Суд

Дверь распахнулась, и Гонтарь впереди себя пропустил в кабинет председателя колхоза Степового, на пиджаке которого блистали все его регалии. Он небрежно поздоровался с Семеняком и, садясь, глянул на него такими злыми глазами, что тому стало жутковато.
— Готова бумажка? — спросил Гонтарь.
— Все очень сложно… — начал набивать себе цену Семеняк, избегая расширившихся глаз приятеля.
— Ты же вчера… — задохнулся Гонтарь.
— Все сложнее, чем я думал, — обратился Семеняк к Степовому. — Если выйдет, то только двигатели…
Председатель колхоза со злым прищуром посмотрел на них поочередно, приглаживая ладонью рыжие волосы:
— Это забота уже ваша. Двигатели беру. А пока что нужен номер в гостинице, чтобы переночевать, обратный билет я уже взял на завтра. — Степовой прекрасно понимал, с кем он имеет дело, и решил не церемониться с ними.
Семеняк мгновенно по телефону отдал кому-то распоряжение зарезервировать номер в гостинице «Россия» для Героя Социалистического Труда товарища Степового. Положив трубку, сказал:
— Я все-таки сделаю для вас все, что смогу.
— В гостиницу можно ехать? — встал, звякнув регалиями, Степовой.
— Да, конечно. Скажете — бронь нашего министерства.
— Звоните, когда будет дело, — сказал Степовой и вышел из кабинета.
Степовой размашисто шел по шумной улице мимо занимавшего целый квартал здания Комитета госбезопасности. Вспомнив, что находится в этом доме, он вслух выругался: черт те что происходит на белом свете — рядом с таким учреждением два бесстрашных жулика торгуют государственным добром. Но ты-то, товарищ Степовой, не делай-ка вид, будто ты всего лишь покупатель. Почему бы тебе не зайти в этот дом и не рассказать о жуликах? Не отвечая самому себе, он непроизвольно прибавил шагу. И ему было еще острей стыдно от позвякивания золотой звездочки на груди. Однако возмущения собой не было, разве что досада на то, что ему приходится ловчить, придумывать какие-то обходы законов и инструкций, отыскивать лазейки, и все только для того, чтобы сделать полезное и крайне необходимое колхозу. Вот и теперь он будет платить явным жуликам бешеные деньги, взятые из колхозной кассы якобы на художественное оформление центрального поселка, но за это он к уборочной будет обеспечен исправным автотранспортом; в прошлом году стояла на приколе почти треть автомашин, и это стоило колхозу куда больших денег, чем сегодняшняя плата… Так успокаивал он свою совесть, и все ж покалывала она, но теперь только при мысли, что там, дома, сосед его и друг и тоже председатель колхоза Павел Иванович Погребняк опять будет называть его нехорошим словом «комбинатор», сам-то он праведник. Но тут же вспоминалось, что люди из колхоза Погребняка завидуют его людям, а специалисты оттуда бегут к нему…
В это время два жулика говорили о Степовом.
— Сапог кирзовый, а палец в рот не клади, — задумчиво сказал Семеняк. — А ты давал ему характеристику другую — мол, веселый миллионер. Что-то ничего веселого не видно, волком смотрит. Как бы он нас не заложил?..
— Труса празднуешь? Зачем тебе палец ему в рот класть? Ты давай ему бумажку, получи свою половину в рублях, и с тобой все разговоры… — Гонтарь злился, говорил от этого быстрее и менее разборчиво, губы его большого рта словно не поспевали за словами.
— Ладно, посиди здесь, — решительно встал Семеняк. — Я пойду к замминистра, если он бумагу подпишет, заказывай музыку, нет — прости-прощай. Жди меня, и я вернусь…
Семеняк вернулся в свой кабинет, прошел к сейфу и спрятал в него бумажку. Гонтарь следил за ним настороженно:
— Подписал?
— Подписать-то подписал, — садясь за стол, ответил Семеняк. — Но сказал, что потом потребует визу на бумажку моего начальника.
— Ну и что? — Гонтарь не хотел вдаваться во все эти службистские премудрости. — Бумага-то с толком? Под пустое Степовой денег нам не отвалит.
— Не гоношись, — покровительственно усмехнулся Семеняк. — Все сделано с толком, можешь ехать к Степовому и сказать ему твердо, что двигатели он получит.
На другой день утром они снова собрались в кабинете Семеняка. Степовой внимательно изучил бумагу и спросил:
 
— А если на заводе движков нет?
Семеняк, не отвечая, поднял трубку одного из телефонов и распорядился властно:
— Вельский завод срочно…
Образовалась тягостная пауза. Говорить им было абсолютно не о чем. Семеняк, как загипнотизированный, смотрел на телефон, который молчал. Гонтарь задрал лицо вверх и шевелил своим губастым ртом. Степовой опустил крупную голову, будто тяжело о чем-то задумался.
Зазвенел телефон. Семеняк схватил трубку:
— Вельский автосборочный? Вас вызывает диспетчерский отдел. Кто у аппарата? Здравствуйте, Яков Михайлович, опять я вас беспокою. — Семеняк взял у Степового бумагу и продолжал: — Завтра к вам приедет председатель колхоза «Вперед», Герой Социалистического Труда Степовой. У него на руках будет распоряжение об отпуске его колхозу за наличный расчет двигателей из ваших заводских излишков. Срочность вызвана тем, что в колхозе случилось стихийное бедствие. Да всего десяток. Гарантируете? Я передаю трубку председателю колхоза.
Степовой сгреб трубку своей широченной дланью и прижал к уху:
— …Нет, к завтрашнему дню я к вам не поспею. Послезавтра. Зa чей счет отгрузка? Договоримся. До свидания… — Он положил трубку, нервно раскурил сигарету, еще раз внимательно прочитал бумажку, аккуратно сложил ее вчетверо и спрятал в объемистый кошелек. Потом расстегнул стоявший на полу портфель и вынул из него банковскую пачку денег.
— Здесь как условлено. Можете не считать, хотя бы из уважения к моему возрасту и званиям. А засим разрешите откланяться. Бросив пачку на стол, он встал, оглядел их поочередно и усмехнулся: — Шустрые ребятки, далеко пойдете… — и решительно вышел из кабинета.
Гонтарь принялся пересчитывать деньги, заодно разбрасывая их на три кучки, третья была для Сандалова. Все было точно…
Распихав свои деньги по карманам, Гонтарь спросил невесело:
— Ну, как тебе эти блины? Лично мне они сильно горчат. Продолжение следует или нашему роману конец?
— Лично я — пас, — твердо ответил Семеняк. — А вам все карты в руки.
Гонтарь встал, прошел до дверей и сказал оттуда с угрозой:
— Ваши часики я пришлю вам завтра с курьером, отдайте ему деньги. Привет от дедушки из Канады…
Он вышел, хлопнув дверью.
— Сволочь, — шепотом выругался Семеняк.
Гонтарь шел по шумным московским улицам, натыкаясь на прохожих, несмотря на осенний холодок, ощущал на спине горячий, липкий пот. Нет, нет, такие делишки не для него; кроме всего прочего, он смертно боялся всяких официальных учреждении и бумаг, не без основания считал, что они непременно таят в себе беду. Особо его не устраивало работать при свидетелях, а тут был даже не просто свидетель, а, так сказать, страдающая сторона. Гонтарь даже сейчас поеживался, вспоминая злые глаза председателя колхоза. Он был убежден, что действовать надо вглухую, чтобы никто рядом и не догадывался, что он делает. Не устраивал Гонтаря и его напарник Семеняк — трус и пижон, такие первыми бегут в милицию раскалываться. Наконец, ему кажется непосильной вся казенная технология этого предприятия, связанная с необходимостью иметь дело с теми самыми официальными бумагами, а быть на подхвате Гонтаря не устраивало.
К чертям собачьим! Но карман приятно оттопыривали приличные деньги, которые получены, в общем, ни за что. Ладно подумаем… А пока неплохо бы пообедать с удовольствием! Ехать на выставку к другу далеко, пока доедешь, есть не захочется.
— Жора! Жора! — услышал он истошный крик с другой стороны улицы и увидел высокого парня, пытавшегося перебежать улицу сквозь поток автомашин и махавшего ему рукой. — Жора! Жора! — Парень все-таки благополучно перебежал улицу, задыхаясь, стоял перед Гонтарем, тискал его руку, повторяя: — Жора… Жорка… будь ты неладен… — И вдруг он замер: — Ты что, не узнаешь?
— Извините… — начал Гонтарь, но в это мгновение память вытолкнула на поверхность давнее-давнее — его первую колонию, а там недолгую дружбу с молодым зеком, у которого было смешное прозвище «Би-би» — он сидел за угон автомашины, на которой они вместе с приятелем совершили приятное путешествие на Кавказ, где были задержаны в момент, когда продавали эту проклятую машину местному королю цитрусовых.