Полюби во мне тьму (СИ)
Хотел, но не смог устоять. Ему без боя сдавалась ведьма, чье прекрасное тело могло послужить усладой в первый и последний раз пред тем, как он, Великолепный дэйв, сам превратится в златокудрую красавицу и вместе с Высшим демоном пересечет Порог. Он повторит подвиг отца, который когда-то именно так при участии ничего не ведающего ангела гадом прополз в Заоблачное царство. Зашелестели шелковые одежды, мягкой волной опустилось длиннополое платье, свернулся змеей кушак, сверкнула белизной нижняя рубаха, а по комнате поплыл кружащий голову аромат.
Цепочка поцелуев оставляла влажный след на бледном лице Лючии, а ей, опьяненной желанием, казалось, что слова любви, прерываясь лишь на один вдох, шепчет ее ненаглядный чернокрылый демон.
Целовать пленницу, ластящуюся к нему, было до того сладко, что Захра задумался, а не отложить ли на время вживление в ее тело? Что может изменить какая-то пара дней, которые он, Великолепный дэйв, проведет в ее объятиях? Ничего, совсем ничего. Высший демон и близко не догадывается, где искать ведьму, и лишь молва о готовящейся казни может подсказать ему место заточения проклятой.
Как хорошо, что записи глупого привидения помогли разобраться, для чего демону понадобилась Лючия, а так сожгли бьГ не задумываясь, набирая тем дополнительные плюсы инквизиции.
Славно, что у демона нет никакой любви и привязанности к Лючии. У него один расчет: избавиться, наконец, от проклятия и прервать многовековую болезнь, а потому он непременно явится за ведьмой.
«М-м-м, а от нее пахнет невинностью?!»
Находиться рядом с демоном и остаться девственницей? Вот чудеса-то! Не это ли служит подтверждением, что между ними нет чувств: довел до Порога и прощай! «Однако, как тяжела ладонь ведьмы на ягодице! О, и коготки выпустила? Девушка любит погорячее? М-м-м...»
- Давай-давай! Чего тянешь? Хватай гада! - Дуня висела за окном и с волнением наблюдала за происходящим в комнате. Боясь, что ее услышат не те, кому предназначались горячие советы, она то кусала призрачные ногти, то вновь шипела через зубы. Ее потряхивало от нетерпения. И если бы не рука, что оплела ее талию и крепко прижимала к горячему телу (от которого, надо признаться, немного попахивало несвежестью), ее давно бы унес ветер, чьи порывы, предвещающие грозу, крепчали.
Глава 27. Мытарства крылатого отряда
- Все, не могу больше! - Фим повалился на траву и в изнеможении раскинул руки. – И откуда Кразимион только силы берет?
- Любит ее, чего тут гадать? – Анхель, упав рядом, тут же прикрыл глаза ладонью. Солнце то появляющееся, то исчезающее за облаками, слепило и мешало следить за мечущимся по небу Кразом.
Краткий зов любви, услышанный демоном накануне, дал надежду отыскать проклятую, но внезапно оборвавшись, оставил лишь намек, что пленницу держат где-то на северо-западе королевства. Ночной перелет, в котором никто из четверки не жалел крыльев, привел их в предгорный район, где деревни, замки и города лепились друг к другу, как цветные стеклышки в мозаичном окне церкви. В какую сторону кинуться, никто не мог предугадать, от того и вертелся Кразимион на месте, надеясь вновь уловить зов.
- Пресветлый Владыка, как же я боюсь, что мы не успеем спасти нашу девочку! Ведь замучают, изверги! – крупная слеза скатилась по осунувшемуся лицу Фима. Ветер, что гнал облака, пошевелил его блеклые перья, окончательно утратившие свой лоск за последние дни.
Анхель вздохнул. Никто из Заоблачного Царства и близко не догадывался, что знамена инквизиции подняли дэйвы, прикрывая свои намерения захвата власти пламенными речами об искоренении ереси. Во время метаний по королевству красношапочники встречались то тут, то там, но как безошибочно определить, за кем из представителей карательного органа скрывается древний враг? Истреблять всех без разбора, лишь бы уничтожить дэйвов? Нет, обитателям Заоблачного Царства не свойственны столь жестокие решения.
Анхель покосился на своего товарища, бездумно уставившегося в небеса.
«Не свойственно?»
Ангелу, награжденному даром вселять сочувствие, стыдно было признаться, что он возрадовался, когда Непотребник притащил с собой одного из инквизиторов.
- Да простит меня Пресветлый Владыка, - прошептал совестливый заоблачник, вспоминая, как потворствовал пыткам, которые заставили пленного выдать хоть и немногие, но важные сведения. Из признательных слов любителя облачаться в красное выходило, что:
глава инквизиции обитал в собственном замке с символическим названием «Змеиное логово». Правда, похищенный, в силу своего низкого статуса, там ни разу не бывал, а потому затруднялся указать дорогу;
среди верхушки инквизиции существовали люди, чьи лица никто никогда не видел, так как они прятали их под масками, а тела укутывали в длинные плащи. И не приведи господь посмотреть такому в глаза: или упадешь замертво, или бесследно сгинешь;
в народе поговаривали, что только ведьмы и колдуны могут выдержать взгляд таинственных инквизиторов, а потому прошедшим испытание предназначалась прямая дорога на плаху;
служащие демону в руки инквизиции попадали довольно часто, а сжигали их, как правило, по воскресеньям, всех скопом, дабы удовлетворить жажду развлечений праздного люда.
Последние сведения ввели крылатый отряд в еще большее уныние, поскольку все переживали (пусть каждый на свой лад), не подвергнется ли Лючия болезненным издевательствам и унижениям пока они, мужчины, призванные ее оберегать, бестолково мечутся туда-сюда.
- И меня пусть Владыка простит, - поддержал друга Фим, вспоминая, как хладнокровно приказал убить похищенного красношапочника, который только притворялся человеком, поскольку от страха совершенно забыл, что люди ангелов и демонов видеть не могут. Его предсмертный визг до сих пор стоял в ушах. А еще перед глазами плыла похабная улыбка Непотребника, который явно получал удовольствие, наблюдая, как Кразимион ловко разделывается с выбравшимся из еще не остывшего тела дэйвом. «Чего греха таить, я и сам не рыдал в тот миг». Первый из Первых ангелов страшился даже подумать, какое возмездие он определил бы для того, кто посмел дотронуться до дочери Света. – Только бы найти, и длань моя не дрогнет…
- Лишь бы позвала… - отозвался Анхель.
- Да уж! Могла бы вспомнить о милорде, - произнес кто-то третий. Ангелы вздрогнули и резво обернулись. В паре метров от них стоял Непотребник, лениво привалившись плечом к дереву. – А за что у Пресветлого прощения просите?
- За грехи наши тяжкие.
- Потворствование похищениям, пыткам и казням? И все из-за молоденькой ведьмы? Что за штучка она такая, что вы, ангелы, столько лет по королевству носитесь и страшитесь гнева вашего царя? В чем ваш интерес?
Фим открыл рот, подыскивая правильные слова, а Анхель усиленно морщил лоб, пытаясь своим даром сочувствия сбить думы Непотребника в другую сторону. Действительно, как объяснить их присутствие на Той Стороне? Ведь они далеко не хранители – те пахнут иначе, и не воины Света, поскольку враг обнаружился только что…
- А мы вовсе и не из-за дочери с-с-с… - начал молодой ангел и резко замолчал, заметив, что к открытому рту Фима добавились широко распахнутые глаза.