Тенор (не) моей мечты (СИ)
— Олеся! — позвала я ее, потому что в окне клуба заметила мелькнувшую в окне любопытную и совершенно бесстыжую мордашку Кати. Живой и здоровой. Вроде. Так что убивать режиссера и одного из спонсоров, только потому что они подвернулись под руку, было как-то не хорошо. Хотя — заслужили. Оба.
— Олеся, — шагнул к ней лорд Говард. — Все хорошо…
Храбр. Ничего не скажешь.
— Ма-ам, ну, ма-ам! — донеслось от входа в клуб. — Ну, ты чего?!
К Олесе вынеслась Маша, за ней показалась…
— Катя! — закричала я. — Ах ты!.. Зараза…
Кажется, я все же перепугалась сильнее, чем мне казалось. Потому что коленки ослабли. От облегчения.
— Мама? — как-то неуверенно подала голос моя зеленая жабка.
Вот тут ко мне, широко расставив руки, кинулся Артур. И как-то мне показалось, что не для того, чтобы обнять и успокоить. А именно для того, чтобы… дочь собой закрывать… Грудью. От злобной меня.
Вот… ведь… все, что сказала Олеся! Заразы. Я остановилась, и слезы закипели у меня на глазах.
— Аня, — обнял меня этот гад. — Все же хорошо. Ну, что ты переполошилась.
Я сейчас. Вот сейчас только вдохну. И…
— Мамочка. Со мной все в порядке, — между тем приговаривала Маша, гладя Олесю по голове. — Мам, ну что вы все панику устроили. Нормально же все! Подумаешь, спели в клубе, мы ж… Ну ма-ам, не плачь!
Олеся молча дрожала и прижимала к себе дочь, как потерянное сокровище. При этом она явно не воспринимала ничего из окружающей реальности. Ничего и никого, кроме Маши.
Мужчины, которых тут собралось ой как немало, все сплошь брутальные мачо, смотрели на действо в полной растерянности. Тут я зацепилась взглядом за Томбасова. Наш великий и ужасный стоял на пороге клуба. И совершенно беспомощно смотрел на все, что происходило. А моя дорогая доченька храбро отступила за него. Что-то мой одуванчик зелененький, который, собственно, и заварил всю эту кашу, маму обнять не спешил.
Я отстранила Артура и шагнула вперед. С твердым намерением провести разъяснительную работу. Немедленно. Прямо здесь. Ух же зараза зеленая, не поможет тебе папочка, даже не мечтай!..
— Может быть, не стоит их убивать? — раздалось у меня из-за плеча.
Я подпрыгнула. Отшатнулась. Оглянулась. И поняла, что к нам присоединились еще двое. О как знатно перекосило теперь и лорда Говарда, и Бонни. И… Леву. Я вдруг почувствовала, что на душе становится теплее.
Роза. А рядом с ней — Ирина. Две наши прекрасно-беременные дамы. И если Роза цвела, пахла и излучала какое-то умиротворенно-счастливое ехидство, то Ирина… Жена Левы была какая-то поникшая. Вообще, я лично в ее существовании до сих пор не верила. Потому что женатый Лева — что-то из области Голливудской фантастики. Марсиане там, атака клонов и назад в будущее.
— А нас все бросили, — сообщила Роза с раздражающе довольным видом. — Даже Аравийский сообщил милорду и помчался. Без меня!
— Вам не стоит нервничать, миледи, — на хорошем русском заявил арабский шейх, выросший за спиной Розы. — Я же сказал, милорд во всем разберется.
— Без меня? Ну нет. Мы с Ирой решили, что ни за что не пропустим такое шоу!
На слове «шоу» Олеся вздрогнула и одарила Розу убийственным взглядом.
А жена Левы вздохнула и поникла:
— Как мне нехорошо за рулем. Москва эта ваша — город, не предназначенный для вождения вообще!
— Интересно, кто все же сдал Олесе время и место концерта? Аравийский, не ты ли?
— Что вы, миледи. Без указания милорда — никогда! — изящно сдал шефа арабский красавец.
— Концерта, — выдохнула Олеся. — Как концерта? Почему я не знаю? Петр Иваныч! Куда вы… Маша!
— Мама, ты только не волнуйся, — пролепетала девчонка… Я только тут заметила, что на голове и у этой дурищи какая-то яркая мешанина цветов.
— Концерта, — просипела Олеся.
— Любимая, — Томбасов все-таки начал подходить к нашей дружной группе.
— Томбасов… — тон Олеси подозрительно напоминал змеиное шипение.
— Я все объясню, — еще храбрее заявил господин олигарх.
Бешеный взгляд был ему ответом.
Тут зашевелились остальные участники мега-шоу. Хорошо, что не трагедии. Хотя, судя по настрою Олеси, до трагедии с убийством было рукой подать.
— Мам, прости, мы не думали… ну… — не поднимая глаз, пробормотала Маша, являя пример недюжинной храбрости, ведь она была к настроенной на убийство Олесе ближе всех. — Мы договорились о концерте, а Петр Иваныч… короче, мы сбежали. Но ведь все хорошо!
— Сбежали? — Олеся нехорошо прищурилась на поникшего Петра Иваныча, которого тут же самоотверженно заслонил собой английский агент Смит. — На выступление, значит. В клуб…
— Пора спасать Кея и Бонни, — решительно заявила Роза. — А то попадут под раздачу. Ни за что.
— Может, и Леву тоже? — вздохнула Ирина, однако с каким-то сомнением.
Я еще раз скинула руки Артура — он снова решил, что обнимать меня — хорошая идея. И решила, что спасать его не буду. Его крокодилы — в смысле, любимая Олеся — вот пусть сам и выкручивается.
Хотя… Мама Маши так посмотрела на дочь — что та отпрыгнула. Потом Олеся повернулась к Томбасову. Великий и ужасный наш, под уважительные взгляды остальных мужиков, сделал еще один шаг вперед.
— Олеся, я все объясню. Не нервничай.
Мы с Розой и Ириной синхронно хмыкнули. Не, ну если Олеся и до этого была на взводе, готовая без топлива стартовать к звездам, то теперь уж точно. Все. Сейчас полетит.
Но она сделала шаг назад, отвернулась. Замотала головой. Сделала еще шаг — прочь от Томбасова. Вот тут даже мне стало холодно, как будто ледяной порыв ветра дохнул — и выстудил все.
Роза… всхлипнула, что ли? Так бывает?
Замерли все. Радужноволосые девчонки, квартет, охранники и байкеры. У Томбасова опустились руки.
И тут… Олеся развернулась обратно так же решительно, как до того ворвалась на территорию клуба.
Сделала несколько летящих, стремительных шагов к Томбасову. С таким выражением лица, что Петр Иванович вместе с агентом Смитом рефлекторно дернулись наперерез.
— Й-йес! — беззвучно, явно чтобы не спугнуть, выдохнула Роза.
Но получилось настолько ликующе, что даже я, хоть и была безумно зла, невольно улыбнулась.
— Ты! — крикнула Олеся, останавливаясь напротив Томбасова, и… треснула его кулаком по груди. — Ты! Ты, рожа буржуинская, сказать не мог по-нормальному? Язык бы отсох?
— Олесенька…
— Я знаешь, что подумать успела, когда ты сорвался? Я!..
И она еще раз его стукнула. Что было силы! Я видела!!!
— Олесенька, ты не ушиблась, милая?
— Я не о концерте этом дебильном подумала!!!
Катя встрепенулась было на слове «дебильном», но Артур положил ей руку на плечо, удерживая от очередной глупости. И одновременно обнимая меня. Так, что мы с дочерью оказались в кольце его теплых рук.
— Любимая…
— И не о том, что дуры эти поперли выступать в клуб!
Дуры сникли. Так им.
— Может, валерьянки ей? — рядом со мной подала голос Ирина.
— Я же подумала, что их похитили! — на высокой ноте закончила Олеся.
Беспомощно оглядела стыдливо отворачивающихся мужиков, и вдруг… заплакала.
— Олесенька, милая, прости меня! — Томбасов наконец прижал ее к себе, поцеловал в макушку, одновременно показав кулак Маше.
И тут все начинают гомонить. Приходят в движение. Храбрый Лева начинает продвигаться к Ирине. Но тут, ловко оттеснив охрану, к нам кидается какой-то мужик. Два метра красоты шкафа с антресолями и рыжая бородища лопатой.
— Анна! — восторженно ревет он. — Анна Половцева?!
Люди в черном подбираются и начинают нас окружать. Артур загораживает нас собой.
— Парни! Это же моя любимая певица! Какой голос! Божественный! Неземной!
Рыжебородый шкаф счастливо прищуривается.
Роза огибает нас, делая охране жест: не вздумайте! Явно тоже обратила внимание, что безопасники готовы уронить этого любителя музыки на асфальт. Чисто по инерции. Бурлит силушка молодецкая, не выкипела еще. А сама Роза спокойно направляется к своему лорду, которого уже не надо спасать. И который довольно оглядывается вокруг, словно сам этот праздник жизни и устроил.