Петр I

При всем своем пристрастии к быстрым действиям Петр умел выжидать, если так было нужно. Отрезав Карла от его тылов, царь не торопился с генеральным сражением, поскольку время играло на руку русским – шведская армия слабела и понемногу таяла, одни солдаты гибли в стычках с отрядами местной вольницы, другие умирали от болезней, третьи дезертировали. Собственно, если бы речь шла о шахматной партии, то в конце 1708 года Карлу полагалось бы признать свое поражение и сдаться, потому что его положение в перспективе было безнадежным. Но неугомонный шведский король был не из тех, кто сдается, особенно если поблизости находятся такие потенциальные союзники, как крымский хан и османский султан. Карл верил в свою счастливую звезду (и надо признать, основания для этого у него имелись) и, видимо, считал, что это он изматывает Петра постоянной угрозой удара с юга и разоряет его державу.
А Петр тем временем державу укреплял… Главное отличие Петра от Карла состояло, пожалуй, в том, что Карл на протяжении многих лет занимался одной лишь войной, перепоручив государственные дела своим сановникам (если король во что-то невоенное и вникал, то в самое наиважнейшее). А Петр успевал и воевать, и править. Пока Карл «рыскал по степям», Петр, указом от 18 декабря 1708 года, запустил губернскую реформу, которая сопровождалась созданием коллегий – центральных «отраслевых» управляющих органов, пришедших на смену приказам.
Прежде государство делилось на уезды и волости, которыми управляли из центра. Такое управление было малоэффективным, поскольку приказы тонули в куче мелких рутинных дел и часто «за малым не видели большего». Петр создал промежуточную управляющую инстанцию – губернскую администрацию, глава которой обладал полнотой административной, судебной и военной власти. Это позволило разгрузить Центр, а кроме того, управление стало более оперативным, поскольку губернаторы находились на местах. О том, какое важное значение Петр придавал деятельности «промежуточных звеньев», можно судить по тому, кого он назначил губернаторами. Ингерманландским (петербургским) губернатором стал Меншиков, азовским – Федор Апраксин, казанским – его брат Петр, московским – Тихон Стрешнев, киевским – Дмитрий Михайлович Голицын, начинавший службу в комнатных стольниках у юного Петра, архангелогородским – Петр Алексеевич Голицын, не блещущий умом, но верный и надежный, а Сибирью стал управлять Матвей Петрович Гагарин, прежде бывший комендантом Москвы.
На князе Гагарине хочется остановиться особо, для того чтобы показать, как могло измениться отношение Петра к своим сподвижникам. Матвей Петрович путал казну со своей мошной еще в бытность свою нерчинским воеводой, но тогда (в 1695 году) Петр просто сместил его, а годом позже приказал собрать сведения, касавшиеся уплаты таможенных пошлин, у купцов, которые торговали в Сибири при Гагарине (не иначе как заподозрил воеводу в контрабандной торговле с Китаем). Но тем не менее Гагарин сумел сохранить расположение Петра и «выслужиться» на руководстве гидротехническими работами по соединению Волги и Невы, а также на строительстве укреплений вокруг Москвы: при всех своих недостатках князь был хорошим организатором и разбирался в землестроительных делах. В принципе Петр довольно мягко относился к казнокрадству, понимая, что идеальных людей не существует – сидящий у реки от жажды страдать не будет. Верность царь ставил выше честности в денежных делах, и, возможно, князь Гагарин закончил бы свою жизнь в Сенате, если бы недоброжелатели не обвинили его в сепаратистских намерениях – своей волей дополнительные налоги в Сибири вводит, «без надобности и дозволения» сибирское войско увеличивает, да вдобавок еще и пленных шведов командирами ставит, самолично звания детей боярских раздает, иначе говоря, с царем себя равняет и не иначе как отпасть от государства собирается. Разумеется, измену Петр стерпеть не мог. В январе 1719 года князь Гагарин был арестован. Следствие растянулось на два года.
«Царь уважал его за многие прекрасные качества… – писал о Гагарине Геннинг Фридрих фон-Бассевич, президент тайного совета (по сути – канцлер) герцога Карла Фридриха Гольштейн-Готторпского, [97] бывший в курсе российских дел. – Дочь его была замужем за сыном великого канцлера Головкина, а сын был женат на дочери вице-канцлера Шафирова. Не желая подвергать его всей строгости законов, царь постоянно отсрочивал его казнь и для отмены ее не требовал от него ничего, кроме откровенного во всем сознания. Под этим условием, еще накануне его смерти, он предлагал ему возвращение его имущества и должностей. Но несчастный князь, против которого говорили показания его собственного сына и который выдержал уже несколько пыток кнутом, ни в чем не сознавшись, поставил себе за честь явиться перед виселицею с гордым и нетрепетным челом. Царь велел устроить ее перед домом, в котором собирался Сенат, полагая, что преступления и упорство виновного должны подавить всякое к нему сочувствие в душе людей ему близких… Молодой Гагарин, который еще недавно путешествовал по Европе, окруженный блеском и свитою, достойными владетельного князя, был разжалован и определен на службу простым матросом». [98]
 
К началу апреля 1709 года шведы вышли к Полтаве, бывшей одним из центров Левобережной Малороссии. Мазепа убеждал Карла брать Полтаву: возьмете город – и все Левобережье станет вашим. Карл, которому очень хотелось закрепиться в стратегически удобном месте близ османских и ханских владений, охотно согласился и осадил Полтаву, тем самым ускорив свой конец.
Слабо укрепленная Полтава (вал с деревянным палисадом плюс несколько земляных бастионов) представлялась легкой добычей, но небольшой гарнизон [99] под командованием полковника Алексея Келина успешно отбивал попытки штурма, которые следовали одна за другой с интервалом в несколько дней. К Полтаве постепенно стягивались русские войска, а 4 июня сюда прибыл Петр. На военном совете сначала обсуждали, «каким бы образом город Полтаву выручить без Генеральной баталии (яко зело опасного дела), на котором положено, дабы апрошами ко оной приближаться даже до самого города», но на следующий день, после тщательного обдумывания ситуации, Петр склонился к генеральной баталии.
Накануне сражения царь объехал все полки, призывая их сражаться не за царя, а «за Россию и российское благочестие». Интересы государства Петр всегда ставил выше собственных, потому-то столького и достиг.
Карл надеялся получить помощь от султана и Станислава Лещинского, но султан отказался ввязываться в войну с Россией, а полякам мешали пройти к Полтаве русские войска. В конце июня русская армия благополучно переправилась через реку Ворсклу и стала напротив шведского лагеря.
В нашем распоряжении есть подробное описание сражения, составленное очевидцами, – «Обстоятельная реляция о главной баталии меж войск его царского величества российского и королевского величества свейского учинившейся неподалеку от Полтавы сего июня в 27 день, 1709-го лета».
«Двадцать четвертого числа, пошли мы… со всею армиею и стали с четверть мили от неприятеля и, дабы оный на нас нечаянно не напал, учинили около обозу траншемент [внешнее ограждение]… Изволил Его Царское Величество всякое предуготовление чинить к нападению на неприятеля. Однако ж оный, по своей обыкновенной запальчивой отваге, в том нас упредил, и двадцать седьмого числа поутру весьма рано, почитай, при бывшей еще темноте, из дефилеев [выходов], в которых он во всю ночь свое все войско в строй поставлено имел, на нашу кавалерию как с конницею, так и с пехотою своею с такою фуриею [с яростью] напал, что хотя он многократно с великим уроном от нашей кавалерии и от наших редут, к которым приступал, отогнан есть, однакож наша кавалерия, понеже оную нашею инфантерией [пехотой] толь скоро выручить не могли, последи немного к нашему ретраншементу [внутреннему ограждению] уступити принужденна; однако ж паки скоро остановились и неприятеля атаковали, и оного правое крыло весьма сбили, и генерал-майора Шлипембаха, который тем крылом командовал, в полон взяли.