Лжец (СИ)
– Конечно, пойдемте, я вас провожу в сам кафетерий, а там вы уже закажете все, что захотите.
Следую за дедушкой, который медленно шаркает и снова удивляюсь собственной выдержке. Обычно вот такое поведение раздражает, особенно когда спешу, как сейчас, но в настоящее время почему-то настолько спокойно плетусь рядом, что даже улыбаюсь сам себе. С чего это я стал более терпеливым к такому, интересно...
Кафе такое же винтажное, как и все в этом мотеле. Дедушка подводит меня к барной стойке, официантка тут же кладет передо мной меню и в ожидании замирает. Заказываю запеченную картошку с мясом в специальных боксах, салат из овощей и воду. Расплачиваюсь и прошу вынести это все на стоянку, к джипу где и буду их ждать.
Возвращаюсь к Рунте, она сидит насупленная на заднем сидении, нахмурив свои бровки.
– Заказал? – спрашивает недовольно, видимо все еще не в состоянии отойти от слов о брачной ночи. Не знаю, почему они так раздражают ее, могла бы уже привыкнуть.
– Да, нам принесут сюда. После этого сразу поедем дальше, – Нагло сажусь рядом с ней. Близко, слишком близко. Девушка отодвигается, почти вклеивается в дверь, но я не хочу этого. Мне надоело такое отношение. Я хочу видеть ее рядом, плевать на мотивированность этого желания. Вот просто хочу и все. Думать о причинах такого даже не буду, ну их в ад!
Глава 23
Протягиваю руку, обнимаю и притягиваю ее к себе силой.
– Что ты делаешь? – пытается вырваться, но тщетно.
– Обнимаю свою жену. Мужчина хочет ласки, Ру. Знаешь, есть такое слово и прилив нежности, когда хочешь почувствовать себя желанным.
– Тебе это не нужно, – ворчит, – Ты и так самый желанный жених.
– Вообще-то уже нет. Я женатый мужчина, Виноградинка. И хочу от тебя теплоты и семейного уюта.
– Тебе что, – все-таки выворачивается из объятий, – В мотеле на голову что-то упало? А как же просто... и все такое? – Смотрит, так внимательно, проникновенно, как будто мой ответ даст ей шанс на надежду или мечты.
– Не упало, - серьезно говорю, – Просто ты моя жена. Моя ответственность. И если мы вместе...
– По твоей вине и принуждению! – добавляет.
– Да, по моей, вот я и хочу, – продолжаю, – Понять, как это быть с кем-то тем, кто простой и волшебный одновременно.
– Ты меня удивляешь. Возможно у тебя жар? А как же свобода, девушки, выпивка? Ты же боишься остаться именно без этого!
– Так ситуация у нас такая сложилась, что не попробовать будет смешно.
– То есть хочешь сыграть в еще одну игру под названием: муж и жена?
– Не сыграть, Виноградинка...а воплотить в жизнь.
Нас прерывает стук в окно. Официантка протягивает картонный поднос с боксами полными еды, которая пахнет на весь салон. Желудок сразу реагирует на аромат, поэтому некоторое время в машине тихо, если не считать музыки. Мы поглощаем еду, будто не ели дня три.
Доев, все складываем в бумажный пакет для мусора, который сминаю, и кладу под ноги – выбросим потом. Сейчас я хочу еще короткий миг провести раздражая свою девочку.
– За еду нужно платить, – хмыкнув говорю, ожидая реакции.
– Ты о чем? – так аппетитно вытирает салфеткой губы, что не сдерживаюсь, беру еще одну салфетку и касаюсь ею уголка ее губ сам. Вздрагивает, и не отстраняется. – Что ты делаешь?
– Предоставляю полный спектр услуг Ру, а потом ты воздашь мне так же.
– Полный спектр?...
– Ага, – бросаю салфетку в мусор, ее и свою, и наклонившись нагло целую. Обнимаю, прижимая к себе ближе. Ладонью обнимаю за шею, не давая шанса на спасение. Сначала что-то мурлычет, а потом перестает, просто откликается. От этого я становлюсь как будто то долбанное масло, тающее при высокой температуре, разве что не растекаюсь по сидению. Не могу держать себя в руках. Виноградинка такая вкусная, недоступная, как будто тот заветный фрукт, которого никогда не пробовал.
– Мэлс...
– Просто помолчи.
– Мэлс, – отталкивает, – Не нужно. Я не буду той, кто скрасит твое время в эти дни, пока мы... короче говоря, брак у нас фиктивный, поэтому мы не будем целоваться и все такое прочее. Понял? – смотрит в лицо, пытаясь своим взглядом мне доказать что-то.
– А если бы был настоящим, то позволила бы?
– Дело не в этом. Я не буду играть в эту игру: муж и жена. После того, как Либертау и ты станете свободными от Творца, наши пути разойдутся в разные стороны, как те корабли в море, каждый избрав новый путь.
– Ты все равно не ответила на вопрос. Ты хочешь чтобы у нас был настоящий брак?
– Возможно, – неоднозначно отвечает, – Но тебя такое не устраивает. Да и веры тебе, если скажешь, что у нас все по-настоящему нет, если честно.
Не отвечаю. Дьявол, этих целомудренных девушек, что ждут какую-то дурацкую первую любовь или настоящее чувство, не знаю, нужно разочаровывать сразу, а не дарить надежду, что все у них в будущем будет идеально. Получить удовольствие уже сейчас, значительно лучше, чем ждать каких-то несбывшихся надежд в жизни.
– Хорошо. Я тебя понял. Едем в Алетандру, а там видно будет, – бросаю ей, сам не зная зачем, такие слова, и пересаживаюсь на место водителя. Рунта усаживается на заднем сидении, накрывается моей курткой, пока завожу автомобиль, и почти сразу засыпает. Включаю печку, чтобы было теплее и погружаюсь в темноту ночи, надеясь успеть к шести утра на встречу с Эйсом.
Глава 24
Мэлс
Когда утреннее солнце выныривает из-за серых, тяжелых облаков мы почти на финишной прямой. Остается еще несколько километров, доехать до того самого завода и остановиться за самим зданием. Его – из грязного кирпича, здоровенное, обшитое металлическими листами, уже видно полностью. Нервничаю. Какое-то внутреннее чутье просто таки дрессирует меня, шепча на ухо, что не все пройдет гладко, как хотелось бы, и я не знаю, что конкретно имеется в виду: Эйс и новая машина, или то, что будет дальше.
С запада дует сильный ветер, вздымая горы мусора на твердой, мертвой земли, что окружает завод. Швыряет банки и какие-то куски бумаги прямо в окно, мешая внимательно следить за дорогой и не въехать колесом в яму, глубиной где-то километров двадцать – это так мусор прячут. Виноградинка просыпается, понимаю это по шуму, что доносится сзади и ее удивленного вскрику, когда, вероятно, смотрит в окно.
– Это что, Алетандра?
– Да, Ру, это Алетандра, столица Алки.
– Ужас, – отвечает, а я наверное именно в этот момент смотрю на все ее глазами, словно вижу впервые. Конечно город я действительно с такого ракурса вижу впервые, раньше мне не приходилось заезжать в него через промышленные районы, загрязненные и вонючие, с голодранцами везде, но все-таки я их видел. И вдруг становится так стыдно перед самим собой, и перед Ру, ведь понимаю, что все это время жил не заморачиваясь, что где-то, в другом конце города живут люди, которые не имеют лишнего куска хлеба, или теплых вещей. Господи, неужели я на самом деле был таким тщеславным, богатеньким козлом? Стоп. Почему был? Я же такой и есть, не так ли? Разве я изменился? Особенно если учесть то короткое время, которое отсутствовал. Разве меня, Мэлса Блэка, волнует, как живут другие? Да начхать мне на все это.
– Если в столице так живут промышленные районы, – продолжает моя жена, – То как живут люди за ее пределами? Неужели нет никого, кто бы хотел помочь этим бедным людям?
Молчу, на ее слова мне нечего сказать, потому что в действительности всем нам, мажорам из Алетандры, наплевать кто и как живет. Только раньше мне за это не было стыдно. А Ру продолжает:
– У нас никто не живет в таких условиях. Папочка контролирует всю страну, бедных нет. Ты и сам видел, что мы с папой живем не в хоромах, потому что не в деньгах счастье, а в процветании души. Но здесь....Это не просто ужасно, Мэлс, это отвратительно. Как можно любить себя настолько, что позволять людям, которым не повезло родиться в более богатой семье, умирать с голода, работать на таких работах...