КРЫсавица (СИ)
К моему искреннему раздражению следующий день был совершенно идиотским, словно все вокруг просто цель поставили довести меня до белого каления, которое традиционно заканчивается местечковым апокалипсисом. Уже к обеду я готова была порвать на фантики любого, кто под руку подвернётся, так стоит ли удивляться, что после обеда офис словно вымер! Кто только мог, убежали по интервью, премьерам, показам, совещаниям и прочей мутотени, лишь бы не мелькать у меня перед глазами, а те, у кого работа предполагала пребывание в кабинете (бухгалтерия например), затаились по рабочим местам, не смея даже лишний раз громко на звонок ответить. Мне бы радоваться тому, что в кои-то веки раз журнал будет готов досрочно, но радоваться не получалось. Хотелось напиться и повыть на луну. Или на шабаш слетать. В самом крайнем случае прибить кого-нибудь. ПМС что ли начался? Так вроде рано ещё…
За день до дня рождения слащавой курицы Марьяшки я надавала себе мысленных оплеух и приказала взбодриться. Максим, доведённый потоком моих бесконечных придирок до состояния тихого озверения, смотрел на меня волком. Отлично, это как раз то, что мне нужно! До обеда я парня старательно игнорировала, чтобы не сорвался раньше времени, а за пятнадцать минут до обеда через секретаршу приказала явиться ко мне в кабинет. Судя по тому, как у меня запылали щёки, послали меня по весьма увлекательному маршруту… Или я банально простудилась? Ладно, вечером ванну приму с хвойной солью и чаю с имбирём и лимоном выпью.
— Звали, Каталина Сергеевна? — с тихой ненавистью спросил Максим, без стука появляясь на пороге моего кабинета.
Ой, ты мой сладенький, у котёнка коготочки прорезались? Так мы их сейчас ещё наростим.
— Без стука вломился в мой кабинет? — я презрительно дёрнула уголком губ. — Выйди и зайди как положено!
Максим круто повернулся на каблуках и вылетел с такой скорость, что я на миг даже забеспокоилась: а вернётся ли он? Хотя куда он денется, мог бы, уже давно высказал в лицо всё, что за моей спиной регулярно озвучивает. Слабак, тряпка, и по этому парню поголовно сходят с ума девки в нашем офисе! Фи, как измельчал род людской.
Специально не сразу откликнувшись на стук, я всё-таки милостиво позволила Максу зайти, а затем приступила к самой увлекательной, хотя и довольно рисковой части плана: доведению любовника до нужной кондиции. Здесь очень важно не переступить грань, за которой сжимание в объятиях превратится в банальное и пошлое удушение.
Максим кипел походным котелком, играл желваками, стискивал кулаки, так что костяшки пальцев аж синеть начали, но молчал. И что мне делать с этим партизаном-недобитком? Нашёл время выдержку показывать!
— И как мужик ты полное ничтожество! — закончила я хриплым голосом и отвернулась к кофемашине.
Уф, в горле пересохло, надо срочно попить, а то вообще позорно раскашляюсь.
Я даже пары шагов сделать не успела, как меня с такой силой швырнули на стол, что я даже испугалась. Немного, совсем чуть-чуть, но испугалась. Ого, у котёночка не только коготки, но даже львиный рык прорезался!
— Ничтожество, значит? — прошипел окончательно взбешённый Максим и рванул мой пиджак так, что пуговицы новогодним конфетти брызнули в разные стороны. — Это мы сейчас посмотрим!
Ой, а я случайно не переборщила? Блузку-то тоже теперь только выкидывать… Эй, с бюстгальтером осторожнее, он мне, вообще-то, нравится! А вот юбка нет, её без этого пиджака я точно носить не буду. Так, а запасные капроновые колготки у меня есть? Вроде были… Ладно, в крайнем случае секретутку за ними в ближайший универмаг отправлю. Чёрт, о чём я думаю, мне же страсть изобразить надо! Или испуг? Я украдкой, так, чтобы в камеру видно не было, покосилась на часы. Нет, испуг изображать поздно, раньше надо было. Тогда страсть. А может, в кои-то веки раз не притворяться? Ну не заводит меня Максим, не за-во-дит. Сегодня, по крайней мере. Ага, а Марьяшке я что презентую? Первое видео, которое без ведра крепкого чаю и смотреть невозможно? Эх-х, придётся играть.
Я застонала, выгнулась дугой, прильнула к разгорячённому любовнику, который словно тетерев по весне вообще ничего вокруг не замечал. Интересно, а если я сейчас вывернусь из-под него и уйду, он остановится или будет продолжать? Я прикусила губу, ловко замаскировав насмешливый смешок стоном страсти. Сколько ему ещё времени дать? Я опять стрельнула взглядом на часы. Так, ещё минут двадцать, и пора заканчивать. А пока можно подумать о том, что я хочу увидеть в журнале в следующем месяце. Кого на обложку поместим? Светочку? Хе, не надо путать гламур с борделем! Лидочку? Она была популярна в эпоху динозавров, не раньше. Юлю? Точно, Юлю. Сейчас она на гребне волны, мордашка опять же вполне симпатичная…
— Каталина Сергеевна, пришли пробники косметики… — дверь в кабинет распахнулась без стука, явив искрящуюся трудовым пылом (с чего бы вдруг? Ах, да, я же сказала, что выгоню, если она работать нормально не начнёт) Марьяну. — Куда отнести прикажете…
Последние слова девица лепетала на автомате, явно не понимая не только смысла того, что говорила, но и того, что видела. Точно, не понимала, иначе зачем было задавать совсем уж идиотский вопрос:
— А что вы тут делаете?
Что-что, крючком, блин, фламандские кружева плетём!
Появление девчушки подействовало на Максима как ведро ледяной воды, он испуганно подпрыгнул и шарахнулся от меня прочь с пылом инквизитора, которому ведьма предложила акт совместного самосожжения.
— Максим?! — ахнула Марьяна, прижимая трясущиеся ладошки к пылающим щекам. — Что… Как… Крыса!!! — истерично завизжала окончательно ополоумевшая девица. — Крыса! Дрянь! Стерва! Ненавижу тебя, крыса подзаборная!!! Крыса!!!
Ну вот, хоть кто-то набрался смелости и сказал всю правду мне в лицо.
Я медленно слезла со стола, с наслаждением потянулась и отчеканила:
— Максим, забери свою истеричку и вон отсюда. Вы оба уволены. За нарушение трудовой дисциплины, выходного пособия не получите.
— Ну и крыса же ты, Катька, — прошипел Максим, — подожди, рога-то тебе ещё обломают!
Крыса с рогами? Сколько у тебя было по биологии, пупсик? Я презрительно передёрнула плечами и стала медленно одеваться. Да, я в курсе, что это заводит сильнее, чем раздевание. Так что, мой сладенький, смотри, чего ты лишился. Можешь волосы повырывать. Хочешь, на своей голове, хочешь, у размазывающей сопли у тебя по груди курицы. У неё, смею заметить, волос-то побольше будет.
— Пошли вон, — ещё раз с нескрываемым удовольствием повторила я. — Вы уволены.
Марьяшка душераздирающе всхлипнула и, схватив голого Максима за руку, буквально вытащила его из кабинета. О-о-о, такого позора наш мачомен этой слюнтяшке точно не простит! Я довольно потёрла руки, приказала Леночке принести мне апельсиновый чай и с головой погрузилась в работу.
Когда за окном стемнело, я выключила компьютер, с наслаждением потянулась, разминая затёкшие плечи, и поднялась из-за стола. Вдруг у меня в глазах резко потемнело, тело скрутила жуткая боль, и я рухнула на пол не в силах не только закричать, но даже вздохнуть. Что со мной? Что происходит? Меня… отравили?
Прямо передо мной неожиданно возникла какая-то старуха, показавшаяся мне странно знакомой. А это ещё что за развалина? А, вспомнила, Марьяшка как-то раз притаскивала её на новогодний корпоратив, сказала, бабка её. Так это она меня отравила? Я открыла рот, чтобы высказать старухе всё, что думаю по поводу её идиотки-внучки, но из горла не вылетело даже слабого стона. Я умираю? Чёрт, как не вовремя-то.
— Ты станешь крысой, пока не научишься быть человеком, — пафосно, в духе дешёвого простенького фильма, в котором идёт традиционная борьба идиотизма с зачатками разума, то есть добра со злом, провозгласила старуха и растаяла в воздухе.
«Чтоб ты до конца своих дней на одну бюджетную пенсию жила», — мысленно от всей души пожелала я ненормальной старушенции и потеряла сознание.
Глава 1
Испанская Калифорния, 1820-й год