Доза красивого яда (ЛП)

Она пожимает плечами, делая вид, что сомневается. — Возможно, он действительно думал, что это будет тем самым пинком под зад, который нужен Хейсу, чтобы рассказать Кэму о вас двоих.
Глядя на нее, я сохраняю самое серьезное лицо, на которое только способна. — Мали, слон может дать этому парню под зад, и он все равно не расскажет о нас моему брату.
Мысленный образ заставляет ее смеяться. — Ты это знаешь, и я это знаю, но Монти не знает. Он не знает ни Хейса, ни того, какой он на самом деле.
— И это еще одна причина, по которой ему не следовало вмешиваться.
Я бросаюсь на ее кровать, чувствуя себя измученной от недостатка сна и бурного спектра сегодняшних эмоций. Я не знала, что кто-то может за какой-то час из грустного превратиться в счастливого, расстроенного и совершенно взбешенного, но, я думаю, каждый день узнаешь что-то новое.
— Так что это значит? — осторожно спрашивает Мали. — Ты собираешься вернуться к Хейсу?
Этот вопрос не давал мне покоя с той самой секунды, когда Монти признался, что угрожал ему. Да, я знала, что Хейс не лгал, когда рассказывал мне об этом. Но мне нужно было услышать это из первых уст. И все же ответ на вопрос все тот же.
— Нет, — говорю я ей. — Мы хотим разных вещей, и я не могу продолжать быть его йо-йо.
— О Боже мой! — выдыхает она. — Я люблю йо-йо. Я скучаю по этим вещам!
Я смотрю на нее в ответ, бесстрастно моргая, а она улыбается, как ребенок, попавший в беду.
— Верно. Не время. Извини.
Усмехнувшись, я закатываю глаза и переворачиваюсь на спину, чтобы поспать в единственном месте, где мне, похоже, удается это сделать в последнее время.
Я никогда не думала о том, что наступит время, когда мне не захочется разводить костер… до этого момента. Не то чтобы я их не любила. Они так успокаивают и умиротворяют, и это всегда хорошее времяпрепровождение. Но я знаю, что Хейс не пропустит этот раз. Не после того, как пропустил предыдущий. И уж точно не сейчас, когда он использует любой предлог, чтобы увидеться со мной.
Он думает, что я не замечаю, когда он приходит на каток достаточно рано, чтобы застать конец моей смены, но это так. Я вижу его, когда он стоит наверху в офисе и смотрит в окно. Я просто делаю вид, что не замечаю. Он ничего не пытался мне сказать, поэтому у меня не было причин беспокоиться.
Зная, что он будет здесь сегодня вечером, я испытываю странное чувство. Никто из нас не сказал друг другу ни слова с тех пор, как я отказала ему в том самом месте, где подарила ему свою девственность. Но то, что я не бросилась обратно в его объятия, не означает, что я все еще не хочу этого.
Иногда это все, о чем я могу, блядь, думать.
Но я говорила серьезно, когда говорила, что не могу снова рисковать разбитым сердцем.
И я отказываюсь быть с ним, пока он прячет нас, как будто ему есть чего стыдиться.
На мгновение я задумалась о том, чтобы остаться сегодня в своей комнате. Я не в том настроении, чтобы находиться среди людей, особенно рядом с Хейсом. Но с этой идеей связана возможность того, что он придет и найдет меня, а это было бы еще хуже. По крайней мере, в группе людей у меня не возникнет искушения вернуться к нему.
Поэтому, вместо того чтобы спрятаться в своей комнате, я начинаю готовиться к костру и мысленно готовлюсь к новой встрече с ним.
Говорят, что одна из самых страшных мук — это желание получить то, что не можешь иметь. Но как быть с тем, что можно иметь, но знаешь, что не должна? Когда голова борется с сердцем, а при одном только взгляде на него возникает ощущение, что ты держишь себя в руках из последних сил?
То, что я позволяю кораблю тонуть, не означает, что я не тону вместе с ним.
Я сворачиваюсь калачиком, наблюдая, как огонь превращает дрова в пепел. Тепло окружает меня, но я все равно чувствую холод. Мали настаивает, что это потому, что я мало ем. Возможно, она права, но я все же думаю, что отчасти это связано с Хейсом. Он умел согревать меня изнутри, а теперь мне холодно, как никогда.
 
Время от времени я чувствую его взгляд. Как будто он наблюдает за мной, пытаясь запечатлеть в своей памяти каждую мою черту. И мне знакомо это чувство, потому что я делала то же самое на протяжении многих лет.
После двадцати минут сопротивления, о котором я даже не подозревала, я наконец сдаюсь и позволяю себе посмотреть на него. Но грустная улыбка, которой мы обмениваемся, заставляет меня пожалеть, что я это сделала. Мы оба умираем внутри — жертвы собственных преступлений. Когда он не отводит взгляд, рискуя тем, что Кэм увидит нас так, как никогда раньше, я заставляю себя разорвать зрительный контакт ради него.
И вот тогда он открывает первое пиво.
На него это не похоже — чрезмерно напиваться. Конечно, у нас бывали вечеринки, на которых он напивался до беспамятства и остаток ночи изгонял алкоголь из своего желудка, как демон при экзорцизме, но это не из тех случаев. На кострах обычно тусуются, шутят и немного выпивают.
Акцент на «немного».
Но сегодня вечером его акцент сделан на выпивке.
Я знаю, что это не моя проблема, и я не должна беспокоиться об этом, но ничего не могу с собой поделать. Хейс Уайлдер — это моя личная вредная привычка, и мне понадобится гораздо больше, чем пара недель, чтобы избавиться от нее. Именно поэтому я начинаю вести в своем телефоне подсчет количества выпитого им пива.
Не быть с ним, потому что я отказываюсь принимать меньшее, чем я заслуживаю, — это не то же самое, что не чувствовать к нему ничего. Я не уверена, что когда-нибудь наступит день, когда я этого не сделаю. Но даже если наступит время, когда романтические чувства угаснут, мне всегда будет не все равно.
И ты не услышишь, как я извиняюсь за это.
— У меня есть идея, — говорит Оуэн. — Давайте сыграем в правду или действие.
Кэм фыркает. — Ну, черт возьми, я не знал, что мы вернулись в среднюю школу.
— Что случилось? Боишься, что я наконец-то заставлю тебя назвать себя цыпленком? — поддразнивает он.
Засмеявшись, Кэм качает головой. — Я никогда не делал этого раньше. И не собираюсь делать этого сейчас.
Оуэн пожимает плечами. — Ну, смирись или заткнись, Бланшар.
Игра начинается с мелочей: Оуэн заставляет Кэма выпить целую бутылку пива, а Эйден осмеливается позвонить собственной матери. Хотя то, как она кричит в телефон, что он разбудил ее ради этой ерунды, заставляет меня задуматься, к кому он позже пойдет домой.
Но чем дольше мы играем, тем опаснее это становится.
Видите ли, пьянство Хейса не прекратилось. Оно даже не замедлилось. По моим подсчетам, сейчас он пьет уже седьмую бутылку пива. А всем известно, что алкоголь способен повлиять на ваши суждения.
Наклонившись, я шепчу Мали на ухо. — Мы должны придумать, как заставить его перестать так много пить. Того, что он уже выпил, достаточно, чтобы сделать эту игру плохой идеей.
Она кивает и подмигивает мне, прежде чем встать. — Кому-нибудь нужно что-нибудь изнутри?
Все качают головами, и она направляется к дому, но, проходя мимо Хейса, обязательно опрокидывает его пиво, проливая содержимое на траву. И он слишком пьян, чтобы заметить.
— Хорошо, — говорит Кэм. — Оуэн. Настало время расплаты, ублюдок. Правда или действие?
— Правда.
Все парни смеются, когда Кэм называет его киской. — Это правда, что ты тайно встречаешься со своей сводной сестрой?
У меня отвисает челюсть, когда Оуэн откидывает голову назад, громко смеясь.
— Нет, я с ней не встречаюсь, — отвечает он. — Тем не менее, я трахаю ее.
— Что за черт! — кричит Эйден, размахивая руками в воздухе.
Но Оуэну не стыдно. — Что? Мы же не выросли вместе. Мы даже никогда не жили в одном доме.
Мали возвращается в самый подходящий момент и садится на корточки рядом с креслом Хейса. — Что я пропустила?