Степь и Империя. Книга I. СТЕПЬ (СИ)

Девственницы посматривали на них с удивление.
А вот на лицах распечатанных рабынь все чаще читалась зависть.
Абсолютное подчинение, рабская зависимость, беспомощность, беззащитность и полная нагота неожиданно отражались на женских желаниях. Теперь, когда ни одной из них ничего не принадлежало — даже собственное тело, когда ничего нельзя было скрыть, малейшее отличие приобретало громадное значение и становилось предметом зависти: место в очереди за рабской похлебкой, внимание со стороны охранников, выделяющее из общей массы, одиночная клетка вместо общей, и подстилка в ней. И предел желаний — собственное имя, пусть даже это кличка, но она отличает ее от других рабынь!
И лишь один способ добиться благосклонности…
 Глава 5. Наказание рабыни 
Глава 5. Наказание рабыни
19 день 2 месяца весны (6 месяца года) 2009 г. Я.
Степь, Озерная Ярмарка
Гайяс сун-Малламия спешно возвращался в купеческий лагерь. Так спешно, как только позволяли достоинство и переполненный желудок. Он отдувался, сопел, потел, но торопился изо всех сил.
Ибо «примирительный» обед, данный кочевником, был долог, обилен, вкусен и сопровождался обильными возлияниями.
Почтенный Гайяс был даже рад, что возникшее недоразумение помогло ему провести несколько часов за одним столом с кочевником. Тот оказался, как ни странно, образован, начитан, быстр умом и, что особенно удивительно, весьма осведомлен о мире, окружавшем Степь.
Он знал, кто правит в Халифатах и на Архипелагах, знал шейхов и калифов не только на побережье, но и в глубине южных земель. Внимательно слушая о путешествиях купца, расспрашивал его о здоровье венценосных наследников и о том, что говорят в городах и на караванных тропах. Сам рассказывал купцу об Империи и ее обычаях, законах, населяющих ее народах, их товарах и ремеслах.
Купец любил такие беседы, когда оба собеседника обмениваются крупицами знания и опыта, понимая друг друга, с уважением и азартным удовольствием торгуясь за информацию. Каждый хороший купец обязательно немножко авантюрист и собиратель знаний. Иначе он не очень хороший купец.
Такой добрый разговор с военным вождем, не раз и не два водившим своих соплеменников на охоту за «сладким мясом» на имперские земли, был так интересен, что купец сам, не скупясь, с удовольствием оплатил бы всю стоимость обеда. Но так, как случилось, было еще лучше.
Почтенный Гайяс пыхтел и торопился в свой шатер. Был он мужчиной уже зрелым, но еще достаточно крепким. А как же иначе⁈
Каждое его путешествие — от южных Халифатов, где дикари днем приносят из леса редчайшие пряности, а ночью воруют часовых на ужин, до Ярмарочного плоскогорья перед Северным проходом в степь, где даже местные жители в середине лета ходят в теплых одеждах — не для слабых телом и духом. И непогода, и тягости пути и лихие люди…
Робкие сидят дома, слабые гибнут в пути, трусливые возвращаются домой разоренными.
Причина, заставившая уважаемого купца отказаться от привычного чинного шага, была невозможна банальна. Показательное наказание тупой рабыни наградило его рекордным стояком.
- Но это надо же, какой вкус! Какое единство стиля! — бормотал он себе под нос. — Какая изысканная простота и какой фонтан чувств!!! Белая кожа и темное дерево. И ни одного слова, ни одного звука!!!
Публичное наказание рабыни оказалось лучшим эротическим представлением, которое он видел за последние годы. Да, не постоянный гость султанских дворцов, но мир повидал и деньги водятся. И танцовщиц всяких повидал и на ложе брал дорогих девок, вышколенных и дрессированных, страстных и умелых.
Но такой шедевр в шатре вождя дикарей!
Никакой школы. Никакой режиссуры. Никакой музыки. Макияжа, парикмахеров, развевающихся шелков и прочей мишуры. Как просто и мощно!
Но к восхищению примешивались и мысли попроще.
Гайясу сун-Малламия срочно была нужна рабыня. Любая, лишь бы воткнуть покрепче. Потому как такого стояка и такой тяжести в налившихся яйцах он не чувствовал с тех пор, как отец привел подростку первую невольницу.
 
- Но как гениально просто, Всеблагий, как гениально просто!!!
* * *
Страх не зря терзал Ирму, стоявшую на коленях у входа в клановый шатер.
Волк действительно был в гневе.
И гнев его всецело принадлежал глупой и дерзкой рабыне, которая свалилась на него неожиданным призом.
Глупо гневаться на Старейшего. Он и так обернул дело минимальным убытком. Даже обед в знак примирения был своего рода подарком. Возможность посидеть за одним столом с южным купцом, послушать его хвастовство и враки о подвигах и путешествиях, — полезное дело. Чувствуя себя званым гостем, халифатский чванливый дурак будет хвастаться без удержу, показывая себя перед «степными дикарями». Возможно, расскажет что-то интересное.
Но как наказать глупую рабыню?
* * *
Когда Волк вернулся к купцу, тот уже совершенно успокоился.
Подростки клана поставили столы и предложили купцу первый кубок, чтобы скрасить ожидание. Клановый шатер — мужской шатер. В него нет хода Волчицам. А рабыням нельзя поручить ритуал гостеприимства.
Накормить гостя — мужское дело. Разве это можно поручать рабам? Поэтому за столом служили мальчики клана, достаточно взрослые, чтоб понимать вежество, и слишком юные, чтоб полностью отдаться воинскому обучению.
Купец медленно пробовал вино и с интересом наблюдал, как провинившуюся рабыню привязали к центральному столбу шатра, усадив верхом на узкую деревянную полку, которая обычно служила для светильников, освещающих дастарханы. Руки связали за столбом, талию перетянули красной шелковой веревкой, прижав спину к почерневшему дереву.
Наглая девка крутила головой и злобно зыркала на южанина, сидевшего в трех-четырех локтях перед ней. Было видно, что рабыня совсем «дикая», что ей непривычно быть выставленной на обозрение и вместо того, чтоб предъявлять себя, как и положено рабыне, она все еще прячет свое тело.
А рабыня отворачивалась, старалась завеситься роскошными светлыми волосами, безуспешно пыталась спрятать задорно торчащие груди, плотно сжимала округлые коленки, покрасневшие за время ожидания. Увидев, что взгляд купца изучающе задержался на ее голом лобке, вдруг залилась стыдливым румянцем до самых сосков, еще плотнее сжала бедра.
Вернувшийся Волк учтиво осведомился, не испытывал ли его гость жажды или скуки в ожидании. Выслушав витиеватый ответ, подошел к рабыне и завязал ей какую-то тесемку повыше стального ошейника. Замысловатый узел черной тесьмы был хорошо виден на длинной белоснежной шее, свободные концы упали на грудь. И только после этого присел за стол.
Сотрапезники подняли кубки, приветствуя друг друга. Кочевник произнес тост, традиционно приветствуя гостя, сидящего у его очага. Купец ответил витиеватым тостом за здоровье хозяина и его процветание. Полилась неспешная беседа.
Выждав достаточное, на его взгляд, время купец осведомился, какое наказание выбрал уважаемый хозяин для строптивой девки.
— А наказание уже началось, почтенный Гайяс, — ответил Волк. — Вот эта ленточка на шее глупой рабыни — из размоченной кожи буйвола. Высыхая, она медленно сжимается. Сейчас рабыня чувствует лишь некоторое затруднение. Но мы же не торопимся, уважаемый гость? Мальчики только разделали свежего барашка, мясо которого мы обязательно должны попробовать. Пряные травы восточных гор сделали это мясо необычайно ароматным…
Южанин пригляделся. И действительно, «тесьма» тесно врезалась в белоснежную кожу женской шеи. Рабыня блестела потом, ее дыхание стало более напряженным и шумным. Груди колыхались все заметнее, соски напряглись. На лбу и висках обозначились синим надувшиеся вены, на щеках расцвели пятна румянца.