Особое задание (СИ)

* * *
Часа через два, накупавшись вдоволь, мы отправились домой. Девушки о чем-то трепались всю дорогу, а я расслабленно крутил руль, предвкушая будущую ночь. Загнав машину в гараж, я быстренько распихал девиц по спальням, выполнив кучу их капризов типа «Еще немного шампанского!» или «Подоткни мне одеяло под бочок!». Потом принял душ и вошел в полумрак своей спальни, где стараниями Татьяны играла тихая музыка, горели свечи и пахло какими-то благовониями. Татьяна, накрывшись до подбородка одеялом, немного испуганно смотрела не меня, и нервно покусывала губу. Я прилег рядом с ней, оперся головой на руку и прикоснулся пальцем к маленькому завитку волос на шее, на который раньше позволял себе только смотреть. Девушка замерла, потом закрыла глаза и вздрогнула. Я нежно прикоснулся губами к ее шее и снова отодвинулся. Татьяна не шевелилась. Ее грудь высоко вздымалась под простыней, и я внезапно понял, что она боится! Я потрепал ее гриву, чмокнул ее в лоб, как маленького ребенка и слегка отстранился от нее…
— Что случилось? — тут же подскочила на месте девушка, и в ее глазах показались слезы. — Ты меня не хочешь?
— Хочу! — успокаивающе прошептал я и погладил ее по головке. — Просто я чувствую, что тебе немного страшно! Я не хочу торопиться! Понимаешь?
Девушка задумалась, потом решительно откинула в сторону простыню и забросила ножку на мое бедро:
— Ну уж нет! Я, конечно, боюсь, но не настолько, чтобы отказываться от мужчины, которого люблю! И отвертеться тебе не удастся! — в ее голосе прорезались привычные веселые нотки, и я придвинулся к ней поближе.
— Тогда сдавайся! — угрожающе прошептал я и щелкнул зубами. — Ты помнишь, как кормила меня лучшим в мире ужином? Теперь я мстю! И мстя моя страшна!
Мои губы прикоснулись к ее ладони и медленно, не пропуская ни сантиметра ее тела, двинулись вверх по руке. Татьяна широко открытыми глазами смотрела на меня, не пропуская ни одного моего жеста. Когда я добрался до ее левой груди и аккуратно пробежался язычком вокруг нее, в ее дыхании начали проскальзывать хриплые нотки, а глаза слегка затуманились. Но я был неумолим: ее тела, пока не ощутившего мои поцелуи, оставалось еще много. И мои губы продолжили свой путь…
…Девушка медленно теряла над собой контроль. Ее руки все чаще пробегали по моей спине и прижимали мою голову к своему телу. Ее спина то и дело страстно прогибалась, а дыхание давно стало хриплым и неровным. Потом она вывернулась из-под меня и, закрыв глаза, притянула мои губы к своим. Я ответил на ее совершенно сумасшедший поцелуй, и почувствовал, что ее ноги обхватывают мою спину. Руки девушки изо всех сил прижимали меня к себе, ноготки впивались в спину, а полуоткрытый ротик что-то бессвязно шептал мне на ушко.
Я медленно приник к ней, и Татьяна, почувствовав меня в себе, слегка вздрогнула, и широко открыла зажмуренные глаза:
— Я тебя люблю!
— Я — тоже! — прошептал я и плавно подался ей навстречу…
…Постепенно привыкая к новым ощущениям, девушка все свободнее и свободнее двигалась подо мной, а ее лепет становился все бессвязнее. Наконец, она закинула руки назад, вцепилась в подушку, выгнулась вверх и застонала. Я задвигался медленнее, постепенно снижая темп, и вскоре она, расслабившись, затихла.
Я прилег рядом с ней, поцеловал в раскрасневшуюся щечку, и вдруг почувствовал, что она плачет.
— Тебе плохо? — спросил я.
— Что ты? — утомленно посмотрела она на меня мутными от удовольствия глазами. — Просто так хорошо мне не было никогда! Спасибо! — она с трудом перевернулась на бок, дотронулась пальцем до моей груди и прошептала:
— А ты? Ты ведь наверняка хочешь еще?
— Сейчас ты немного отдохнешь, и, если конечно ты не против, мы повторим мероприятие! — ответил я, целуя ее пальчик.
— Не против! — покачала головой она. — А очень даже за! Только вот отдохнуть действительно надо! Можно, я пока схожу в ванную? — добавила она чуть погодя.
— Естественно! Я даже могу тебя туда отнести!
— Сегодня не надо, хорошо? — она немного испуганно посмотрела на меня и попросила: — Отвернись, я встану, ладно?
 
* * *
Утром, кое-как продрав глаза, я ощутил, что мое лицо просто ужасно: дурацкая счастливая улыбка, которая прилипла к нему ночью, видимо, все время, пока я спал, уродовала мое и без того не особенно симпатичную морду. Татьяна дрыхла практически на мне, приобняв меня за шею и закинув ногу на живот. Я, стараясь не потревожить ее сон, еле дотянулся до пульта стереосистемы, валяющегося на столике с моей стороны, и тихонько включил музыку. Из кухни до меня доносились аппетитнейшие запахи, на душе было хорошо и спокойно, и мне было страшно лень шевелиться. Собственно, я и не шевелился, и даже лениво прикрыл глаза.
Не прошло и нескольких минут с момента пробуждения, как дверь в нашу спальню тихонько скрипнула, немного приоткрылась, и из-за нее показалась голова Люды, с лицом, расплывшимся в улыбке:
— Там завтрак стынет! — шепотом сообщила мне она и тихонько ступая по полу, приблизилась ко мне. — Буди свою ненаглядную и марш на кухню! Только не забудь про это! — она протянула мне роскошный букет цветов и добавила таким же тихим шепотом: — скажешь, что ездил за ним сам!
— Спасибо! — я благодарно послал ей воздушный поцелуй и взял протянутый мне букет.
Дождавшись, пока закроется дверь, я немного поругал себя за тупость, потом нежно поцеловал Татьяну в носик и слегка пихнул ее бедром:
— Крошка, подъем! Пора вставать!
Татьяна лениво потянулась, приоткрыла один глаз и наткнулась взглядом на букет:
— Ой, спасибо! Как здорово! Я такая счастливая! — она бросилась на меня с поцелуями и немного погодя немного виновато добавила: — Ой, как у меня все болит!
— Не расстраивайся, ничего страшного! — улыбнулся я. — А чего же ты хотела после двух часов любви?
— Еще трех часов! Как минимум! — захихикала она. Потом прислушалась к своему животу и уточнила: — Но только после основательного завтрака!
С таким утверждением я был полностью согласен, поэтому откинул простыню и отправился умываться.
* * *
Завтрак превзошел все мои ожидания: давным-давно проснувшиеся девчонки весь свой нерастраченный пыл отдали готовке. Умиленно глядя на нас, с треском за ушами уничтожающих их кулинарные шедевры, они вовсю над нами издевались:
— Ну, что скажешь, Танька, достоин он гордого звания «Мужчина года»? — веселилась Юлька. — Или так, обыкновенный замухрыжка?
— Судя по ее состоянию, тянет! — рассмеялась Люда, глядя на покрасневшую до корней волос Татьяну. — Ну, что молчишь, подружка?
— По самым скромным прикидкам, не меньше, чем на «Мужчина жизни»! — гордо парировала та, справившись со своим стеснением. — И не фиг на него губищи раскатывать, кошелки старые! А то глаза вам повыцарапываю!
Веселый хохот и постоянные приливы краски к лицу немного мешали мне есть, а когда девушки начали интересоваться подробностями первой ночи Татьяны, я просто сбежал из кухни, даже не доев четырнадцатую или около того булочку с вареньем…
— Вы тут пока посплетничайте, а мне тут надо кое-куда отскочить на полчаса! — крикнул я им уже из-за двери. Хохот в ответ послужил мне лучшим свидетельством правильности моего поступка.
* * *
Ювелирный магазин дядюшки Моше оказался закрыт по случаю субботы. Однако на мой стук в дверь его дома, примыкающего к магазину, спустился сам хозяин, и уже через десять минут я потеряно бродил среди витрин, пытаясь понять, что именно мне хочется подарить своей даме.
Дядюшка Моше довольно умиленно улыбался, пряча хитрые глазенки за стеклом очков:
— Джонни, Джонни! Ты, таки, попал в етот капкан, которий наивьные человеки зовут любовию! Мне тебя даже немного жалько, мой малчик! Но что поделать? Это такая сволочная жизьнь!
Я, привычно пропуская брюзжание старого еврея мимо ушей, наконец наткнулся на потрясающе красивый комплект из колечка, аккуратных сережек, цепочки и маленьких часиков с изумрудами: