Чужая (СИ)

Но несмотря на шум в ушах, на лавину чувств, что нас обуревает и сжигает дотла, мы оба слышим это. 
Хруст сухой ветки. 
Как гром среди ясного неба. 
Никита смотрит в сторону звука, я тоже задираю голову. Из-за деревьев выходит парочка, держась за руки, и девчонка, увидев нас, ойкает и, хихикая, тянет своего парня в сторону. Тот тоже замечает нас, улыбается широко и салютует двумя пальцами Никите. 
Да уж... 
Мы с Никитой переглядываемся, и меня вдруг пробирает невероятной силы смущение, от чего я прячу лицо в ладонях. 
И тут громко урчит мой желудок. 
Ещё лучше! 
Стыд смешивается с неконтролируемым весельем, и мы оба начинаем хохотать. 
Никита прижимается лбом к моему плечу и, всё ещё посмеиваясь, говорит: 
— Хотел бы я, чтобы это означало голод по мне, но... — Он садится на колени и протягивает мне руку: — Ты всего лишь не завтракала. Пойдём на обед. 
Мне всё ещё неловко от всей ситуации в целом, но я не уверена, что готова покинуть это место. 
Хотя есть и правда хочется. 
Никита помогает мне встать и отряхнуть одежду от веточек и земли, я тоже стряхиваю с его футболки щепки от коры дерева. Я первой отправляюсь в обратную дорогу, но Никита быстро ловит меня, обнимая одной рукой за плечи, и прижимается губами к моему виску. Я неловко улыбаюсь и обнимаю его в ответ за талию. 
По дороге до главного корпуса мы с Никитой болтаем о разных глупостях, шутим и смеёмся. Что хорошо помогает мне расслабиться. 
Ровно до того момента, как мы не начинаем собирать на себе любопытные взгляды ребят. 
— Может, не стоит наши отношения совать всем под нос? — тихо спрашиваю я у Никиты. 
— Смущают взгляды? 
— Ужасно... 
— Ладно, но только ради твоего спокойствия, — улыбается он, а в следующий миг смачно целует меня в губы и отпускает. — Готово! 
— Ты невыносим, — качаю я головой, ощущая, как горит всё лицо. 
Может быть, я не создана для отношений? Иначе, как объяснить, что наедине с Никитой я чувствую себя комфортно, а сейчас, когда кругом полно народу, мне жутко неловко? 
Я осторожно смотрю на Никиту, когда мы входим в здание. Он выглядит расслабленным и вполне довольным. Впрочем, он наверняка не новичок в отношениях... А я... Мне до него далеко. К сожалению. 
Чёрт, не сделала ли я глупость? 
Нет. 
То, что происходило в лесу... когда мы были одни... когда весь остальной мир потерял для меня какое-либо значение... 
Нет, такое точно нельзя назвать глупостью. 
Это наше. Чувства и ощущения, которые мы разделили на двоих. Которые принадлежат нам одним. Так и должно быть. Да. 
А делиться этим с остальными... Может быть, со временем я и научусь не быть такой эгоисткой и затворницей. А может, Никита научит меня своему наплевательству. 
Мы заходим в столовую, приветствуем Оксану и Стаса, которые уже сидят за привычным столом, моя соседка при взгляде на нас слишком понимающе улыбается и что-то говорит Стасу. Тот хмыкает и тоже смотрит слишком понимающе. Я, конечно же, краснею, чем окончательно выдаю себя с потрохами, но не расстраиваюсь. Скрывать ещё что-то от этих двоих желания нет, да и бессмысленно. 
— Тани за столом нет, — говорю я Никите, вдруг чувствуя раздражение. 
— Да, я заметил, — хмурится он в ответ. 
Мы набираем себе еды, отменный вкус которой я уже начала принимать как должное, и идём к ребятам за стол. И не успеваем мы сесть, как Оксана преувеличенно равнодушно замечает: 
— Свершилось, значит. 
— Оксан, пожалуйста, — закатываю я глаза, подхватывая пальцами первый пакетик с сахаром. 
— А Таня почему не с вами? — спрашивает Никита, прежде чем Окс успевает открыть рот. 
Отвечает Стас, пожимая плечами: 
— Сказала, что хочет погулять и даже не расстроилась, что мы не хотим составить ей компанию. 
И как раз в этот момент она входит в столовую, и что-то в её взгляде на нас мне не нравится. Как и информация о том, что она изъявила желание погулять, когда ни меня, ни Никиты не было поблизости. 
Я пристально слежу за тем, как она берёт себе еды и направляется к нам. Слежу, как она опускает на стул напротив меня, как, не поднимая глаз от подноса, тихо произносит: «Привет, ребята», как приступает к еде. Я не отрываю от неё глаз, когда ребята начинают обсуждать то, что нам приготовили для задания на следующую неделю. 
 
Потому от меня не ускользает, как её плечи немного расправляются, словно она расслабилась, оставшись незаметной. Словно... быть Тихоней ей выгодно. 
Интересно, может быть так, что всё это время она лишь притворялась таковой? 
И тут она осторожно, из-под ресниц, смотрит на меня. Удивляется, что я смотрю в ответ, и в её взгляде всего на мгновение вспыхивает злость, которую она, впрочем, быстро прячет за робкой улыбкой. 
— Где гуляла, Тань? — спрашиваю я, кажется, перебивая что-то рассказывающего Стаса. 
На мой сжавшийся кулак на столешнице ложится ладонь Никиты, успокаивая. Таня это видит и явно едва сдерживает себя от ехидной улыбки, но от следующей реплики удержаться не в силах. 
— Представляете, наткнулась в лесу на парочку, которая чуть ли не занималась тем самым! 
При этих словах, сказанных осуждающим шёпотом, она округляет глаза и почти правдоподобно краснеет. 
Знаю, что она могла иметь ввиду ту вторую парочку, но уверена, что она говорит о нас с Никитой. 
Она. Всё. Видела. 
Стояла за каким-нибудь деревом и наблюдала за нами. 
— И как? — холодно интересуюсь я. — Понравилось смотреть? 
— Что? — мечется её взгляд по ребятам, словно она не понимает, о чём я спрашиваю. — Я сразу же пошла в другую сторону! Это же... Некрасиво! 
— Хватит! — вскипаю я, подскакивая на ноги. — То, что ты творишь... Довольно. Сначала подставляешь меня, затем и продохнуть не даёшь, следуя по пятам, а теперь следишь. Ты вообще нормальная, Тань? Что ты задумала? Что тебе от нас нужно?! 
— Тише, Веснушка, — обхватывает мои пальцы своими Никита. 
Я смотрю по сторонам, вижу, как несколько пар глаз уставились на меня, и это злит ещё сильней. Снова смотрю на Таню и напряжённо предлагаю: 
— Давай, Тань, будь честной хотя бы раз за всё это время. 
— Я... я тебя не понимаю, Эля... 
— Эль, правда не стоит, — просит Стас. 
— Серьёзно? Носимся с ней, как с инвалидом, а она всего лишь пудрит нам мозги. И с меня хватит. 
Я отцепляю пальцы Никиты от своих и иду вон из столовой. 
Меня бесит, что то, что должно было остаться между нами, наблюдал кто-то третий. Тем более она. Та, с которой я могу провести параллель с собой. 
Я ведь тоже здесь пудрю всем мозги. 
  
Глава 24. Ева
 
Следующие дни выдались непростыми. 
Во-первых, я упрямо игнорировала Таню и вместе с тем старалась общаться с остальными не так близко. Словно мой обман ударит по ним не так сильно, если я немного отстранюсь. 
Во-вторых, началась неделя футбольных соревнований. 
Утром наша команда номер семь убиралась в камере у смертников (уток), а по вечерам выигрывала матчи. 
Да, несмотря на распри на первой тренировке, мы отлично сработались, когда каждый занял своё место. Конкретно я стала вратарём. И неплохим. Всего один пропущенный мяч за пять игр. 
Сегодня состоялся финальный матч — и это в-третьих. 
А ещё это о наших отношениях с Никитой. 
Мне по-прежнему было некомфортно проявлять свои чувства на виду у всех. А когда мы в редкие моменты оставались наедине, меня преследовало дурацкое чувство, что за нами кто-нибудь да следит. Знаю, что это были мои тараканы, но поделать ничего не могла. Воспоминание о том, что тогда за нами наблюдала Таня, не давало мне покоя. 
И Никита не выдержал. 
Наша команда выиграла у команды номер четыре. Финал! Болельщики ревели на трибунах! Мы ликовали! И Никита... Пока остальные обнимались, он... целовал меня. Нет, я вовсе не была против. Победа, да и сам поцелуй и мне вскружили голову, но...