Возвращение к жизни
Когда я появилась на газоне перед коттеджем, глаза молодого человека восхищенно загорелись.
— Очень приятно, что в коттедже снова кто-то живет. — Рой был искренне рад.
— Вы часто его сдаете? — Тетя Мэгги оказалась тонким дипломатом.
— Нет. И не надолго, — улыбнулся Рой. — Два или три раза в год, на неделю или чуть больше. Мало кого прельщает такая глушь.
— Нам по душе уединенность Роджерс-Кросс, — сказала тетя Мэгги и, повернувшись ко мне, спросила: — Ты находишь, мне следует переодеться?
— Все выглядит вполне достойно, — ответила я.
— Если это только ради нас, то не стоит беспокоиться о парадной одежде, — улыбнулся он. — Подождите, вы еще не видели обстановки вашего дома. Могу вас уверить, она далеко не изысканна.
— Прекрасно! — Тетя Мэгги направилась к роще.
Рои шел рядом со мной. Вскоре я поняла, что он и не думал нарушить мое душевное равновесие. Рой не вспоминал о случившемся прошлой ночью, оставив неприятную беседу, по-видимому, для своего брата.
* * *
«Обстановка», как ее назвал Рой, была скромной и довольно уютной, но во всем чувствовалась бедность, неухоженность. Занавески, обивка на креслах и диванные подушки выглядели так, словно их не обновляли уже много лет. Комната, в которой мы сидели, несомненно была гостиной. Лучшим ее украшением служили два антикварных небольших стола. В горке из темного дерева пестрели старинные фарфоровые сервизы. Довершал убранство гостиной массивный гарнитур старомодной мягкой мебели, обитой красной выгоревшей ворсистой тканью.
За чайным столом главенствовала Флора Клеверли. Ее руки мелькали над большим серебряным подносом с тонким узором, который говорил о том, что поднос сделан в Шеффилде. На подносе красовался чайный сервиз, выполненный в том же стиле и до блеска начищенный. По правую руку от мисс Клеверли стояли две пирожницы и небольшой столик с разнообразными закусками. Помимо экономки, Роя Маквея и в комнате находилась только еще одна персона — Дженни Слейтер.
Дженни было десять лет, и ее лицо им почти такое же выражение, как и лицо ее сестры, когда та днем раньше смотрела на меня из окна автомобиля. Но эта девочка, почти ребенок, казалась ровесницей Франни. Застолье бедняжке Дженни было не в радость. Ее шпыняла неугомонная домоправительница. Только и слышалось: «Дженни, подай мисс Дадли сэндвичи. Дженни, передай сахар мисс Фуллер. Сделай то. Сделай это. Посмотри туда. Посмотри сюда».
Не переставая распоряжаться, эта деятельная особа вела беседу, задавала множество вопросов. Она напоминала компьютер последней модели. Наконец Флора обратилась ко мне:
— А чем занимаетесь вы? Я имею в виду вашу профессию.
Я не собиралась говорить правды болтливой экономке — зная, чем может это обернуться в таких Богом забытых местах. Тебе сразу же выложат стопку покрытых пылью рукописей и предложат их прочитать. «Разумеется, когда у вас выпадет свободная минутка». Но гордившаяся мною тетя Мэгги забежала вперед:
— Моя племянница — известная писательница Пруденс Дадли.
Так и сказала: «известная писательница». Я густо покраснела. Слава богу, что Флора Клеверли никогда о писательнице Пруденс Дадли не слышала, а вот Рою Маквею это имя оказалось знакомо.
— Господи! Я же помню, что видел вашу фотографию, но где?! — Рой задумался.
— Дэви сочиняет стихи. Очень смешные, — раздался нежный голосок Дженни. Но бесцеремонная Флора сразу же осадила девочку.
— Дженни, замолчи! Вот, передай мисс Дадли пирожное. Кто бы мог подумать, что вы — писательница.
Мисс Клеверли не смотрела на меня — все ее внимание было поглощено чайным подносом, тем не менее, она продолжала свой монолог:
— Для нас это большая честь. В Роджерс-Кросс еще ни разу не останавливались писатели. Художник — жил, нет, два художника. Был и певец. Мы точно знали, что он певец. Он упражнялся утром, вечером и днем. Привез даже с собой фортепьяно. В общем, как обращаться с певцами, мы усвоили, но писатели, да к тому же знаменитые, у нас еще никогда не жили. Ну и дела!
В этот момент открылась дверь, и в комнату вошел Дэви Маквей, одетый в белую рубашку и бриджи для верховой езды. Однако он счел нужным переобуться: на его ногах болтались старые красные шлепанцы. Манжеты и воротничок рубашки были тщательно застегнуты. Я помню, что обратила на это внимание из-за контраста: рубашка Роя была с короткими рукавами и глубоким вырезом апаш. Один из мужчин выглядел свободным, другой — словно закованный в броню. Сегодня Рой говорил со своим братом спокойно, будто между ними и не возникало ничего похожего на ссору.
— Дэви, ты представляешь! Это мисс Пруденс Дадли — писательница.
— Да, я знаю. — Голос Дэви Маквея звучал уверенно. Гигант приветливо смотрел на меня. В его лице сейчас не было никакой агрессивности.
— Откуда ты можешь знать? Это какая-то ошибка! — Руки мисс Клеверли прекратили свое «вечное движение», ее глаза изумленно остановились на лице Дэвида Маквея.
— Я знаю, потому что читаю время от времени. Как бы это вас ни удивляло, Флора… — Сарказм снова появился в его голосе. — …В коттедже нельзя не читать. Я думаю, мисс Дадли… — он взглянул на меня, — …еще сделает это открытие. — Немного помолчав, Дэвид заметил: — Между прочим, мне так и не удалось прочитать вашу вторую книгу, а первую и третью я читал. Третья мне понравилась больше. В ней меньше жестокости и больше сострадания, если вы позволите так выразиться.
Я и раньше замечала, что люди, сделав даже небольшое замечание, обычно добавляют: «если вы мне позволите так выразиться». Тем не менее, я знала, что сделанное им наблюдение было правдой. К тому времени, когда я написала третью книгу, моя душа несколько смягчилась, оттаяла. Я также знала, что была польщена и удивлена тем, что этот вызывающий у меня внутренний протест человек читал мои книги.
— Я все равно не верю: ты не мог знать, что мисс Дадли писательница, — упрямо твердила Флора Клеверли.
Все посмотрели на экономку с недоумением.
— Если ты знал о мисс Дадли, то почему же ничего не сказал?
Атмосфера в комнате сразу накалилась. Само известие, что я оказалась довольно известной писательницей, в данный момент не имело значения. Существенным было только единственное: Дэви Маквей не посвятил Флору Клеверли в подробности моей биографии.
— А перевернул в коттедже все вверх дном ты тоже для того, чтобы лучше встретить знаменитость? Я уверена, что мисс Дадли была разочарована таким, с позволения сказать, приемом! Разве я не права?
Дэви Маквей пристально смотрел на меня с заоблачной высоты своего роста. Я в полном смятении пролепетала:
— Я нисколько не разочаровалась, мистер Маквей. Коттедж такой славный. Даже беспорядок не может испортить его, поверьте!
— Теперь вы удовлетворены? — Дэви перевел ироничный взгляд на мисс Клеверли.
Я заметила, что она налила ему чашку чая, но не передала. Дэви, ни слова не сказав, сам взял чай со столика, наложил полную тарелку сэндвичей и опустился в кресло по правую руку от тети Мэгги вблизи камина. Отсюда он мог спокойно смотреть на меня.
Рой Маквей сел на диван рядом со мной.
— Я всегда хотел написать книгу, — признался Рой — и тем самым подтвердил мое впечатление о своей ординарности.
Тетя Мэгги пыталась завязать светскую беседу с Дэви Маквеем.
— Я слышала, вы занимаетесь выращиванием грибов.
В ответ прозвучало неожиданное: «О боже, опять!»
Старший Маквей с негодованием смотрел на младшего, а Рой, мертвенно-бледный, отвечал ему полным гнева взглядом, но вспыхнувший было огонь быстро погас. Дэвид Маквей, обернувшись к тете Мэгги, охотно рассказывал:
— Да, мы выращиваем грибы. Именно они приносят нам доход, во всяком случае, должны приносить. — Он сделал паузу, прежде чем спросить: — Мисс Фуллер, вы, случайно, не заглядывали вчера в пещеру, когда осматривали внутренний двор? — Его вопрос было учтиво-многозначителен.
Тетя Мэгги растерянно взглянула на меня.