СПИРИТ III (СИ)

Тэварцы были не из робких народов и потому недавние посещения их флагмана дипломатами с Терры восприняли за чистой воды слабость. Пусть и злой на вид, мелкий котообразный угрожал им гибелью всего живого на их родной планете, если они не повернут назад. Кот представился Мячом и своими словами лишь разозлил и раззадорил вождей флота: ведь ничего нет страшнее позора, и лучше сгинуть в бою, чем вернуться домой ни с чем. Верховный шаман Шестерых, посоветовавшись с богами, сообщил всем, что Тэвар не пострадает и, мало того, клан Большого клыка достигнет Терры и высадится на неё, не встретив никакого сопротивления. Новость об ультиматуме разлетелась по всем кораблям, и ее воспринимали как шутку, что великий клан летит грабить планету трусов и лжецов. Все на флагманах от мала до велика только хохотали над ней, придумывая смешные дополнения к этой истории, а потом, в один из дней, просто исчезли, все разом.
Двенадцать истребителей держали оборону, продолжая лететь по курсу следования флота, а остальные восемьдесят восемь примагнитились к борту флагмана, ощетинившись орудиями. Семеро «орков», как их окрестили Странники, пытались резаками вскрыть шлюзовые ворота, но лишь извлекали снопы искр из разнослойного металла обшивки. Решение резать принял командир разведсотни по имени Укус из рода Меткострелов, молодой по меркам тэварцев представитель их вида. Перед этим он наотрез отмел все идеи взорвать проход и сделать вход там, где более уязвима обшивка.
«Там никого нет», — докладывали разведчики, несколько раз пролетев мимо иллюминаторов и лобовых стёкол и каждый раз отмечая, что флагман будто вымер. Даже в рубке вождей валялись костюмы, лазерные пистолеты, портупеи и офицерские клинки, словно все разом решили раздеться и куда-то пойти.
— Я пойду первым! — рявкнул Укус в голосовой канал, когда разведчики наконец отсоединили отрезанную воротину от проёма.
Угловатый, похожий на помятый бордовый ящик с крыльями, увешанными ракетами и лучевыми пушками «Нож», истребитель сотника, медленно вплыл в образовавшийся проём. По замыслу командира он должен был стать новой дверью, чтобы не разгерметизировать одновременно все отсеки. Когда корабль наполовину вошел в шлюз, проскрипев по стенам, словно пробка, Укус остановил его и активировал протоколы герметизации. Машина выделила быстро застывающую на холоде пену. Лишь после того как приборы показали, что герметичность открытого шлюза достигнута, он открыл кабину, выпуская кислород в помещение.
Каждый из тэварцев помимо оружия взял с собой баллоны с кислородом, чтобы, оказавшись внутри, случайно не заблокировать автоматический шлюз, реагирующий на скачки давления. Укороченная потоковая пушка оказалась в руках командира, и он насупился, вглядываясь в панель ручного управления.
— Открыть внутреннюю заслонку! — рявкнул он басом.
ИИ замка осветил его зелёным сканирующим лучом, проверяя уровень доступа.
Стальная дверь уехала вверх. В коридоре включился мягкий белый свет.
— Укус, какие будут указания? — догнал его голос следующего за ним «орка».
— Зачистка и захват рубки — первая цель. Затем мне интересно знать, куда делись жрецы и что на это ответят боги Шестерки, — сухо произнес сотник, медленно идя по слишком чистому для типовых тэварских кораблей, но вполне подходящему для флагмана коридору. Он не ждал, когда на борту окажется вся сотня. Ему хватало чуть больше десятка тэварцев, чтобы разобраться в том, что же произошло.
  
Глава 14. Пророкам — пророчествовать
 
Вернувшись на Ганимед, Эйни тут же направилась в свою каюту танцующей походкой, мурлыча мелодию из шлемофона. Мне она не сказала ни слова и вообще вела себя так, будто меня рядом не было. Я взглянул на её поле и отметил, что оно стало больше, чем обычно. Яркий, переливающийся голубым и фиолетовым кокон ауры опоясывал серый, словно металлический, обруч цикла «снотворное», наложенного Чаком для того, чтобы лисодевочка наконец могла выспаться. Это было мудро и правильно со всех сторон, кроме этической, но на войне этика только мешает. Пусть девушка сейчас и напоминала умалишенную или маленького ребёнка, радовалась элементарному и забыла снять бронекостюм, который, скорее всего, бросит где-нибудь в коридоре, не дойдя до своей каюты, всё делалось к лучшему.
 
Встав на зарядную станцию, я снял свой костюм и уже собирался тоже проследовать в каюту, как взгляд упал на пустующее кресло Тэйкиайя, который всегда встречал наше возвращение своим лысым затылком, увлечённо всматриваясь в мониторы управления оборонительными сооружениями. Машина и сама справлялась с идентификацией врага и даже могла открыть по нему огонь без человеческого вмешательства, но, будучи живым, Странник всё равно бдил.
Что заставило его одного пойти на Тэвар? Может, это тоже был замысел тёмного? А может, старина Тэйки просто не доверял землянам? Мол, они в любой момент могут прыгнуть на Землю, а нам тут разгребай последствия их решений?
«Эх, Тэйки, Тэйки, тот мир, который ты так защищал, канул в Лету, а остатки нашего вида дерутся с крабами за место на Терре и Луне. Интересно, что бы ты на это сказал?» — подумал я, непроизвольно кладя руку на спинку его кресла, и тут же понял, что все, что я сейчас ощущаю, в какой-то степени является отголосками мыслей и слов Тэйкиая.
Я невольно поспешил убрать руку и выдохнул, стараясь обнулить эмпатию. В чем-то Тэйки был прав. Может, он не успел сказать все, что думал, а может, как и полагается телепату, плел одному ему понятные мысленные сети… Тирпис, Спирит, Боги — какая, по сути, разница, кто останется здесь, если больше незачем воевать? Зачем оберегать безжизненную планету, когда всё самое плохое на ней уже произошло? Война ради войны? А мы точно ведём Терру к положительному финалу? Или, может, сами окончательно запутались в критериях «хорошо — плохо»?
«Ну да, как раз сейчас самое время задаваться такими вопросами. Наверно, терранская поговорка про крепкий задний ум во всех вселенных известна и актуальна», — усмехнулся я, шагнул и тут же переместился в свою каюту. Мой цикл-генератор силы, который я унаследовал от Чака Альфа, ждал меня там, где я его и оставил после того, как каким-то нелепым способом угодил под чары тёмного Странника. Разумный мохнатый шарик со странным именем Киби, способный уместиться на ладони, встретил меня по-щенячьи радостно, замахав исходящими из него лучами. Я присел на кровать, и энергетическое существо выползло из-под неё, словно скалолаз, бодро взобралось по ноге, немного передохнуло на бедре и продолжило свое восхождение до тех пор, пока не оказалось на левом плече. Симбионт помнил, как я с ним прощался, почему-то не сомневаясь, что его найдут и не дадут погибнуть после моей казни, но, как оказалось, земляне его даже не искали. То ли Чак забыл о существовании цикла-генератора, то ли просто не захотел тратить время на его поиски, то ли просто не было времени его искать… Причин, конечно, могло быть много, вплоть до банальной его ненужности в складывающихся условиях.
Киби уселся мне на плечо и слегка расплющился, проникнув невидимыми, как и он сам, щупальцами под мой костюм. В плече приятно и тепло закололо.
«Интересно, осуждал ли он меня за то, что я ушел? — задумался я. — Да нет, скорее всего, просто ждал. Для него ведь всё было намного проще, хотя он и видел смерть своего первого хозяина, а точнее, исполнял его волю и волю видящей Тирипса с Землицы Эйниллы. Но для чего? Ради того, чтобы тут появился ничего не предрекающий пророк?»… На этих мыслях я всё для себя и решил. Терра должна сохранить наш биологический вид и, может, даже хорошо, что Спирит и Тирипс уходят. Но я точно не уйду. Я останусь здесь, потому что это — моё измерение.
Решение пришло само собой, будто существовало всегда и просто ждало, когда я набреду на него или сформулирую в четком словесном выражении то, что знаю давно, и я даже немного удивился тому, что подобные вещи происходят так легко. Никакого надрыва, трагизма, никакой судьбоносности, будто ты решаешь просто сходить на кухню и приготовить себе чай, потому что пришло время, потому что хочется или просто потому, что иного выхода для тебя нет. А раз нет иного выхода, какая здесь может быть трагедия? Хотя я прекрасно понимал, что со стороны все видится не так, но, находясь в этом состоянии, я ощущал прежде всего спокойствие. Что-то внутри меня лопнуло, вырвалось наружу — и стало легко. Ну что ж, остаюсь так остаюсь, а там уже — как сложится. В конце концов, один раз я уже умирал…