Пуля ставит точку
— Кленси, вы — ирландский маньяк! Вы что, спятили или что? Я совершенно болен, лежу в постели, мне даже трудно дышать и я должен выслушивать всяких шишек из управления! Что вы там делаете? Вы хотите, чтобы я вдобавок заработал еще и язву?
— Что вы имеете ввиду, капитан?
В трубке возникла неожиданная пауза.
— Что значит "капитан"? С каких это пор вы стали звать меня капитаном? С каких это пор я перестал быть для вас просто Сэмом? Могу я спросить, с чего вдруг все эти формальности?
— Хорошо, Сэм. Что вы имеете ввиду?
— И он еще спрашивает, что я имею ввиду! Что я имею ввиду! Он устроил этот страшный переполох, больше чем тот, когда Гитлер спрятался так, что одному Богу было известно, куда он делся, и после этого он еще спрашивает, что я имею ввиду! — Грубый голос неожиданно стих и приобрел убеждающий оттенок. — Послушай, Кленси, мы же с тобой старые друзья. Если у тебя что-то не в порядке, если у тебя болит о чем-то голова, ты должен поговорить со старыми друзьями. Кто же еще может помочь тебе, не так ли? Для чего же еще нужны старые друзья, если они действительно друзья? Ответь-ка мне честно!
Кленси устало посмотрел через заваленный бумагами стол на Капровского. Детектив терпеливо ждал, покачивая на руках большой сверток так, словно это был спящий ребенок. Кленси снова повернул свое измученное лицо к телефонной трубке.
— Я хорошо себя чувствую, Сэм.
— Он хорошо себя чувствует! — Обладатель низкого скрипучего голоса был явно возмущен упрямством Кленси. — Прекрасно. Я очень рад, что ты хорошо себя чувствуешь. Я полагаю, ты в курсе того, что известный тебе любитель высоко задирать нос мистер Чалмерс из аппарата районного прокурора проверил все больницы, станции скорой помощи, лечебницы и санатории в радиусе сотни миль вокруг и не нашел Джонни Росси? Я полагаю, ты в курсе того, что этот мистер любитель поболтать Чалмерс уже пожаловался комиссару и шефу? Я полагаю, ты, болван, в курсе, что твоя должность висит на волоске? Ты чувствуешь себя хорошо! — На другом конце провода раздался львиный рык. — В чем дело, Кленси? Ты сошел с ума?
Кленси легко мог представить себе этого огромного мужчину, схватившего трубку и возвышавшегося как гора над смятыми простынями огромной кровати, вконец измученного куриным бульоном, таблетками от кашля и беспокойной женой. Он глубоко вздохнул.
— Сэм, как давно вы меня знаете?
— Какое это имеет отношение к делу? — После этого наступила пауза; затем грубый низкий голос продолжал уже мягче. — Ты же знаешь, как давно мы знакомы, Кленси. Уже очень давно. С тех пор как мы были ребятишками и жили по соседству…
— Да, — подумал Кленси, — с тех пор, как мы были ребятишками и когда этот толстый парень приехал из Бруклина …Сэмми Вайс, которому Кленси понравился с первого взгляда, вызвав его восхищение своей интеллигентностью, и который часто оказывался между Кленси и соседскими ребятами, когда те нападали на него… Старые времена, они снова всплыли в памяти Кленси при виде фасада из темно-коричневого камня и звуках низкого голоса капитана Сэма Вайса… Старые времена; мать с ее прекрасным чувством юмора и отец, который был в этом районе мастеров по шитью одежды единственным ирландцем, занимавшимся глаженьем брюк.
Кленси неожиданно зевнул.
— Боже мой, — подумал он, — я засыпаю на ходу.
Грубый голос в телефонной трубке продолжал.
— И тебе прекрасно известно, что если бы не этот паршивец Чалмерс, — и затем без всякой логической связи он добавил, — Вот насколько давно я тебя знаю, — и затем спросил с подозрением, — Ну, так что?
— Мне нужно двадцать четыре часа, Сэм. Так, чтобы Чалмерс не дышал мне в затылок. Можете ли вы дать мне эти сутки?
— Вы расскажете мне об этом, Кленси?
— Пожалуй нет. По крайней мере не сейчас. — Кленси вздохнул. — Может вы дать мне двадцать четыре часа?
— Я попытаюсь.
— Буду вам очень признателен.
Капитан Вайс глубоко вздохнул.
— Хорошо, Кленси. Вы прежде никогда не делали глупостей и насколько я знаю вас, должны быть достаточно веские причины, чтобы так поступать. Я постараюсь удержать собак как можно дольше, но я сейчас болен и сижу дома, и вы понимаете, что ничего не могу гарантировать. И если я даже смогу их удержать, то долго это продлиться не сможет.
— Благодарю вас, капитан.
— Желаю удачи, лейтенант. Я надеюсь, вы знаете, что вам следует делать.
Кленси посмотрел на телефон.
— Да, — сказал он. — Я буду держать вас в курсе.
— Уж, пожалуйста, сделайте это, Кленси. А я постараюсь сделать все, что будет зависеть от меня. — Затем наступила пауза и в его низком голосе прозвучала искренняя любовь. — Удачи, Кленси. — После этого в трубке послышался щелчок.
Кленси положил трубку и повернулся к Капровски. Детектив положил свой сверток на стол и начал разворачивать бумагу, в которую тот был завернут. Кленси посмотрел на него.
— Что это такое?
— Это форма доктора. Полная.
В голосе Капровски явно слышалось удовлетворение. Он развернул коричневую бумагу и достал пачку белой одежды. Сверху лежала белая шапочка и марлевая повязка, а также пара белых теннисных туфель.
Кленси показал на них.
— Где вы это нашли?
— В этом госпитале в задней части на первом этаже есть бойлерная, в которой стоит автоматический бойлер. Эта штука была засунута под него, причем даже не очень тщательно спрятана. Эта штука, я имею в виду бойлер, возвышается над полом фута на два. — Он остановился, припоминая. — И там еще есть дверь, она ведет из бойлерной наружу в боковую аллею. Она была не заперта.
— Вы имеете в виду, что она была открыта?
— Не открыта, — объяснил Капровски. — Не заперта. Любой мог войти внутрь и выйти наружу.
— Это у них так всегда?
— Да, я полагаю, что обычно так.
Кленси нахмурился.
— А разве у них нет человека, обслуживающего эти бойлеры, который должен постоянно находиться там?
— У них есть обслуживающий бойлеры человек, но он был наверху на одном из этажей и чинил водопроводный кран или что-то в этом роде, как я полагаю, примерно в то время, когда прикончили Росси. Он дежурит по ночам, однако в любом случае он проводит там не так уж много времени. Как я уже говорил, этот бойлер автоматический и практически работает самостоятельно.
Кленси немного подумал. Затем показал на кучку одежды.
— Кто-нибудь узнал эти вещи?
— Да, — Капровски наклонился и вытащил из груды одежды белую куртку. Над карманом были вышиты красным две буквы. — Там рядом с этой бойлерной есть раздевалка, в которой переодеваются врачи. Я проверил ящики и обнаружил, что эти вещи из шкафа, принадлежащего доктору П.Миллсу. "П" означает Поль.
Он сейчас в отпуске; отсутствует уже около десяти дней. Через пару дней должен вернуться.
— Эти шкафчики запираются?
Капровски недовольно покачал головой.
— Нет. Я уже вам говорил, что в этой лавочке ничего не запирается.
Кленси задумчиво нахмурился.
— На первый взгляд, все выглядит весьма просто, но даже в этом случае…Даже если узнать от персонала машины скорой помощи, куда повезут Росси, все равно такой способ убрать парня представляется весьма ненадежным. Это ведь случайность, найти одежду врача именно там, где она вам нужна, и именно в тот момент, когда она вам нужна. Не знаю…
— Я не совсем в этом уверен, лейтенант, — сказал Капровски. — Если бы дело происходило в любом другом месте, то пожалуй я согласился бы с вами, но это место не похоже на Маунт Синай или Бельвью. Там практически никого нет — ни дежурных сестер на этажах, ни вообще никого. И они ничего не запирают. Любой парень совершенно свободно может попасть в эту контору. Черт возьми, наверно вы можете вынести мебель из пары комнат и никто не будет знать об этом.
— Да, — медленно протянул Кленси. — А что удалось узнать о ноже?
— Значит так, мы конечно не вытащили его из тела, — сказал Капровски. — Мы положили его в этой кладовой так, как он и был, но нож очень похож на обычный нож для резки хлеба. У них там есть кухня, но кухарка половину времени отсутствует и каждый заходит туда, чтобы выпить кофе или сделать себе сандвич и затем выходит — и никто не знает, какие у них там ножи и на месте они или нет. Я говорил вам, что это место похоже на Либерти-холл. Я не люблю Бельвью или Маунт Синай. — В его голосе прозвучала извиняющаяся нота. — Ну, ладно, черт возьми; одним словом, это не обычный госпиталь, это скорее пансионат…