой. Я взад ни за что не ворочусь потом.
Ага, щас, так я ему и поверил. По роже-то видно было, что причина в ином — не хотелось ему соваться в неблагополучный райончик.
Но делать нечего, плюнули на упрямца и потопали пешком.
Вполне нормальная, хоть и малость извилистая, дорога, ведущая вниз к реке. Так что моё предположение полностью подтвердилось — надул нас хмырь этот наглый. Просто в лом ему было сюда соваться.
Жилых домов вдоль дороги не наблюдалось. Какие-то ангары да лабазы. Иногда вполне добротные постройки, хоть и заброшенные на вид, с каменными стенами и железными воротами. Но чаще всего деревянные развалюшки-сарайки с обветшавшими стенами и порой провалившимися крышами. Отовсюду веяло какой-то обречённостью.
Ещё и тишина стояла такая, будто вымерли все. Ни людских голосов, ни собачьего лая, ни даже пения птиц. Только наши шаги да редкие, непонятно откуда доносящиеся, вскрики ворон, заставляющие нервно вздрагивать и озираться по сторонам в поисках притаившейся в тёмных закутках неведомой опасности. Действовало весьма угнетающе на нервы. Так сильно, что пальцы, впившиеся в извлечённый из-под плаща и торопливо взведённый укорот, уже через минуту едва не сводило от напряжения.
Мой родственник барон тоже приготовил оружие. А ротмистр, шагающий впереди, так и вовсе поднял дротовик перед собой и непрестанно поводил стволом из стороны в сторону. Мне кажется, даже про раненную руку забыл. Брал на прицел узкие закоулки и зияющие чернотой провалы в стенах строений, что оказывались по мере продвижения ближе всего.
Вот где категорически не хватало орка. Даже скрывать не стану, будь он с нами, я бы нервничал не так сильно. Сам уж не рад был, что согласился выполнить условия гоблина. Да у меня даже колени дрожать начали. Вот будет позорище, если кто заметит. Странно, вроде уже в стольких передрягах побывал, а тут на тебе. И чего, спрашивается, постеснялся да не хряпнул для храбрости рюмашку, пока ужинали?
Однако спуск к реке прошёл без каких-либо неприятностей. Никто на нас не напал, хотя условия для засады, на мой взгляд, были идеальными.
Старая, чуть накренившаяся набок баржа с проеденными ржавчиной бортами и полуразрушенной надстройкой, лежала наискосок на обширном, поросшем невысокой травкой пустыре, что отделял заброшенные постройки от узкой песчаной полоски речного берега.
Приехали мы даже чуть раньше назначенного времени, но Жмых уже поджидал нас в компании своих приятелей. Мелкаш и Бугор без всяких сомнений. Эту разногабаритную троицу трудно не узнать даже издали. Тем более они так и не соизволили переодеться, до сих пор щеголяя всё в тех же комичных костюмах не по размеру.
— Честно говоря, — громко и зло обратился я к гоблинам ещё на подходе, — даже не думал, что вы явитесь. Жмых, ты использовал меня, скомпрометировав перед начальством. Ведь это вы помогли устроить бунт?
— Что поделать, дознатчик, — флегматично пожал тот плечами, — мой народ мне дороже твоей репутации. А коблы гибнут, копаясь в земле и добывая для вас каменный уголь. Чтоб вы, опять же, сжигали его и травили мой народ дымом.
— Вот значит как?! Борешься с прогрессом и поэтому решил использовать меня втёмную?
 
— Не с прогрессом, с людской глупостью, — скривил рожу Жмых. — Да и знай ты про всё, взялся бы нам помогать?
— Теперь точно не стал бы. Но давай к делу. Ты обещал вывести меня на Шварца. Где его искать?
— Моё слово — кремень, — нахмурился гоблин. — Пообещал, значит сведу вас. И нечего в меня своими стрелялками метить. Мне с вами воевать не резон. Других дел в достатке. Мелкаш, узнай, не привели ли господа за собой хвост.
Я думал, шустрый коротышка сейчас метнётся в ту сторону, откуда мы пришли. Но нет, никуда он не побежал. Сунул пальцы в рот и громко свистнул. Заливисто так.
Никогда не умел выдавать подобные трели. Мелодию тихонько понасвистывать — это ещё куда ни шло. Но вот так, чтобы аж птицы испуганно с крыш да деревьев повзлетали, увы, не научился. Сколько в детстве ещё пальцы в рот не пихал, одно невнятное шипение выходило. А потом и надобность в подобном умении как-то отпала.
Тут же раздалось сразу несколько ответных сигналов. Судя по всему, не подвело меня чутьё, наблюдали за нами. И наблюдателей, спрятавшихся среди построек, было много. Свист донёсся и с той улочки, по которой мы сюда шли, и с других, видимо, параллельных ей. Мне показалось, даже с баржи донёсся сигнал.
— Всё чисто, — осклабился Жмых, не дожидаясь доклада своего приятеля. — Давай, Мелкаш, зови эльфа.
Тот вновь засвистел. На этот раз как-то хитро́, переливисто, со сменой тонаций.
— Ну всё, — едва посвист Мелкаша оборвался, Жмых приподнял над головой котелок, типа прощаясь с нами, — я своё слово сдержал. Да ты не боись, дознатчик, Шварц тоже обещал лишь пару друзей с собой привести. Вы их ждите, а мы пошли.
Я от изумления ещё ничего ответить не успел, а гоблины уже развернулись и потопали прочь.
Вот как?! Я, если честно, рассчитывал на то, что Жмых просто выдаст какую-нибудь тайную «малину», где можно будет подловить эльфа. Вот туда я бы потом отправился полным составом, прихватив с собой и инспектора с орком, и, может даже, наряд жандармов в придачу. А этот гад Шварца прямо сюда позвал.
Останавливать гоблинов было бесполезно. Стрелять им вслед, как бы сильно мне не того хотелось, тоже. Тут уже не изменишь ничего, а если и изменишь, то вряд ли в лучшую сторону. Так что мы просто пялились в спины мелким паразитам, пока те не скрылись из глаз за одой из сараюшек.
— Вы уж простите, дорогой Влад, — вздохнул тяжело барон, — но я вынужден признать, в науке ведения переговоров вы отнюдь не преуспели. Напрасно вы доверились этому про́жиге. Гоблинам вообще не стоит верить, а данному субъекту и подавно.
— Но вы же, — вступился за меня ротмистр, — присутствовали при том, как заключался договор. Отчего же сразу не воспротивились.
— Так я и сейчас не противлюсь, — блеснул радостной белозубой улыбкой Анатоль и покрутил перед носом ротмистра укоротом. — Даже рад, что столь велика вероятность опробовать этого красавца в деле. Или вы решили, что я на попятную пойду? Неужто думаете, опасность меня страшит?
— К чему тогда ваши упрёки? — хмуро исподлобья глянул Пехов на барона.
— Помилуйте, мой друг, — пожал плечами Анатоль, — какие упрёки? Я лишь хочу сказать, что моему дорогому родственнику стоит более тщательно обговаривать условия заключаемых договоров. А то явится сюда ваш Шварц с целой армией, и останется нам лишь с честью пасть, продав свои жизни подороже. Но, уверен, даже тогда потеха выйдет знатная.
— Да какая уж в том потеха? — ещё больше нахмурился ротмистр, явно не окрылённый подобными перспективами. Уверен, что у него и сейчас одна Анна Германовна на уме. — Лично я на погибель не настроен. Не время на то, да и не место.
 
Пехов недовольно поджал губы и хотел ещё что-то высказать, но я лишил его такой возможности, перебив:
— Полно вам, господа. Наша погибель откладывается. Вон они идут. Если постараемся, справимся.
Шварц, появившийся на пустыре чуть в сторонке от улочки, по которой явились мы, никакую армию не привёл. Но и друзей с ним было не двое. Четверо.