Пуля ставит точку
Боб проводил его до дверей и обещал, что сделает, что будет в его силах, но, всячески извиняясь, подчеркнул — раньше девяти результатов ждать не стоит.
— Ладно, — сдался Крамер. — Теперь, когда все вышло наружу, это уже не так важно. Большое вам спасибо.
* * *Угол Де Вит Стрит и Пэрейд был пуст. А ведь Зонди должен был там ждать его не меньше часа — оба визита заняли гораздо больше времени, чем Крамер предполагал.
Остановив машину, остался в ней. Нужно было как следует подумать, прежде чем предпринять следующие шаги. Было слишком рискованно белому, даже вооруженному, пытаться идти по следам Зонди. С другой стороны, он отвергал мысль, что нужно запросить помощь. Мозг его отреагировал на эту дилемму просто — взял и выключился.
Он тупо взирал на статую королевы Виктории, которая что-то была уж слишком толста, когда нечто шевельнулось на коленях Большой Белой Матери. Худая коричневая рука потянулась за мятой шляпой, висевшей на скипетре. Через мгновенье Зонди скользнул вниз с таким видом, словно случайно шел мимо.
— Шу-Шу и след простыл, — сказал он. — Его коляска брошена за мэрией, но никто не знает, где он.
— Ты говорил с его знакомыми?
— Да, шеф. — Зонди облизал губы.
Ветер стих. Было очень свежо и очень-очень рано.
— Садись, я отвезу тебя домой.
— Как это? Нам же нужно в Писхэйвен, шеф.
— Сегодня уже нет. Я объясню тебе, почему. Давай…
Пока Крамер выезжал из города в Кивела Вилледж, он успел рассказать Зонди, в чем дело. А если полковник так ко всему относится, пусть не ожидает, что они будут крутиться всю ночь.
Зонди жил с женой и тремя детьми в двухкомнатном бетонном домишке площадью максимум в четыре стола для пинг-понга, с глинобитным полом. Каждый раз ему приходилось указывать Крамеру дорогу, потому что в поселке было несколько сот точно таких же лачуг. Его дом отличался от остальных только короткой дорожкой, выложенной перевернутыми жестянками из-под сгущенного молока, слишком, однако, ржавыми, чтобы отражать свет фар.
— Утром отправляйся к Гершвину, — приказал Крамер, остановив машину. Должен знать, куда девался источник его доходов. Может Шу-Шу заболел? Я должен встретиться с полковником и с Перкинсом, а потом буду на рынке, если ты не вернешься в отдел до десяти.
— Ладно, шеф, до встречи.
Крамер подождал еще, чтобы посветить Зонди, пока тот открывал дверь, и потом поехал в город.
Счастливчик! — Жена Зонди была красивой женщиной с роскошными формами.
Крамер поймал себя на мысли о том, не пора ли и ему найти такое же счастье, ему бы не помешала верная жена, да и детей он очень любил. Но нет, он человек твердых принципов. Было бы неверно при этой профессии взять на себя такую ответственность — никогда не знаешь, не очутишься ли ты на прозекторском столе и не будет ли доктор Стридом ковыряться у тебя в брюхе. Так что он нашел себе вдову с четырьмя детьми. И она рада каждому его неожиданному визиту.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Крамеру опять не дали выспаться и чувствовал он себя совершенно разбитым. Кто-то безжалостно жал ему коленом в пах.
— Эй, осторожнее, что ты делаешь! — кричал ещё кто-то.
Крамер сорвал с лица простыню. По нему карабкался на четвереньках сияющий пятилетний карапуз.
— Доброе утро, дядя Тромпи, — засмеялся тот, косясь на свою мать, стоявшую в углу.
— Ты чуть не оторвал бедняге Питу голову, — укоряла лейтенанта вдова Фурье.
— Да мне это ничего, мама, — великодушно произнес Пит.
Но тут на шум влетело в комнату все остальное семейство и кинулось на беднягу Тромпи. Все остальные были старше, а значит и сильнее, но Крамеру было справиться с ними легче, чем матери.
— Что это вы делаете? — не выдержала та. — Все вон, чтобы ваша мама спокойно могла одеться. Сию же минуту — а то я опоздаю на работу!
— А минута — это много, дядя Тромпи? — спросила Мери, старшая из детей, которая все прекрасно знала.
— Вон! — закричала вдова.
— Да Бог с ними! — Крамер сел и потянулся за сигаретами. Купил он их в автомате, и под целлофан была засунута какая-то мелочь. Переложил её в карман брюк.
— Ну так сколько? — Мери подобралась поближе.
— Если ты мне скажешь, сколько длится минута, то все получите лимонад из той греческой лавчонки внизу, когда её откроют.
— Шестьдесят!
— Секунд! Почти правильно — а вы, бандиты, исчезнете отсюда и не возвращайтесь, пока не напьетесь от пуза!
Дети вылетели из дому, словно их ветром сдуло.
— Ты их балуешь, Тромпи.
— Я себя балую.
Вдова, занятая поисками чулок, неосторожно подошла слишком близко. Крамеру достаточно было достать её запястье и она уже лежала рядом.
— Вы, полицейские, видно думаете, что вам все позволено?
— Так тебе не нравится? Рассмеявшись, она прижалась к нему.
— Из-за тебя я уже дважды опаздывала.
— Я подвезу.
— Тогда отлично — и она занялась своим делом.
— Наслаждение — это нечто исключительное — думал Крамер, наблюдая за сложной процедурой борьбы пышнотелой женщины со слишком тесным поясом. Только чистое наслаждение, а не то холодно рассчитанное свинство, которое цензура выдирает с газетных страниц. Грязное, гнусное свинство. Но истинное наслаждение…
— Не пора ли тебе вставать?
— Гм…
— Только потому, что ты зол на полковника, не стоит опаздывать на работу. И так кормить детей завтраком придется Мери.
— Гм…
— Ну давай, Тромпи, в ванной есть бритва, я ей брею ноги, так что вымой…
Крамер, ворча, выбрался из постели и потащился в ванную. Вдова Фурье бросила следом его штаны и обрадовалась, услышав звук текущей воды. Застегнув бюстгальтер, снова занялась поисками чулок.
— Тебе они нигде не попадались?
Крамер появился в дверях, пытаясь намылить щеки куском хозяйственного мыла в тщетной надежде хоть как-то побриться. Штаны перебросил через плечо.
— Какого они цвета?
— Розового, — вдова наспех набросила свой рабочий халат — она уже явно не успеет переодеться в раздевалке универмага Вулворта.
— Розового, — повторил Крамер. — Но такого цвета чулок не бывает.
— Что бы ты понимал… В нашем отделе мы все их носим, прилавки такие высокие, что покупателям ничего не видно.
И тут его осенило. Он так рванулся в комнату, что штаны и мыло полетели на пол. Вдова сердито заворчала на него.
— Иди сюда, — крикнул Крамер. — Да расстегни эти чертовы пуговицы!
— Не трогай меня, у тебя руки мокрые! — запротестовала она. — Ты с ума сошел, Тромпи!
— Расстегни!
Выглядела она настолько оторопевшей, что ему стало её даже жалко, но догадка была слишком важна, чтобы тратить слова. Крамер сосредоточенно уставился на белье, появившееся из-под разошедшихся пол халата. Открытый бюстгальтер был ярко-красным, отделанным черным блестящим кружевом, с вышитыми цветочками. Пояс для чулок — телесного цвета с нарядным карминным рисунком. Приспушенные на бедра трусики — ядовито-зеленого цвета, с вышитыми на известном месте желтыми розами.
Вдова Фурье стояла тихо, словно ожидая, что он коснется самого сладкого местечка.
— Закройся, — буркнул Крамер и даже улыбнулся. — Мне нужно было только взглянуть.
— Ах, так!?
Она снова начала одеваться. Надувшись, готова была рассердиться.
— Думаю, по пути нам надо поговорить.
— Ты мне сейчас скажи: почему ты все это носишь? Это для меня очень важно. Теперь её терпение лопнуло.
— Ты что это имеешь в виду?
— Почему все такое крикливое? Почему не обычного белого цвета, как на всех витринах?
— Не знаю. Может быть, потому, что весь день приходится носить униформу…
— Продолжай, — Крамер подал ей чулки, оказавшиеся на полу у неё под ногами.
— О, спасибо. Ну, просто все продавщицы у Вулворта должны быть одеты одинаково, а это так ужасно… И цвет — серобуромалиновый…