Роксана. Детство (СИ)

— Почему срочность такая? — улыбнулась я озабоченному работнику.
— Так что с вином-то делать? — как-то нервно спросил Абяз. — Новый урожай собрали, виноград подавили, стоит бродит. Но там же в подвалах давнишнее вино в бочках. А оно уже старое, есть такое, что больше десяти лет стоит. Заукситься может. Сухое вино долго не хранят. Но не выливать же его! Столько труда вложено…
Последние слова были полны боли. Понятно, что жаль будет, если результат многолетнего труда вдруг погибнет. Тут управляющий взглянув на меня, прикрыл рукой рот. Понял, с кем вопрос виноделия обсуждает — с ребёнком. В отчаянии махнул рукой и ушёл. А я задумалась, как донести до него идею, лежащую на поверхности. В данный момент в поместье находятся два свободных дистиллятора. Если прогнать через них даже зауксившееся вино, то получится чача. Выдержав продукт перегонки в бочках из-под вина не менее трёх лет, превратить его в бренди, которое с годами только лучше становится.
М-да… тут действительно надо ждать возвращения моих милых дам. Если не бабушка, то Прасковья сможет объяснить непьющему Абязу, как рачительно распорядиться вином. Одно непонятно — зачем столько времени и сил тратится на создание напитка, если в поместье никто не пьёт. Может, Николаю Ивановичу в дар пару бочек преподнести? У него гости, приёмы, сыны взрослые опять же… Знать бы ещё, хорошего качества продукт или так, невесть что. Дабы потом стыдно не стало.
Поняв, о чём я размышляю последние десять минут, засмеялась. Десятилетняя девочка думает не о куклах, котятах или цветах, а о продуктах виноделия.
— Не понимаю, — Ульяна возмущённо отодвинула полупустую чайную чашку. — У них там сын правителя пропал, а они на твоё письмо никак не отреагировали. Им настолько всё равно, что ли?
Переделав все намеченные дела, я решила навестить художницу и полюбоваться портретом Глафиры при дневном освещении. Страстная любительница чая, девушка тут же усадила меня за стол и под ароматный травяной напиток начала любопытничать, кто этот таинственный гость, скрывавшийся на вилле два дня. Чтобы, опираясь на свою безудержную фантазию, Ульяна не придумала небылиц, я рассказала ей о нечаяном приключении. Правда, исключив подробности, касающиеся личной жизни Таира.
Рассказала в качестве анекдота и о письме, отправленном в ханскую канцелярию. Но слушательница не смеялась, а возмущалась.
— Как? Как так можно относиться к своим обязанностям? — восклицала Ульяна. — Прочитали и отложили в сторону? Не поверили, что ли?
— Скорее всего, они конверт и не вскрывали ещё. Лежит где-то среди таких же забытых депеш. А если и вскрыли, то не захотели искать переводчика. Я-то письмо по-русски написала. Да и излишне коротким было моё послание. Не статусным.
— И всё равно не понимаю… — вздохнула Уля, допивая чай.
А мне вспомнилось, как в прошлой жизни довелось сотрудничать с одной организацией, хозяином которой был араб. То ли после учёбы в России остался, то ли от очередного переворота на родине сбежал, но прижился он у нас. Вести переговоры с ним я отказалась после второй встречи, несмотря на хороший русский язык бизнесмена.
Невозможность продраться к смыслу через цветистые речевые обороты меня жутко раздражала. Как и его неприятие слова «срочно». Соблюдая приличия, приходилось подолгу пить кофе, неспешно рассуждая обо всём на свете. На конкретный вопрос «когда?» он безмятежно отвечал: «Букра иншаалла». Первый раз услышав это выражение, мой помощник, похваляющийся знанием арабского языка, наклонившись ко мне шепнул: «Букра — это завтра. Договор у нас в кармане!» Но ни завтра, ни послезавтра соглашение не было подписано.
— Послушайте, — едва сдерживаясь, чтобы не перейти на русский матерный, наседала я на заместителя неторопливого араба, — ваш шеф сказал «букра». Это значит «завтра», а прошло уже три дня.
— Немного не так, — засмеялся мужчина: — Любимый ответ на неудобные для него вопросы звучит: «Букра иншаалла». Это значит: когда будет угодно Аллаху. Примите добрый совет: хотите работать с нашим хозяином — наберитесь терпения.
 
Поэтому случай с исчезнувшим в бюрократическом болоте канцелярии письмом меня нисколько не удивил.
Но об этом Ульяне я рассказывать не стала.
  
Глава 16
 
Вот недаром каждый ребёнок хочет поскорее вырасти и стать взрослым.
Как же неприятно, когда с тобой практически не считаются. Не принимают всерьёз, не прислушиваются к тому, что говоришь — разве значимые вещи может сказать дитя? И даже выказанное почтение относится не ко мне лично, не к моей персоне, а к титулу, данному по праву рождения.
За эти дни я окончательно поняла, как мне повезло с Глафирой и Прасковьей. Если бы не эти любящие меня женщины, вряд ли бы получилось реализовывать мои планы. Даже магическую клятву бригада Трофима принесла бабушке. Однако грешно было бы жаловаться на жизнь — все обитатели поместья меня опекали, заботились… но хотелось большего.
Вопрос Абяза о вине подтолкнул память работать в этом направлении. Вспомнились варианты историй создания коньяка и бренди, вкусы разных сортов и марок… Но сейчас я даже продегустировать не могу, дабы понять, хорошо получилось или нет.
Прожив почти пять лет в новом мире, в новом теле иной раз чувствую себя запертой в клетке. Сознание взрослого человека в теле ребёнка. Чем не клетка? Порой кажется — сейчас распрямлю плечи и стану по размеру прожитого опыта. Смотреть буду на всех не снизу вверх, а на равных. Одёргиваю себя, ругаю за неблагодарность, и всё равно…
Как же медленно тянется время! Когда я наконец вырасту? Надоело притворяться.
Едва сдерживаясь, чтобы не сделать чего-то, о чём потом пожалею, схватила из плетёного кресла на террасе тёплый плед, кликнула Дружка и забралась в самый дальний угол парка. Там, в густом вечнозелёном кустарнике, в жаркие летние дни пёс устроил себе лежбище, а я подсмотрела, где он прячется от зноя.
— Прости, старина, но сегодня я воспользуюсь твоим убежищем. Никого не хочу видеть. Кроме тебя, конечно. Помедитирую, постараюсь успокоиться, а ты посторожи. Хорошо?
Кобель вильнул хвостом, пропустил меня в свою берлогу, и со вздохом лёг, перегородив своим телом лаз.
Медитация. Отчего я раньше не признавала эту практику? Мне всегда было жаль времени на бездумное дело. Да и как это можно — не думать, когда столько планов? Мысли бегут, цепляясь одна за другую, приходят какие-то решения или, напротив, пересматриваются выводы. Как жить без этого?
Оказалось, можно.
Наполненная пустота, звонкая тишина и покой. Вслед за мысленной суетой исчезают ненужные эмоции, и вдруг понимаешь, что обычно мысли бегают по проторенной годами колее опыта, и новых решений при таких условиях быть не может. Свежие идеи приходят из того самого пустого тихого покоя. Из великого Ничто, к которому можно прикоснуться только отрешившись от повседневности.
Целью сегодняшней медитации было душевное равновесие. Необоснованные метания утомляют, сжирая непомерное количество сил. Физических и душевных. Вдох, выдох, вдох… Глаза закрыты, тело расслаблено, дыхание спокойное…
— Роксана? Госпожа Роксана? Маленькая эльти, вы где?
Не отвлекаюсь… все вопросы прекрасно смогут решить без меня… я не центр вселенной, я маленькая девочка, уединившаяся для медитации…
— Роксана?!!! Вылазь немедленно, тебя хан ждёт!
Ульяна стояла на дорожке и смотрела на Дружка. Ну да, догадаться, что я рядом со своей собакой — это не теорему Ферма решить.
— Иду… — с самым ужасным настроением и взлохмаченном видом вылезаю я из кустов и ворчу: — Что Его Благороднейшему Высочеству угодно от моей светлости?
— Всего лишь хотел поблагодарить за спасение сына, — громко отвечает хан Кирим, подходя к присевшей в книксене Ульяне.
Следом за наместником спешит небольшая свита: принц Таир, граф Горонцов и ещё три неизвестных мне сановника. Дополняют живописную группу гвардейцы, охраняющие Кирима.