Доза красивого яда (ЛП)

Ничего из этого не легко.
 
Это эгоистично, я знаю, но мне нужно взглянуть на нее. Пусть даже мельком. Даже если мимоходом. Я должен увидеть, что с ней все в порядке. Что она дышит. Что я не уничтожил ее так, как всегда предполагал.
Прошло полторы недели с тех пор, как я разбил оба наших сердца. Я думал, что в какой-то момент увижу ее на катке, когда она закончит работу и начнется хоккейная тренировка. Но я не только не видел ее, но и вообще не видел никаких следов ее пребывания там.
Однажды я даже пришел пораньше, когда она должна была быть в середине своей смены. Я планировал зайти и не высовываться, пока она работает, чтобы еще раз увидеть ее улыбку. Но ее там не было, и когда я спросил у одной из мам, у которой Девин сидит с ребенком, она сказала, что Лейкин не появлялась там уже неделю.
Это было несколько дней назад, что напрямую совпадает с тем, когда я прекратил наши отношения.
Она избегает меня так же, как я избегал ее, когда пытался поступить правильно. Только вместо того, чтобы приходить на работу поздно или уходить рано, чтобы избежать столкновения, она вообще не ходит на работу. Это верный способ убедиться, что наши пути не пересекутся, и сигнал ясен — она не хочет меня видеть.
Так скажите мне, почему я подъезжаю к дому Бланшаров, испытывая большее облегчение, чем следовало бы, от того, что машина Лейкин припаркована на том же месте, что и всегда. Я не то чтобы появляюсь неожиданно. Кэм пригласил меня в гости, как он делает это постоянно. И я легко мог бы оправдаться тем, что не могу больше отказывать ему, чтобы не показалось, что что-то не так. Но когда я вхожу в парадную дверь, кажется, что ее здесь вообще нет.
На кухонном островке нет ноутбука.
Из ее спальни не доносится музыка.
Единственный звук, который я слышу, — это голос Кэма, выкрикивающего непристойности в видеоигру, в которую он сейчас играет.
Поднимаясь в его комнату, я смотрю на другую лестницу, ведущую к комнате Лейкин. Наверху я вижу открытую дверь, что может означать только одно — ее нет дома.
Мое сердце замирает. Почему, когда я стараюсь избегать ее, она умудряется выследить мою задницу в месте, куда я не ходил уже несколько лет, а когда она избегает меня, ее нигде не найти?
Потому что ты не заслуживаешь встречи с ней, — говорит мне мое подсознание.
Я опускаю голову, потому что это правда. Я даже не заслуживаю того, чтобы сейчас дышать одним воздухом с ней. Но я ничего не могу с собой поделать. Меня влечет к ней, как будто какая-то сила тянет меня к ней, и я не настолько силен, чтобы держаться подальше.
И никогда не был.
— Привет, говнюк, — приветствует меня Кэм, когда я вхожу.
Намеренно оставив дверь его спальни открытой, я подхожу к нему и сажусь на кровать. — Оскорбления действительно необходимы?
Он усмехается. — Поможет ли то, что ты мой любимый говнюк?
— Не совсем, нет, — говорю я, притворно улыбаясь.
Я встаю и беру другой контроллер, а Кэм кивает в сторону двери. — Ты можешь закрыть ее?
Черт. — Нет. Здесь чертовски жарко. Кроме того, не похоже, чтобы кто-то еще был дома.
— О, ладно. — Он положил контроллер и встал. — Я не знал, что они уже ушли. В таком случае, пойдем, воспользуемся лучшим телевизором внизу.
Они. Это так неопределенно, и я не могу удержаться от желания копнуть глубже, пока иду за ним вниз. — Куда они пошли?
— Мои родители? — Он пожимает плечами. — Думаю, на ужин с друзьями. Я не обращаю внимания, когда они рассказывают мне о своей общественной жизни.
Что ж, эта попытка была неудачной. И я не настолько смел, чтобы спросить его, где она. Так что вместо этого я сажусь на диван, беру контроллер, который передает мне Кэм, и надеюсь, что она в какой-то момент войдет в дверь.
 
Я провожу руками по лицу, когда Кэм выигрывает пятую игру подряд. В нормальный день я бы надрал ему задницу. Но я слишком отвлечен. Слишком занят ожиданием того, что входная дверь откроется и в нее войдет Лейкин.
— Ты в порядке, чувак? — спрашивает Кэм.
Я киваю, вытягивая руки над головой. — Да, просто устал. В последнее время я сплю просто ужасно.
Я не говорю ему, что это потому, что его сестра преследует меня по ночам, или что я просыпаюсь в середине сна о ней, только для того, чтобы получить пощечину от реальности.
Он хмыкает. — Похоже, тебе нужно пиво.
Скорее, что-нибудь покрепче. — Вообще-то, я думаю, что мне пора идти.
— А ты не против угостить меня пивом перед уходом? — спрашивает он.
Я искренне смеюсь впервые за последние полторы недели. — О, так вот каков был твой мотив. Ты использовал меня как мальчика на побегушках.
— Я собирался угостить тебя одним.
Отмахнувшись от него, я встаю и беру пиво из холодильника, но когда я возвращаюсь из кухни, мой угол обзора обеспечивает мне хороший вид из окна. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу, что Лейкин стоит там, разговаривает с Мали… и с гребаным Монти.
Сукин сын.
— Это тот самый чувак с вечеринки Лейкин и Мали? — спрашиваю я, протягивая Кэму пиво.
Он смотрит в окно, открывая пиво. — Да. Похоже на то.
— Я и не знал, что он по-прежнему где-то рядом. — Я смотрю на нее в окно, но она стоит ко мне спиной, поэтому я не вижу ее лица.
— В последнюю неделю или около того они довольно часто общаются.
Конечно, они общаются. Это и было его целью, не так ли? Вытеснить меня, чтобы он мог занять мое место?
Я фыркнул. — Уверен, это было весело. Этот парень выглядит как настоящий болван.
Кэм кивает в знак согласия, ставя банку на журнальный столик. — Так и есть. Он даже пытался спросить меня о вступлении в хоккейную команду, но я сказал ему, что у нас нет свободных мест.
Черт, у него действительно есть желание умереть. К счастью, Кэм недолюбливает его почти так же, как и я. И без нашего одобрения он никогда не увидит раздевалку, не говоря уже о том, чтобы надеть форму.
— Что это с богатыми детьми, которые думают, что они во всем разбираются? Он хоть умеет кататься на коньках?
— Кто знает, — говорит он и пожимает плечами. — Я не стал спрашивать.
То, что он все время крутится вокруг Лейкин, действует мне на нервы. Я только и делаю, что скучаю по ней, постоянно думаю о ней и мечтаю, чтобы она была со мной, а он греется в разрушениях, которые он устроил. Если я не уберусь отсюда, то окажусь в тюрьме.
Моя фотография на первой полосе, а заголовок гласит: «Человек арестован за госпитализацию сына сенатора».
СМИ раздули бы из этого что-то политическое. Мой тренер по хоккею прочитает мне лекцию о моих проблемах с гневом. А Монти уговорит Лейкин навестить его в больнице, разыграв карту жертвы, прежде чем они вместе уедут в закат.
Будет лучше, если я просто уйду.
Попрощавшись с Кэмом, я выхожу через парадную дверь, и тут же взгляд Мали останавливается на мне. Лейкин, должно быть, заметила, что она смотрит мимо нее, потому что она поворачивается и ее взгляд встречается с моим. Я направляюсь к своему грузовику, а у нее перехватывает дыхание.
Она выглядит хорошо. Намного лучше, чем я себя чувствую. И я понимаю, что видеть ее, когда я не могу заключить ее в свои объятия, — все равно что наклеивать пластырь на пулевое ранение. Только идиот мог подумать, что это хорошая идея.
Через секунду плечи Лейкин опускаются, и она заставляет себя отвести взгляд. Я сжимаю челюсть, наблюдая, как Монти кладет руку на ее плечо, проводит большим пальцем по коже и тихо спрашивает, все ли с ней в порядке. Как будто не он виноват в этом.
Если бы он не шантажировал меня, мы бы все еще были вместе.
Мы были бы счастливы.
Гребаный кусок дерьма.
Запрыгнув в свой грузовик, я крепко сжимаю руль, прежде чем сорваться с места. Шины визжат по асфальту, когда я отъезжаю, и Кэм наверняка это замечает, но сейчас мне просто наплевать.