Шелест (СИ)

Всего в нашем имении двадцать восемь крепостных взрослых и детей, из которых работников, включая подростков, восемнадцать человек. Остальные старики и совсем ещё дети. Плетения и вовсе лишь у десятерых. Есть ещё семья Стукаловых, но жена и две старшие дочки относятся к домашней прислуге, а Ефим с Ильёй боевые холопы.
Этим двоим плетения менять не стали, так как их накладывала не матушка, а одарённые более высокого ранга, и лучше бы с этим не рисковать. В качестве опыта правку в узор одной из старых лошадей, внёс отец, как результат тот стал слабее и выправить его уже не получилось. Возможно оттого, что он превратился в индивидуальный, и править там попросту уже нечего.
К слову, начиная с прошлого года финансовое положение нашей семьи резко изменилось, а в этом году, с увеличением пахотных угодий, доход возрастёт ещё больше. И не без гордости должен сказать, что это моя заслуга.
Случилось это после знаменательной порки за игру в карты. Мне реально хотелось помочь родителям, и прилетевший по пятой точке ремень заставил работать мозги в правильном направлении. Как ни странно, помогли несколько лет работы на сахарном заводе. Даром что ли я там трудился слесарем широкого профиля, да ещё и специальность токаря освоил. Чинить оборудование приходилось довольно часто, и я волей-неволей изучил весь процесс получения свекольного сахара.
Именно после порки мне на глаза попался корнеплод сахарной свёклы. Случилось это как раз на праздники и я решил этим воспользоваться, закупив её целых десять пудов. Потом потратил игровые деньги на то, чтобы изготовить необходимое оборудование. Получилось весьма грубо, но прототип оказался рабочим и вскоре я сумел выдать самый настоящий сахар.
При том, что на корнеплоды я потратил пятьдесят копеек, при продаже полученного продукта я мог выручить восемьдесят. Даже начни я активно скупать и перерабатывать свёклу, и то сумел бы не толь ко отбить все накладные расходы, но и немного заработать. И это при том, что сырьё оказалось весьма низкого качества, с содержанием сахара едва дотягивающим до трёх процентов.
Но ведь батюшка у меня земельник, и селекция для него не пустой звук. Ему главное понять в каком направлении работать, а там толк будет. И надо сказать, успехи его были просто потрясающими. Уже в прошлом году он довёл содержание сахара до восьми процентов, при урожайности свёклы в сто девяносто пудов с десятины. Чистый доход составил семь тысяч рублей.
В моём технологическом мире, это был невысокий показатель, но я верю в то, что в магическом он окажется не хуже, и уж точно времени для повышения продуктивности овоща потребуется куда меньше. Стихия земли в помощь. К тому же отец заверил, что в этом году помимо увеличения пашни, он ещё и семена сумел подготовить от более продуктивных плодов. А потому ожидает чистую прибыль никак не меньше шестнадцати тысяч. И, да, со сбытом проблем никаких. Сейчас сколько не выкинь на рынок, сметут всё.
Разумеется не обошлось без вопросов откуда мне известна технология. Я заявил, мол, вычитал это в каком-то трактате о древнем Риме, уже и не помню в каком. Решил проверить, и на выходе получил искомую белую пудру. Поверил ли мне отец? Как-то сомнительно. Скорее всего нет. Но и пытать не стал. Промышленный шпионаж это не карты, в этом нет ничего зазорного. Вроде бы. Ага.
А вообще конечно не полные два десятка работников на две сотни десятин пахоты, и переработку столь значительного урожая, это перебор. Намотать на кулак жилы, и выдать результат раз, ну два, это ещё возможно. Но жить так всё время, нереально. Поэтому после реализации первой партии продукции отец планировал выкупить ещё три-четыре семьи, чтобы увеличить число работников хотя бы до тридцати человек. При весьма высокой цене на сахар подобные траты более чем оправданы.
— Куда собрался? — когда я вышел на крыльцо, поинтересовалась мать.
Вопрос не праздный, потому что одет я был, что говорится на выход. Семья же вроде бы никаких визитов не планировала. Сезон полевых работ в самом разгаре, для мелкопоместных дворян, не имеющих возможности нанять управляющего, это горячая пора.
 
— Хочу нанести визит Ефросинье Григорьевне, дочь её просила кое-что передать, — ответил я матери.
— Вечер уже. Не поздно ли будет возвращаться? — усомнилась она.
— Ничего, мы при оружии, — я показал двуствольные пистолеты на бёдрах, и двуствольный же карабин в руках.
Вообще-то, гладкоствольное ружьё. Я припомнил как один мой товарищ показывал мне самодельные охотничьи стреловидные пули. Мы даже постреляли из них по мишени. Так вот, они показывали неплохие результаты по прицельной дальности и кучности. В смысле, в сравнении с моими здешними штуцерами.
Вот я и попробовал изготовить свою стреловидную пулю, которую испытал с помощью дульнозарядного карабина, выделки мастерской Дудина. У него налажено производство сразу нескольких моделей, на разный вкус и кошелёк, благодаря чему есть стабильный спрос и реализация.
В изготовлении такая пуля оказалась достаточно сложной, к тому же не менее важно изготовить поддон в пределах соответствующих допусков. Мне пришлось покорпеть над небольшим токарным станком по дереву, с приемлемой точностью.
Несмотря на то, что положительный результат я получил не сразу, мои старания были вознаграждены. Точность вышла выше чем из моего штуцера, а при сопоставимом весе пули, скорость стрелы получалась вдвое выше, и как следствие, возросла её энергия. Два выстрела из моего ружья соответствовали четырём из фузеи, а этого достаточно чтобы вынести стандартную защиту одарённого шестого ранга. Причём на дистанции до пятисот шагов. Если попаду, конечно, уж больно большой разброс на такой дистанции, круг больше локтя в диаметре, не шутка.
— Оружие это конечно хорошо, но если припозднишься, лучше останься у неё переночевать. Так и нам с отцом будет спокойней, — одарив меня ироничной улыбкой, заметила матушка.
Хм. А ведь она похоже в курсе того, что у меня роман с Котовой. И кажется, Галина Петровна находит это забавным, но нет и намёка на осуждение. Впрочем, Ефросинья Григорьевна женщина в самом соку, и уже овдовела, сама поднимает двух сыновей и дочь. Муж её был поручиком Воронежского драгунского посадского полка и погиб на границе с Диким полем. К шалостям же вдов, если они придерживаются определённых рамок приличий, в благородном обществе относятся вполне благосклонно. Вот и матушка не осуждает.
К слову, моя другая пассия сошлась с одним вдовцом, у которого после смерти супруги на руках так же оказались двое детей. То есть, о потомстве он уже не думает, и им не придётся плодить поскрёбышей. И оно к лучшему. Я искренне желал счастья моим пассиям, и если бы Котова нашла себе пару, я только порадовался за неё. Но коль скоро она продолжает коротать вечера в одиночестве…
— Здравствуйте, Ефросинья Григорьевна, — изобразил я кивком поклон, едва хозяйка дома вышла из внутренних покоев.
— Пётр Анисимович, добрый вечер, — протянула она мне ручку для поцелуя.
Я конечно же приложился к ней, но от меня не укрылась холодность и даже раздражение Котовой. Похоже она изволит гневаться. Я прислушался к себе, пытаясь понять расстраивает меня это, или наоборот радует.
Я не мог не приехать, чтобы избежать глупостей с её стороны. Имел возможность наблюдать, как взрослые женщины начинали вести себя словно влюблённые девчонки, навязывались, да ещё и отправляли сообщения жёнам любовников. Типа — отвали убогая, он меня любит! Справедливости ради мужики от них ушли не далеко, но с ними подобное всё же случается реже.
Хорошо хоть вопрос с Пановой рассосался сам собой, и одной проблемой стало меньше. Впрочем, всё за то, что там-то как раз здравый рассудок не терялся и она прекрасно сознавала чего именно хочет.
А вот тут, может выйти и что-то нехорошее. Троих она уже родила, больше обзаводиться детьми не пожелает. Я поскрёбыш, в местных реалиях то же лучше обойтись без потомства, чего убогих плодить. Идеальный вариант, чтобы пойти со мной под венец и пожить для себя, больше не обременяясь детьми. А Ефросинья Григорьевна явно тяготилась ими, хотя и старалась предоставить им не меньше чем другие родители.