Моя любовь на пятом этаже (СИ)

— Гулять так гулять, — дал себе отмашку Зеленцов и запулил в ванну резиновую уточку. Потом задумчиво повертел пробку в руках, потрогал ногой температуру воды, довольно хмыкнул и нырнул в нирвану.
Лежать в ванне с ароматной пеной Борька еще не пробовал. Всегда считал это девчачьей забавой. Он погрузился в благоухающее всеми сортами варенья облако и даже застонал от удовольствия. По телу побежали клубничные мурашки, а нос щекотнуло персиком и ванилью. Зеленцов нашарил чудесную бутылку, дарящую хорошее настроение, и еще раз как следует приложился к горлышку. Со страшной силой хотелось экспериментов. Рука сама собой легла на напрягшийся член и приласкала. Пора было побаловать себя чем-то новеньким.
Зеленцов левой рукой прихватил в горсть член вместе с яйцами и потянул вверх, одновременно двигая бедрами в том же направлении, и задумчиво потрогал правой анус. Под ложечкой захолодело от предвкушения и неправильности происходящего. Как тогда, когда Наташка первый раз запустила в него палец. Член заинтересованно дернулся. Борис хмыкнул и покрутил пальцем вокруг входа. Потом протолкнул полфаланги внутрь и прислушался к ощущениям. Осмелел и стал совершать поступательные движения, не встречая ни малейших трудностей при проникновении. То ли горячая вода помогла, то ли зверское возбуждение, но только и второй палец, проникший в анус следом за первым, проскользнул легко, не встретив никакого сопротивления. Борис извлек пальцы наружу, задумчиво посмотрел на пробку, оставленную на краю ванны, и сделал еще пару глотков сладкого винчика, думая, что раз уж баловать себя новеньким, так уж по полной. На задворках мелькнула мысль, что намеки Наташки на его голубизну имеют право на жизнь. А следом возникла шальная идея о горячем твердом члене в заднице. Борис аж под воду с головой нырнул от такой мысли. Заодно и маску протестировал. Потом вынырнул, сдвинул маску на лоб, погонял ногой уточку, чтобы успокоиться, и… принялся за дело. Закинул одну ногу на стену, вторую перекинул через бортик и решительно взялся за пробку. Приставил к анусу и стал легонько совершать силиконовой шишечкой возвратно-поступательные движения, с каждым разом вводя плаг все глубже. По телу гуляли волны возбуждения, конкретно окрашенного мощнейшим чувством стыда за происходящее. Мышцы были податливыми и наконец, неожиданно для самого себя, рука протолкнула внутрь самую толстую часть пробки. Движение сопровождалось легкой болью, но мышцы ануса мгновенно сомкнулись, плотно обхватывая основание пробки. Борис дернулся и замер как мышь, прислушиваясь к новым ощущениям. Было странно и непонятно. Он оставил на основании пробки левую руку, чтобы поэкспериментировать еще, потом вернул правую на член и принялся за более привычные вещи, гарантированно сулившие разрядку. Борис уже несся к оргазму на всех парусах, когда в дверь нетерпеливо позвонили. Сначала один раз, а потом настойчиво второй, наполнив квартиру какофонией звуков.
 — Ташик! — обрадовался Зеленцов подоспевшей помощи. — Все-таки передумала!
В этот момент до него дошло, что в заднице у него ни много ни мало пробка, вытаскивать которую заебешься. С другой стороны, если стоять прямо и дышать ровно, ее не особо заметно, и Борис решил оставить пока как есть. Он вскочил на ноги, расплескав добрую часть мыльной пахучей воды на пол, и пошлепал ко входу, стуча по ламинату голыми скользкими пятками.
— Ну наконец-то, я уже заждался! — объявил он, распахивая дверь, и застыл как вкопанный: на пороге стоял сосед с нижнего пятого этажа — Влад Травкин. В одних сползающих трениках и со свежими следами потеков побелки на обнаженном торсе.
— Я тебя предупреждал, что изнасилую, если еще раз меня зальешь? — спросил сосед спокойно. Так спокойно, что Зеленцову моментально сплохело. Потому что Влад говорил это неоднократно. Точнее не говорил, а орал. И судом грозил. И физической расправой. И в конце концов и угрозу изнасиловать добавил как самую жесткую меру, потому что красить потолок снова и снова в только что отремонтированной ванной не самое веселое занятие, даже с учетом того, что на дворе карантин и делать нечего. Это Борис прекрасно понимал. Как и то, что он Травкина не топил. То есть не затапливал. Потому что в прошлые разы ванну принимала Наташка, от которой гражданской ответственности не дождешься даже на выборах, а в этот раз вода все же находилась в ванне, не на полу. В этом Зеленцов готов был поклясться, но не успел. Потому что глаза соседа медленно и верно лезли на лоб. Было отчего — Борис стоял перед ним нагой, как только рожденная из пены Афродита Боттичелли. Минус ангелы на заднем фоне, плюс маска для ныряния, резиновая уточка, которую Зеленцов зачем-то сжимал в руке, и гордо торчащий из облачка мыльной пены эрегированный член.
 
— Заждался, говоришь? — хрипло бормотнул Травкин и сделал шаг в квартиру, аккуратно прикрывая за собой дверь.
Как человек основательно наклюкавшийся и распространяющий свое собственное неповторимое сладко-винное амбре, Борис был не в состоянии оценить пивной выхлоп от соседа. А вот стояк, распирающий треники, явно надетые на голое тело, говорил сам за себя — потоп застал Травкина за тем же самым занятием, которому предавался до визита Фемиды Борис.
Зеленцов понял, что сейчас к нему применят санкции, и не нашел ничего умнее, как попробовать спастись бегством, потому что в глазах Влада трезвых и рассудительных мыслей не было. Были пьяные и похотливые. Борис быстро прикинул в уме, может ли обвинение в изнасиловании снивелировать судебное разбирательство за три устроенных потопа, но в законодательстве был не силен. Он пискнул и рванул от разъяренного соседа вглубь коридора, намереваясь запереться в ванной, но коридор был короткий и взять хороший разбег Борис не успел. Единственным его преимуществом было то, что его целиком покрывала мыльная пена, и первая попытка Травкина схватить его за предплечье увенчалась неудачей. Однако залитый по третьему кругу потолок и жесткое желание потрахаться давали соседу нехилое ускорение, и в конце концов Борис оказался с разгона прижат лицом к стене, едва успев выставить вперед руки, чтобы не сломать с разбегу нос. Ниже пояса сзади его недвусмысленно притерли крепким стояком. Почти таким же, на который ему мечталось быть насаженным всего десять минут назад. Зеленцов попробовал рыпнуться, но держали крепко. Он даже застонал от бессилия, получилось так пошло, что Влад за его спиной дернулся и притерся пахом ближе. И тут до Зеленцова дошло — вот же оно! Прям все как хотел: бери и трахайся. Когда еще такой случай подвернется. Сладкая бормотуха в желудке придавала ему храбрость отчаянного и, несмотря на позицию, непобежденного, он завел руку за спину и на ощупь нашел орудие предстоящего изнасилования, чтобы оценить размер и твердость.
Такого поворота Влад явно не ожидал. Он всего-то и хотел, что попугать падлу с шестого этажа. Сосед давно и безосновательно бесил его, вызывая раздражение на подсознательном уровне своей вечно довольной рожей. Чего, спрашивается, лыбиться, если в стране кризис и в ближайшем будущем все мы умрем от заковыристого вируса. Так и чесались руки на морду соседу маску нацепить, чтобы не светил позитивом, когда все плохо. Он даже не особо удивился, когда с потолка в ванной снова закапало — от такого долбоеба всего можно было ожидать. Пустил, поди, воду в ванну и уперся куда-то розовые пузыри пускать.
— Педик, — шипел сквозь зубы Травкин, рассматривая мокрое пятно на свежевыкрашенном потолке. Почему педик — непонятно. Жил Зеленцов вроде с девушкой. В отличие от Влада, который свою ориентацию осознал классе в восьмом и теперь усиленно косил под женофоба, чтоб не дай боже кто-то в подъезде не догадался, что ориентация у него, как кафель в ванной, — небесно-голубая.
После потопа он устроил соседу сверху форменный скандал, но денег, которые тот растерянно обещал ему вернуть, почему-то не взял. Видимо, Борис решил, что раз это ему ничего не стоит, то соседа с пятого этажа можно заливать хоть раз в неделю. Поэтому второй потоп произошел ровно через сутки после того, как Травкин покрасил потолок заново.