Работа легкой не бывает

Да нет же, это безумие. Должно быть, у господина Кадзетани что-то вроде кризиса среднего возраста. А может, он страдает депрессией? Когда моя давняя работа стала для меня невыносимой, я несколько раз становилась жертвой параноидальных мыслей, подозревала, что босс ворует у меня канцелярку и что кто-то нарочно прячет мои документы, мешая мне укладываться в сроки. Но, как в дальнейшем выяснилось, канцелярские принадлежности и документы пропадали из-за моей собственной неорганизованности.
А тем временем госпожа Эригути справлялась со своей работой успешно, как всегда. Не далее как этим утром она получила благодарственную открытку от клиента: «Благодаря рекламе в автобусах „Альбатроса“ наша выручка теперь в три раза выше, чем когда мы только открылись!» Открытку прислали из кафе, где подавали бургеры-сасэбо – американские, но приспособленные ко вкусам японцев, – открытого не так давно возле остановки «Перекресток у станции – Хигаси-дори». Я сомневалась, что в наше время очередная бургерная с сасэбо будет пользоваться популярностью, но покупателям, похоже, пришлось по душе предложение бургера в три четверти с картошкой фри и напитком за вполне умеренные шестьсот пятьдесят иен.
«Ах, как хочется сытный сочный бургер! Но как же трудно найти такой, да еще подходящего размера…» Не надо далеко ходить – загляните в «Доктор Сасэбо»! У нас есть бургеры всех размеров – от стандартного до трех четвертей, половинного и мини, и среди них обязательно найдется как раз то, что доктор прописал! А к нему – широкий выбор порций картошки фри!
Насколько я могла судить, «Доктор Сасэбо» представлял собой еще один пример заведения, возникшего словно из-под земли. Как-то раз, во время одной из своих автобусных поездок после работы, я заметила яркий навес – из тех, которые часто украшают террасы ресторанов, и этот навес находился снаружи прежде пустовавшего помещения на углу возле остановки «Перекресток у станции – Хигаси-дори». На следующий день бургерная уже открылась, в автобусе зазвучала ее реклама. Как-то слишком ловко все складывалось. Было и несколько других случаев, которые вписывались в ту же схему, – магазины, чью рекламу давали в эфир точно в день их открытия, – но, как ни странно, это происходило лишь в том случае, когда реклама была подготовлена при участии госпожи Эригути. Все объявления, составлять которые доверяли мне, относились к магазинам, клиникам, компаниям или учебным заведениям, уже просуществовавшим некоторое время и рассчитывающим с помощью рекламы стимулировать продажи. Когда мне сообщали, для каких компаний предназначено мое очередное задание, их названия всякий раз были мне смутно знакомы. Однако компании, составление рекламы для которых поручали госпоже Эригути, зачастую возникали прямо-таки из ниоткуда.
Насколько я могла судить, дело было не в том, что госпоже Эригути доставались тайные бонусы за составление объявлений для новехоньких магазинов, и, похоже, она не была движима отчаянной любовью ко всему новому, чтобы выпрашивать себе в качестве задания рекламу любой свежей компании сразу же, как только она возникала. И, кроме того, клиенты не обращались к нам напрямую – распоряжения насчет объявлений всегда поступали через руководство отдела рекламы. Иными словами, хотя госпожа Эригути и работала с объявлениями для всех новых заведений, вряд ли это ставили ей в заслугу, точно так же как составление объявлений для компаний, уже проработавших некоторое время, не имело никаких минусов для меня.
Из всего этого следовало, что толкование, которое господин Кадзетани дал ситуации, – чушь. Я пришла к выводу, что закрытие маникюрного салона – чистейшее совпадение. Но, несмотря на такие мысли, меня захватил порыв, суть которого состояла примерно в следующем: если это и вправду чистейшее совпадение, не помешает на всякий случай проверить и убедиться в этом.
Правда заключалась в том, что меня попутал бес. А может, и не правда, может, глупо так выражаться, если речь идет о работе, ведь ясно же, что это было только моих рук дело. Так или иначе, мое душевное состояние оказалось прямо-таки бесовским тем днем, когда мне доверили самой редактировать записанные объявления. Я подумала: ну как может навредить один-единственный день? И потом так получилось, что следующим днем, когда эту запись предстояло дать в эфир, была среда – выходной в «Дальневосточном центре фламенко». А центр фламенко стал тем самым местом, рекламу которого я решила стереть.
 
Поскольку маникюрный салон, о котором говорил господин Кадзетани, помещался в перестроенном гараже и для его хозяйки представлял собой что-то вроде хобби, в каком-то смысле он принадлежал к числу заведений, от которых ждешь, что они закроются в одночасье и без особых церемоний. Но ярко-красное пятиэтажное здание «Центра фламенко» не могло просто так взять и исчезнуть. И если удалить его рекламу всего на один день, с ним ничего не случится, особенно если в этот день центр закрыт на выходной.
Вставив объявление, которое я составила и записала в тот день, я нажала кнопку «удалить» рядом с рекламой «Дальневосточного центра фламенко» на отрезке пути от вокзального перекрестка до Северной стороны, отправила ролик менеджеру эксплуатационного отдела и проделала все это с полной невозмутимостью. Насколько я могла судить, госпожа Эригути доверяла мне, во всяком случае, не проверяла мою работу. Чувство вины было довольно ощутимым, стоило мне только задуматься, что свободной организацией рабочего процесса я воспользовалась в своих интересах, но я утешалась мыслью, что избавление от сомнений необходимо, чтобы и впредь выполнять работу как следует.
Потрясение явилось на следующий день, когда мы записывали объявления, – причем потрясение настолько сильное, что я всерьез опасалась лишиться чувств. Госпожа Катори, едва успев прийти, спросила:
– Это правда, что «Центр фламенко» закрывается?
Я круто повернулась к ней.
– Иногда, когда мне хочется побаловать себя, я беру на время велосипед компании и еду туда в обеденный перерыв. Знаете, у них ведь отличные тапас, да еще и по разумным ценам. В общем, когда я приехала туда сегодня, жалюзи были опущены. Странно, подумала я, потом вспомнила, что сегодня у них выходной, но когда осмотрелась, обнаружила, что не только в этом дело.
– То есть?
– Там было объявление, в котором говорилось, что владелец внезапно заболел, поэтому они закрываются на неопределенный срок.
Не может быть, подумала я, чувствуя, как кровь зашумела в ушах. Госпожа Эригути рядом со мной с неподдельным сожалением воскликнула:
– О нет, неужели и вправду закрываются? – И добавила: – Пожалуй, лучше будет поскорее обновить аудиозапись.
Даже в нынешнем состоянии душевного смятения мне хватило предусмотрительности, чтобы сообразить: нельзя допустить, чтобы выяснилось, что я удалила рекламу, поэтому я подняла руку и вызвалась:
– А давайте я это сделаю!
– Вы правда справитесь? – спросила госпожа Эригути. – Тогда я только позвоню им, чтобы убедиться, – и она покинула свое место.
– Шикарное здание, правда? – обратилась ко мне госпожа Катори. – Как же я удивилась, когда оно вдруг появилось там в прошлом году.
– Да уж, точно.
– И как обидно, что центр закрывается. Тапас в самом деле были отменные, я часто заглядывала в то маленькое кафе у них внизу, чтобы расслабиться. – Госпожа Катори опечалилась.
Недавно, когда мы обедали вместе, она рассказала, что вышла замуж, когда ей было чуть за тридцать, но потом развелась и с тех пор живет одна. После работы, продолжала она, она ездит «Альбатросами» до тренажерного зала, но заниматься каждый день слишком тяжело, поэтому в выходные ей нравится просто ходить в кафе и отдыхать.
И вот теперь это поступление дополнительных сведений о том, какие отношения связывают госпожу Катори с «Дальневосточным центром фламенко», лишило меня дара речи. Сама того не желая, я лишила ее излюбленного места отдыха и релаксации. Госпожа Эригути вскоре вернулась, качая головой.