Биврёст

Мать величаво взглянула ему в глаза, и Эгир чуть не скрипнул зубами от досады. Долгие годы тренировок заставили лицевые мышцы сократиться в вежливой участливой улыбке.
– Говорят, вы быть нездоровы. Как вы чувствуете себя сейчас, Мать Ангейя-ас? – Лишний раз подчеркнул, что разговор ведется на самых официальных тонах. Ему становилось жарковато в плаще.
– Всего-то запор, а эти олухи уже трезвонят, что я собралась помирать. – Старуха фыркнула и достала из длинного портсигара тонкую сигарету, хотя курить в здании администрации строго воспрещалось. Чиркнула спичкой и, прикурив, точным щелчком отправила ее в урну.
– Рад, что ничего серьезного. – Она смерила его саркастическим взглядом, уловив скрытую иронию. – Хорошо, что слухи просто слухи. А то иногда говорят интересные вещи.
– Да? – Черный брючный костюм, подчеркивающий хищную сухопарость, оттеняли тяжелые золотые украшения в ушах, на шее и пальцах. Отвлекающие, слепящие символы власти.
Они вместе спустились на пролет, и Эгир распахнул перед Скай-ас тяжелую дверь в вестибюль, вымощенный плиткой с узорами Вседрева и девятью рунами для девяти стран Игга. В детстве, навещая мать на работе, он любил пропрыгать по кругу с руны на руну и только потом подняться по лестнице.
– Ну, всякие глупости.
– Старухам только дай посплетничать.
– О том, что ваша правнучка вернулась из Срединных земель, поступила в академию Биврёста.
Ангейя выпустила дым изо рта и насмешливо изогнула выщипанные брови. Стук ее каблуков резал ножом по тактичной бюрократической почтительности Имин Рёга, заставлял вздрагивать мелких клерков за прозрачными окошками. Казалось, она нарочно идет громко, словно йотун на водопой, каждым своим жестом приказывая всему живому забиться подальше. Эгир шел на почтительном расстоянии за ней. Ангейя чуть повернула голову, прикрывая глаза:
– Да, девчонка появилась. Но официально еще никому не представлена.
Девушка-администратор выскочила из-за стойки и начала кланяться, осыпая старуху лестью и поклонами, которых она не заслуживала.
– Да не мельтеши ты, – отмахнулась Скай-ас. – Сообщи лучше водителю, чтобы готовил машину.
Девушка бросилась к телефону.
Затушив недокуренную сигарету о каблук, Ангейя взглянула Эгиру прямо в душу своими ярко-синими, не старушечьими глазами. Тяжелые золотые серьги колыхнулись в такт движению головы. Внезапно Эгир увидел то, что раньше совсем не бросалось в глаза. Духовник – длинная рапира у правого бедра. Единственным украшением была гладкая голова волка на вершине эфеса. О, такое пренебрежительное пожелание не встревать не в свое дело. Мать Дома есть Мать Дома: в ее крови яд, в ее сердце – холод Утгарда. Он чуть не скривился, потому что эту присказку подсознание выдало ему голосом отца.
Пришел водитель и помог надеть пальто. Натягивая черные кожаные перчатки, старуха напоследок обронила как подачку:
– Официальная часть состоится в конце месяца. Приглашение уже выслано, но Матери Ринфе-ас будет приятно получить его из ваших уст. – Она растянула тонкие губы в усмешке.
– О да.
– Тогда бывайте.
Она круто развернулась и вышла, кутаясь в роскошное пальто, отороченное мехом йотуна.
Эгир был в ярости. В холодной, выверенной ярости – хотя привык скрывать истинные чувства за маской почтительной покорности. Эгир умел ждать и таился, словно паук, дергая за нужные ниточки. Половина Матерей уже была на его стороне, а другая побаивалась, предпочитая пакостить исподтишка. Ангейя же всегда указывала и всячески демонстрировала, что его козни лишь шалости за детским столом во взрослой столовой кровожадных ведьм. Одним лишь наклоном головы она срывала все его тщательно выстроенные барьеры и маски и заставляла почувствовать себя ничтожеством. Ангейя не плела интриги – она всегда шла напролом.
– Эгир Гиафа-ас, – несмело окликнула секретарша. Бесшумно выдохнув, он спокойно обернулся.
– Да? – о, это было самое хладнокровное «да» в истории стен Имин Рёга.
– Вам звонят из Биврёста. Что-то по поводу вашего сына…
Эгир принял трубку и с каменным лицом выслушал сбивчивый рассказ о том, что его сын снова опозорился.
 
– …драка с Локи Ангейей-ас.
– Как вы сказали? – перебил школьную секретаршу Эгир.
– Драка с Ангейей.
– Сейчас буду.
– Это необязательно, – затараторили на том конце провода.
– Сейчас буду. – Женщина заткнулась и пролепетала свое: «Как скажете».
Едва не врезавшись в столб по дороге, он наспех припарковался перед Биврёстом и ворвался в здание академии. Студенты разбегались от одного его вида, хотя он держался крайне спокойно, но от этого спокойствия веяло холодом Утгарда.
Сына по указанию какой-то девчонки он нашел в охотничьих у клетки с вороном. Рядом никого не было – а был бы кто, мигом убрался бы подальше. Почувствовав его приближение, Кагерасу обернулся. Бледный и черноволосый смазливый ублюдок – копия своей матери, этой богатой наследницы из Муспельхейма, но с глазами Иргиафы. Вцепившись в плечо сильными пальцами, Эгир затащил сына в слабо освещенную каморку, в которой стояли полупустые мешки с землей и садовый инвентарь. Не утруждая себя доставать духовник, Эгир ударил сына кулаком в лицо. О, старуха явно вывела его из себя. Каге свалился как подкошенный: кровь хлынула из носа и разбитого рта. Зубы остались целы? Сейчас исправим…
– Кто здесь? – Откуда-то выскочила мелкая девчонка с ведром и загородила собой Кагерасу. – У вас как с головой: все в порядке? Может, вылечитесь, а потом зайдете? – Ведро, полное грязных тряпок, угрожающе покачнулось в ее руках.
– Уйди, Мелкая, – прохрипел Каге плохо слушающимися губами, зажимая разбитый нос рукой.
– Ага, чтобы этот псих тебя прикончил? Я позову учителей! – Она подала ему руку.
– Это мой отец. – Каге, пошатываясь, встал, игнорируя помощь. Вся рубашка залита кровью. – И я… упал. Запнулся и упал.
– Что? – У Локи округлились глаза. – Я же сама видела…
– Уходи. Слышишь? – Зеленые глаза сузились. Локи нахмурилась, громко стукнула ведром об пол.
– Как ты, сын? Врача вызвать? Ты иногда такой неуклюжий, – заботливым голосом спросил Эгир, бережно поддерживая его под локоть.
– Нет, я в порядке. Кровь почти остановилась.
Локи поджала губы, автоматически сняла с шеи темно-зеленый платок и подала Гиафе.
– Возьми, я за врачом, сейчас вернусь.
– Нет. – Холодные, испачканные кровью пальцы сжались на ее запястье. Кажется, он был напуган. Хотя в свете единственной слабой лампочки наверняка не видно. – Просто… уходи.
– Приложи что-нибудь холодное, чтобы снять отек, – посоветовала она, опустив глаза, и несмело отошла. У самого выхода обернулась напоследок. Сжимая платок, Каге с каменным выражением лица слушал что-то тихо говорящего отца. Девушка сделала несколько шагов и врезалась в Леер.
– Эй, ты чего?
– Ш-шш! – Локи схватила ее за предплечье и потянула наружу. Только оказавшись возле статуи девушки с розами, Локи выдохнула.
– Леер, он ему врезал!
– Чего-оо? – Герд уставилась на нее как на умалишенную. – Кто, кому, за что?..
– Этот… – Ангейя наморщила лоб, вспоминая. – Эгир-ас влетел в охотничьи, как дикий йотун, и со всей дури вмазал Гиафе.
– Его папаша? – Герд от удивления подпрыгнула. – Ну не хель себе… Прямо по лицу?
– Ага. – Проходящие мимо студенты с интересом взглянули на возбужденно жестикулирующую Локи, но Герд так на них зыркнула, что те словно в Утгард испарились. – А он такой: «Я просто упал, уходи». Что это значит, Леер, скажи мне?
– Значит, что Гиафа сына своего ненавидит.
– Это из-за драки нашей, что ли? – Локи от досады пнула камешек на дорожке, но не попала, а лишь чиркнула носком кеда по асфальту. Взглянула на испачканное в крови запястье.
– Возможно.
– Ничего не понимаю, – пробормотала Локи, потом резко развернулась и собралась рвануть.
– Эй, ты куда?
– Но я ведь тоже виновата. Пусть и на меня злится.
– Ты что – дура? А может, святая? – Герд перехватила ее за шиворот и вернула в прежнее положение. – Не лезь в семейные дрязги, это не твое дело.