Банкет на перекрёстке (СИ)

Сказано — сделано. Приехал этот великий маркетолог к синьорам-барыгам и быстренько слабал концептуальный брэнд-миф: «Вам не нравится текила? Вы просто не умеете её пить!»
Само собой, тут же сговнякали рекламные ролики и фото со смазливыми девочками и загримированными под мачосов модельными мальчиками, которые на фоне аутентичного пейзажа кормили друг друга лимоном, посыпали солью и лизались, запивая всё текилой… И дело пошло.
Пипл, вмиг схавал рекламное фуфло и погнал обезьянничать, не представляя себе, что обезьянничают они с потной мексиканской нищеты, у которой нет ни сентаво на нормальное пойло…
Академик допил текилу и со смаком занюхал кусочком чёрного хлеба. Его рассказ возымел действие. Компания, затарившаяся текилой, мгновенно заменила лимоны на солёные с хреном-укропом-смородиновым-листом огурчики и продолжила вечеринку, выпивая и закусывая по-человечески.
  
28. Зона
 
Край урочища Гризли со стороны Болот
Дарька скользнула взглядом вдоль дороги, закусила губу, став похожей на испуганного ребёнка. Макар обернулся.
На пригорке показался Ждан. Остановившись на секунду, махнул им рукой, глянул назад и снова припустил тяжёлой трусцой. В кронах сосен зашумело. Налетевший порыв ветра принёс острое чувство опасности и будто наполнил всё вокруг напряжением. Видя, как глаза Дарьки заполняются слезами, Макар сжал зубы и прижал её к себе. Стоя так, оба смотрели на торопящуюся к ним фигурку как на грозовую тучу.
Уже подбегая Ждан ещё раз оглянулся и перешёл на шаг. В паре метров тяжело остановился, упёршись руками в колени. Роняя с лица градины пота, хватал воздух пересохшим ртом.
— Догоняют? — мрачно догадался Макар.
— Километра… полтора… — выдохнул Ждан, морщась от боли в груди. — Идут не шибко быстро, но вполне уверенно…
Он скинул промокший на спине рюкзак, расправил плечи и отстегнул с пояса флягу.
— Видать, со следопытом…- Ждан прервался на несколько глотков, утерев губы плеснул себе на макушку. — Поэтому я уже не тихарился, всё равно выследят. Сейчас в низину вошли, с минуты на минуту здесь будут.
Ждан поднял глаза на Макара, перевёл виноватый взгляд на Дарьку.
Умница Дарька кивнула, уронив со щёк бусинки слёз.
— Бегите. Я тут подожду, — она двинула ладошкой в сторону выворотня.
Ждан надел рюкзак. Устроил автомат под правым локтем, не глядя на Макара, твёрдо проговорил:
— Надо двигать.
Макар зажмурился, закинул на спину свою ношу. Взяв оружие в руку, жадно вгляделся в лицо Дарьки. Та одними губами прошептала — Беги! — и попятилась к выворотню.
Не сказав больше ни слова, мужчины сорвались с места. Проводив их взглядом, девушка отступила за выворотень и растворилась в тени кустов.
Она видела, как беглецы скрылись за изгибом просеки, а на пригорке со стороны низины показались первые фигуры в чёрных брезентовых плащах…
У поворота Макар всё-таки оглянулся. Глаза не заметили ничего, кроме тёмного пятна выворотня на фоне окружающей его блёклой зелени.
— Двигаем, — поторопил Ждан. — Надо найти подходящее место, иначе завязнем в бесконечных догонялках с прятками, а у нас дел куча.
Макар послушно прибавил ходу, и они затопотали трусцой к пересекающей просеку ЛЭП. Когда бурые опоры и свисающие до земли провода остались позади, Ждан заметно выдохся и перешёл на шаг. Ещё через сотню метров просека вынырнула из леса и, скатившись с пригорка, уткнулась в полотно заброшенной дороги. Пробившаяся сквозь трещины асфальта трава выгорела на солнце и торчала жёлтой неровной бахромой. Тощие берёзки вдоль дороги уныло шевелили поникшими ветвями, полоща на ветру мятую блёклую листву. Ждан внимательно всмотрелся в прогалы между деревцами. Над простирающимся за берёзками поле колыхались волны тёплого воздуха. Электры при дневном свете были не заметны, но между щедро рассыпанных жарок то и дело взвивалась занесённая в «трамплины» пыль, а по тому, как клубы пыли внезапно прижимало к земле, узнавались и «воронки».
 
— Хорошее место для засады, — решил Ждан.
Макар рассеянно кивнул но, взяв себя в руки, осмотрелся и указал на край сосняка.
— Заляжем на пригорке, дорога как на ладони.
— Угу, — согласился Ждан. — Пропустим до асфальта и начнём. Тут метров семьдесят, захочешь — не промажешь. А за дорогой аномалий, как дерьма за баней. Отступать им некуда.
Макар присмотрелся, разглядел за деревцами сполохи горячего воздуха.
— А они не увидят?
— С этой стороны всё чисто, сделаем так, чтобы на ту сторону не смотрели. Давай сюда рюкзак и дуй наверх, присмотри пока местечко.
Макар послушно скинул ношу и двинулся вверх по склону. Ждан с рюкзаками зашагал к дороге, стараясь оставлять чёткие следы на свободных от травы участках. Перебежав асфальт, огляделся, привалил макаровский рюкзак к берёзке, вернулся на проезжую часть. Вывалил несколько банок тушёнки и бросил свой рюкзак посреди дороги. Вернулся спиной, оставляя на земле вторую цепочку следов.
Макар уже нарезал подходящих ветвей и соорудил на краю сосняка подобие куста, достаточно плотного, чтобы сквозь листву не просматривались капюшоны «горок». Разгребли хвою, улеглись, набросали друг другу на голову пучки травы и замерли, направив стволы на дорогу. Через несколько минут Макар, не сводя взгляда с тропы, прервал молчание.
— Получается, что я сам её создал? Или моё воображение?
Ждан еле заметно двинул головой.
— Не совсем так. Человеческое сознание просто является катализатором материализации образа. Оно только запускает рабочий потенциал репликатора, чтобы тот считал имеющуюся информацию и материализовал образ-объект.
Ждан глянул на Макара, постарался увести беседу от образа Дарьки.
— Взять того же снорка…
— Эт те, которые в противогазе? — равнодушно уточнил Макар.
— Они самые, — подтвердил Ждан. — Только теперь эти прыгунчики появляются по всей зоне, где образуются аномалии-репликаторы, и появляются люди, впечатлённые их изображением. Появляются ненадолго, но иногда и этого хватает, чтобы напугать или напасть. Если близко не подходить, то они какое-то время ползают вокруг своего репликатора и достаточно быстро самоликвидируются. Потому что ни полноценных внутренних органов, ни даже толковой анатомии у них нет.
Если из сознания считывается реальный образ, то репликатор дочитывает полную информацию из основного информационного массива ноосферы, тогда воссозданный изоморф полностью соответствует реальному объекту.
Макар помолчал, переваривая услышанное.
— И как долго живут эти… реконструкции?
Ждан подумал, подбирая слова.
— Если образ рождён исключительно больным воображением, то от нескольких минут, до четверти часа. Потом включается обвальный обратный процесс.
Если же у образа был реальный аналог, успевший оставить в ноосфере полный информационный отпечаток, то дольше. Думаю, что на протяжении прямого контакта с человеком-катализатором.
— То есть, сейчас её уже там нет?
Ждан кивнул.
— Скорее всего, да.
Макар помрачнел, скрипнул зубами. Через некоторое время то ли спросил, то ли рассудил негромко.
— Значит и те, кто идёт за нами, её тоже не увидят.
— Скорее всего, нет. В их сознании совсем другие образы, да и смотрят они в землю, на наши следы.
Макар немного просветлел лицом. Помолчав, вынул фотографию Дарьки, посмотрев несколько секунд, спрятал обратно и еле слышно пробормотал.
— Странно. Она же ничем не отличается от себя… ну… той… живой… даже запах от волос тот же самый.
Ждан отвёл глаза в сторону.
— Она и была та самая… живая. Репликатор считывает всю информацию объекта, вплоть до последней молекулы или клетки. Созданный репликатором изоморф и есть, по сути, тот самый объект. Помнишь, как у Саймака в «Заповеднике гоблинов» главный герой воспользовался Нуль-транспортировкой и оказался сразу в двух местах одновременно? И каждый из двоих был самим собой. То есть человек раздвоился, когда сразу два материализатора одновременно собрали его информационную формулу. Заметь, не приобрёл копию или дубль, а именно раздвоился, и стало два одинаковых Питера Максвелла. Тут похожий механизм считывания и материализации.