Живи и ошибайся (СИ)
Мы тогда немного поговорили и сошлись на том, что каждый своим делом займётся. Он затребовал меня к себе лишь весной. Тоже показатель. Я к тому времени успокоился, разузнал, как там исповедуются, и, вообще, что говорят про нового батюшку. А слухов было много. Оказывается, в конце зимы из соседних земель крестьяне приходили к святому отцу. Тот именно так — наш батюшка святой! Люди просили, чтобы вымолил у господа прощения за грехи.
Сейчас любой катаклизм принимают за божью кару. Отец Нестор кормил всех, кто приходил, молился, обещал и дальше к господу взывать, но больше ничем помочь не мог.
К нему я поехал, взяв собой мешок гречки и мешок пшена. Раздаст или накормит на своё усмотрение. Проговорили часов пять. Отца Нестора моя жизнь в Америке не интересовала. Больше о планах на будущее расспрашивал. Грех за прелюбодеяние с дворовой девкой отпустил, сватовство одобрил. Мол, женатый барин — это всегда хорошо.
Рассказал ему, что учёные мужи посчитали и выдали прогноз. Засуха продолжится в 1831 году. Кроме холеры, добавятся другие болезни. Следующий 1832 год тоже ничего хорошего не принесет. Засуха сменится дождями с градом и бурями. Хлеба побьёт. В смысле возможен такой прогноз погоды на ближайшие годы. Не стану же я уверять, что знаю будущее. И как бы нам крестьян переориентировать на огороды, которые можно поливать во время засухи, а град им не так страшен, как зерновым. Отец Нестор пообещал провести просветительскую работу.
В самой Перовке, как я и предполагал, особо больших рекламных работ не потребовалось. Анисим всю зиму кормил коня и козу силосом. Немного сена и овса у него было, но силос животные ели с удовольствием. Пусть для коня немного непривычно. Хотя какое там непривычно?! Он у него в предыдущий год такую дрянь жрал, что силос был за благо. Анисим и сам уже понял, что ничего в этом сложного нет. Ту же капусту он солит на зиму в бочке, а это похожая процедура, но только корм для лошадей.
Тёплой избой с новой печью Рогозов так вообще не нахвалится. Пока это единственный такой дом в селе. Жаль, я не знал, что у нас батюшка в церкви адекватный, не успел ему новый дом поставить, но летом обязательно сложим. Оно, лето, будет знойное. Купим брёвна, те высохнут быстро, поставим кому сможем дома. И главное, уже сейчас понятно, что глина у меня во владениях для кирпича годится. Этим и озадачу в качестве барщины крестьян. Засеивать свои поля в этот год тоже не буду.
На пару с отцом Нестором мы провели просветительскую работу среди крестьян, уверяя, что лето будет засушливым. Бросать зерно в землю — считай, выкинуть. В Перовке никто не осмелился возразить, к тому же мы почти всех обеспечили металлическими лопатами, чтобы было чем огороды копать ближе к реке. Обе кузни (в моей усадьбе и в Перовке) работали всю зиму без остановки. Их мы ещё с осени подремонтировали, даже уголь Дмитрий Николаевич доставил на барже вместе с железным ломом. По местным меркам дорого, лопаты чуть ли не золотые. Управляющий сильно возмущался подобному расточительству. Шикнул на него, чтобы не лез с замечаниями.
Некоторые помещики чудят, устраивая оркестры и театры с крепостными, тратят на это деньги не жалея. У меня другая причуда. Как я могу что-то требовать с мужиков, если не обеспечу их орудиями труда? А так у меня в Перовке взялись копать канавы для отвода воды и, как говорится, «от забора и до обеда».
Алексей уже заготовки к водяному колесу приготовил. Пока всё в разобранном виде, и как долго будет работать это сооружение, трудно сказать, но всё не вёдрами воду таскать на полив.
В остальных деревнях тоже озадачил мелиоративной системой, но устроить механизацию сразу и у всех не получится. Мужики считали себя должниками (я их всю зиму кормил), работали на совесть. Я им ещё одну задачу поставил: когда будут рыть каналы, пусть смотрят, что за земля. Обо всём необычном докладывать мне.
Проверил, конечно же, как там новый мост в Несмеяновка. Ехать пришлось верхом, по весенним дорогам ни телеги, ни наши повозки не протащить. Вернее, можно, но слишком уж хлопотно. А тащить много вещей мне не требовалось, поскольку имел в Несмеяновке личную резиденцию. Условия, конечно, были еще те. Кругом мокро, грязно, воняет навозом и туалетом.
— …лять… ять!!! Нужно какое-то подобие тротуара устроить, — громко и самозабвенно ругался Лёшка, рухнув на пути к туалету в склизкое месиво того, что было во дворе.
Фрол выразительно сопел, не смея поучать господ. Он вообще был против поездки, аргументируя это тем, что сажать-сеять что-либо ещё рано. Мол, что мы вознамерились проверять?
На самом деле поручить руководство по рытью каналов было некому. Тут самим нужно смотреть и думать. Речушка в низине, как оттуда доставить воду на поля? Без насоса никак. К западу от леса есть небольшое озеро. Тоже с топким берегом. Предположу, что это раньше был один из притоков. Там даже подобие русла сохранилось. Так вот если начать от него рыть каналы то… то полная фигня получается.
— Устроить огороды прямо в низине, — размышлял Алексей. — Перепад высот не позволить провести воду на поля.
— Лёш, пусть роют канал в любом случае. Это будет естественный накопитель воды. Пока ещё и снег полностью не сошёл, и дожди идут. Будет мужикам чем скотину поить, да и на полив всё ближе носить.
Вбив колышки и протянув бечёвкой линию, поставили перед мужиками задачу. Те особо не воспылали желанием работать. Но помнили, как я настоял на постройке моста. И ведь поставили, да ещё сытыми всё время были. Кормились все с общего котла, за лошадьми, опять же, был пригляд.
Для этих мужиков железных лопат уже не хватило. Копали они самодельными деревянными. Тихо возмущались, что земля ещё холодная. Так им же не картошку сажать! Пока эти работнички ковырялись, мы проверили лесные угодья.
— Разреши птицу бить, — предложил Алексей, узнав, что там водятся тетерева. — Тебе от этого леса толку мало. Далеко, чтобы претендовать на мясные запасы к столу.
— Так они и на зверьё начнут силки ставить, — возразил я.
— Если Куроедов всё не выбил. Он, подлец, в твоих угодьях охоту устраивает. Якобы свою деревню проверяет.
— И ведь не поймаешь, не выскажешь претензии, — озадачился я. — Крестьянам разрешу охоту и заодно напомню о соседе-помещике.
В тот день проверять, что там мужики накопали, не пошли. Фрол сказал, что дюже землица тяжёлая, нужны кирки, но я не обратил внимания. И только на следующее утро заметил, что для копания канала крестьяне отчего-то топоры и дубины используют.
— Что такое? — не понял я.
— Горючий сланец? — покрутил Алексей кусок камня, вывороченный из ямы.
— Да ну? — не поверил я, разглядывая буровато-серый кусок.
Камень как камень. Я, конечно, не разбираюсь, но с чего Лёшка решил, что это сланец? В большей степени это напоминало окаменевшую глину.
— Если загорится, то сланец, — засверкал глазами Алексей и поспешил в нашу избушку, где как раз буржуйку топили.
Ждали мы нужного эффекта минут пять. Влажный камень не хотел пылать.
— Есть! — наконец воскликнул Лёшка. — Горит!
— Да где горит? — не верил я в такую удачу с роялем в кустах.
— Смотри, смотри, по краям видно более синее пламя. И запах, чувствуешь, как от палёной резины.
— Свезло так свезло, — вскоре и я констатировал, что это горючий сланец.
Мы снова вернулись к работникам и прошлись немного, осматриваясь. Владения Титовых на западе ограничены оврагом и рощей, на юге — лесом. Вряд ли там будет сланец. Значит, восток или северо-восток.
— Копать не перекопать, — оценил Алексей.
— Вообще-то это поля, — напомнил я.
— Подвезём им продукты питания. Пусть складывают сланец где-то в одном месте. Удачно мы мост поставили. Чуть просохнет, начнём вывозить.
— Зачем? Что ты из него делать собрался?
— Нужно ставить завод по переработке, и да… Ты прав, не здесь, не сейчас. Пусть добывают. А завод ставить где-то ближе.
— Еще у нас в планах маслобойня, сахарный завод, — напомнил я.