Тенор (не) моей мечты (СИ)

Главное, было б против чего бунтовать-то! Учеба по минимуму — чисто приличия соблюсти. Учителя, с которыми, если не быковать, вполне можно было договориться. Вполне достаточно свободного времени. И на ее любимый пиар хватало, и на занятия музыкой. И даже на доску два раза в неделю. Как ее записал Ваня с лета — так она неуклонно и занималась.
А тут. Обложили же! Шесть раз в неделю хореография, и по два часа в день инструмент! Без выходных! Вот как бы она фортепиано не любила, но превращать ее в Леву?.. Ы-ы-ы! Плюс вокал. Плюс сольфеджио и прочая теория музыки. От заката до рассвета.
И все это  на двоих. Не на тридцать человек, когда учителю просто не до тебя и списать можно! А тут? Попробуй, спиши хореографию! У-у-у!
Она убьет Катю.
Точно.
Вот после этого приключения и убьет.
— Не кисни! — пихнула ее в бок будущая жертва.
Глаза ее горели темным огнем нездорового энтузиазма. И остановить эту жабу зеленоволосую можно было, только пустив ей с горки паровоз в лоб. И то — паровоз наверняка проиграет.
— Ой, Катя, — вздохнула Маша тихо-тихо, чтобы не привлекать внимания Дениса с Пашей.
— Да ладно тебе! Отработаем в клубе, наснимаем материала. Смонтируем отпадный клипешник! Нужно как раз что-нибудь этакое, улетное! — Катя выписала руками в воздухе странную фигуру, подозрительно напоминающую скрипичный ключ. — Весь городской материал — отстой. Нерва совершенно нет. И вообще голимый стандарт. А тут будет супер.
— Супер, — обречено кивнула Маша.
— Твои точно отснимут материал?
— Да. Приехали уже из Питера.
— О. Супер. Вот мы все и провернем! Смотри, как классно все выходит. Твои умотали куда-то. Мои… — тут голос у Кати дрогнул, а нездоровый оптимизм сменился такой же нездоровой злостью: — Опять переругались. Придурки старые. Им ни до кого…
— Да помирятся, Кать, — попробовала утешить ее Маша.
— П-фе! — выразила свое отношение к предкам Катя, тряхнула зеленой головой и с натужной радостью продолжила: — Ты смотри, как все удачно! Из консы мы слиняли, нас до полуночи не хватятся.
Маша хмыкнула. Такой наивности, как отсутствие наружного наблюдения в консе, где они с Катей занимались фортепиано и вокалом, она от Петра Ивановича не ожидала. Как будто им по пять лет и они не в курсе, что камер внутри консы нет, а контроль идет только через смарфоны. Тоже мне, проблема, попросить девчонок-студенток потаскать телефоны с собой! Они ж не дуры, положить их в аудитории — неподвижный сигнал быстро привлечет ненужное внимание. Короче, лопухнулся Петр Иванович.
— Ох, что нам Петр Иваныч устроит…
— Не дрожи. Никто и не узнает! Приедем в клуб, отыграем. Пашка молодец, а? Как быстро договорился о выступлении! Так вот — мы отработаем, наснимаем — и домой. У наших репетиция до ночи, дурдом, о нас и не вспомнят!
— Ага… Не вспомнят, как же… — Что-то Маша себя чувствовала старушкой на лавочке, прям так и тянуло покаркать.
— Ой, не пессимизди! — опять фыркнула Катя. — С нами же парни, зря что ли мы с мамой их усилок и гитары с детской площадки перли. Учись, как заводить полезные знакомства! Где бы мы еще нашли такого отличного клавишника! А Денис на ударных — вообще бог, скажи!
— Угу, — буркнула Маша, покосившись на Дэна.
Ладно-ладно. Тут Катька права. Парни в самом деле — супер.
 — И вообще, — продолжала моральную подготовку Катя, — вот папа. Он нас поймет. Сам же так начинал!
У Маши были свои мысли о том, как Артур отнесется к их вылазке. Если узнает, конечно. Но с другой стороны… Вот лично у нее — бунт. Да и Катька с ее идеей клипа — чертов гений.
Это ж не любимая мамой бардятина в стиле «Солнышко лесное» и не вечный «Олень» квартета. Это… классно. Крышесносно. До мурашек размером со слона. И вообще — им так уши подвынесли с некой Джульеттой, у которой миллионы просмотров между сольфеджио и хореографией, что ответить так, чтобы все вздрогнули — уже дело принципа!
Так что бунт. Жестокий и беспощадный.
И Катя права. Отлично же все! Из консы свалили легко и непринужденно, мимо охраны прошли в середине студенческой компании, в чужих куртках. Даже слишком как-то легко. Маша каждый момент ждала, что сейчас из-за спины вынырнут люди в черном с непростыми лицами.
 
И что больше всего ее нервировало — это реакция мамы на цвет волос. Вот пойти по стопам Кати окончательно, то есть отпилить косу, да еще и сбрить половину головы под еж… Как советовал стилист. Вот на это ее не хватило. А вот выкрасить волосы в радикально-фиолетовый с золотыми и черными прядями — да. Хватило. И смелости, и денег на карте.
На самом деле, ей самой понравилось. Ну и содрогания от суммы, которую она отдала, были больше, чем от содрогания от будущей реакции мамы.
Так. Хватит! Она самостоятельная, обеспечивающая сама себя барышня. Музыкант. Продюсер. Потому как Катины идеи оплачены были с ее зарплатной карты. И она считает, что это — идеальное вложение капитала. Главное, чтоб не запалили раньше времени!
— Приехали, — сообщил радостный (ох, не к добру!) Дениска. — Вылезаем, красавицы, разбираем инструменты.
Клуб был ужасен. Контингент — просто атас. Стремные бородатые дядьки с пивом, а перед входом — выставка байков.
Но трудности Машу не смущали. В конце концов, ввязались в бой — а там куда кривая вывезет. Лишь бы для начала уболтать администратора, изрядно татуированную крашеную блондинку в черной коже, что им есть восемнадцать. Как представил ее Пашка:
— Анжела, это Маша и Катя, учимся вместе.
— Ну, учитесь-учитесь, — устало махнула рукой она. — За девиц отвечаешь сам. Предупредил их, что зеленым мы не платим? Ваши — только чаевые, — строго глянула она на девчонок.
Маша с Катей кивнули.
— Половина от суммы, — скривилась блондинка.
— Хорошо! — радостно выпалила Катя раньше, чем Маша успела наступить ей на ногу.
— Ты!.. — разъяренно зашипела на нее Маша, одаряя фирменным Левиным взглядом, который суть отличное оружие ближнего и дальнего боя, и тут же озвучила его первый и главный принцип: — Бесплатно только птички поют!
Катя подняла руки вверх, признавая поражение, и умчалась вслед за Пашкой и Дениской, отстраиваться. А пиар-менеджер «Крещендо» медленно повернулась к администратору. Та смотрела на нее, не скрывая улыбки. Лицо вдруг перестало быть насупленным и усталым.
— Первое выступление? — спросила администратор.
— Ну первое, — неохотно признала Маша.
— Вот что я тебе скажу, девочка. За первое выступление обычно дают просто еду. А с учетом того, что вы — молоденькие, свеженькие, явно богатенькие, и от вас можно поиметь кучу проблем. Да и охрана будет на измене… Я щедра. Пожалуй, что и необоснованно.
Маша подумала. И, тяжело вздохнув, согласилась. И потом. Что-то подобное она от квартета слышала. Да и парни из консы пели в переходе не только для отработки навыков общения со зрителями.
Кстати, надо Кате дать шикарную идею: второй клип надо писать или в переходе, или в метро! Там тоже типажей набрать можно.
Но это в том случае, если их не прибьет собственная охрана. Которая, скрестим пальцы на счастье, вообще ни о чем не узнает!
Так. А теперь осталось завести публику, чтобы на видео местные завсегдатаи получились отменно. Но это уж зависит от того, зайдет им музыка, или… Стоп! Никаких или! Работаем. Где там питерские приятели с телефонами? Которые должны все это действо снимать тайно, чтобы получился полный эффект погружения и присутствия.
Главное, чтобы не полный… вперед.
Как там Катя говорила — не пессимиздить?
…
— Театр уж полон, ложи, так сказать…
Машка со вздохом оглядела клуб. Огромные как на подбор дубы. Мужики, с любопытством поглядывающие на них. Кожанки, татухи, банданы. И рев мотоциклов, доносящийся сюда, в импровизированный концертный зал. Питерские приятели как-то потерялись совсем в этом рассаднике, ох, брутальности.
 
— Класс, — шепнула за спиной Катя. — Машка, прикинь, какая картинка будет.
Маша снова не смогла удержать вздоха. В ком-то пиар-менеджер и продюсер подыхают в муках.