Иллюзия преданности (СИ)

— А ты нацелен на значок безопасника, а, Риамен? — неразборчиво пробормотал он, сунув руку в карман белого плаща за зажигалкой. — Жить не можешь без этой надзорной романтики?
Возразить было нечего. Может и были такие магистры, кто почему-то не хотел получить возможность выходить в город чаще, чем случаются Ярмарки, но вот Терри с недавних пор это стало просто жизненно необходимо.
— Я не ради… — Терри замялся, отчаянно не желая использовать это нехорошее слово, но другое на ум не шло, — надзора.
— Ради пропуска, — подсказал Карху с понимающей усмешкой. — Чтобы за вином удобнее было ходить.
Терри пропустил укол мимо ушей. Тем более что он ни разу не ходил за вином, потому как Тордеррик и Радек справлялись с этой задачей самостоятельно.
— Я так понимаю, что иначе ничего не выйдет, — вряд ли кто-то из бакалавров мог бы похвастаться, что сказал нечто подобное безопаснику. Терри сглотнул вязкий комок в горле и заговорил вдвое быстрее, боясь, что повторится та же самая сцена, которая произошла с господином Пауро — его назовут дерзким и не дадут ничего объяснить. — Вы знаете, что королю нужен соглядатай, и вас это устраивает при условии, что этот человек станет одновременно и вашим осведомителем. А раз так, то мне нужен будет свободный пропуск в город. Такой пропуск есть только у сотрудников службы безопасности.
С легким щелчком открылась крышка автоматической зажигалки и над широкой ладонью смотрителя вырос длинный язык синеватого пламени.
— Бакалавров не берем, — отрезал Карху и не спеша, с удовольствием затянулся. — Защити научный проект, там посмотрим. На твое поведение прежде всего.
Терри опустил глаза на недописанную объяснительную. Все-таки Карху — не смотритель, не рядовой магистр на дежурстве, а тот самый человек, который может подписать «стирание». Сколько раз он уже подтверждал подобный приговор? Или наоборот? Приносил и клал на чей-то стол рапорт, мол, этого нужно «стереть». И все. А магистр еще накануне мог работать над научным проектом, а назавтра уже получал серую куртку и начинал таскать ведра с раствором на крышу…
Терри постарался отогнать подальше колючие мысли о крышах, о растворе и кирпичах. Спросил совсем о другом:
— А мне говорили, что сотрудники службы безопасности не носят белые плащи смотрителей.
— Правильно тебе говорили, парень. У нас такая работа, что лишнее внимание ни к чему. А белые плащи и дежурство — это для воспитания в первую очередь. У нас же тут довольно нетипичное общество. Магистры только формально считаются взрослыми.
Терри немедленно принял последнюю реплику на свой счет и нахмурился, раздосадованный, что Карху так щедро отвешивает оскорбления. Хорошо, ремень на дверной ручке был ребяческим и непродуманным поступком, но с тех пор столько воды утекло! Нет больше того мальчишки, который хотел спросить у мамы, почему она так с ним поступила.
— В тепличных условиях, без собственной семьи, ответственность отрастает долго и трудно. И не всегда. Вот мы и спрашиваем с каждого из вас за всё, что происходит под куполом. Особенно за выходки студентов. Рано или поздно приходит понимание, что плащ — это просто приметная одежда на время дежурства, а ответственность — она в голове, ты понял? — с этими словами Карху со значением прикоснулся указательным пальцем к виску. А затем подошел к столу и настойчиво постучал по листку бумаги.
— Понял, господин Карху.
— А раз понял, значит пиши что должен, Риамен. И думай, что пишешь. Если и впрямь хочешь работать в службе безопасности Академии, тебе нужно научиться просчитывать заранее все последствия своих слов. Любых слов, понял? Подумай, что будет, если ты напишешь, что король отдает тебе приказы, и этот лист ляжет в твое личное дело. Сегодня тебе это кажется неплохой шуткой, а что насчет завтра, когда окажется, что король обложил Академию так, что мы тут будем подошвы без соли доедать? Уже не так смешно, да, Риамен?
Терри молча смотрел на него. Карху вернулся на свое место и утопил окурок в хрустальной пепельнице.
 
— Молчишь — значит не безнадежен, — резюмировал он.
* * *
Музыка ветра на дверях второй равинтолы пропела свою нежную песню. Терри с нарочито независимым видом вошел в прохладный зал. На этот раз здесь хватало народу. На вешалке висели полдюжины синих курток с нашивками специалистов, а также несколько серых запыленных кепок рабочих. Терри снял фуражку и провел ладонью по волосам, приглаживая растрепавшиеся пряди. На него никто не обращал внимания. Звенела посуда, бряцали ложки и негромко переговаривались люди. В воздухе висел обманчиво сладкий запах пряной мясной похлебки с томаатти.
Терри едва не вышел из равинтолы так же быстро, как вошел. Если бы не одно «но» — за стойкой стояла Аннели. Ее светлая макушка мгновенно приковала к себе взгляд. Когда девушка подняла глаза от пухлой тетради учета, Терри разглядел очаровательные ямочки на щеках, и окончательно убедил себя, что к неприятному запаху похлебки можно притерпеться. Она ему улыбалась, и это как-то само собой изменило всё. День, начавшийся довольно нервно, показался невероятно удачным: хлеб он мужественно не бросил, в буквальном смысле слова добился аудиенции у Арчера, выполнил поручение короля и даже — неслыханное везение для бакалавра! — почти получил приглашение работать в службе безопасности.
И если бы не скомканный влажный платок в кармане и не три кое-как вымученных объяснительных, которые Карху положил в папку с его личным делом, не перспектива провести очередную ночь рядом с печью и тестомесом, Терри мог бы сказать, что все сложилось как нельзя лучше.
— Мир вам. Чего бы вам хотелось на обед? — вежливо спросила Аннели у невысокого плотно сложенного старшего магистра. Тот как раз подошел к стойке и рассматривал написанное мелом на грифельной доске меню. После него терпеливо стояли в очереди двое рабочих, а потом уже Терри.
— Сладкий пирог, девушка, как договаривались. Вы же меня помните? Я вчера заходил, — мечтательно улыбнулся тот. — Лучше всего с ягодами ажри, но вряд ли у вас такой найдется, не правда ли?
Аннели отрицательно покачала головой и нервно перелистнула лист потрепанной тетради туда-сюда и вновь подняла глаза на мужчину.
— Знаете, пекарня не справляется, — издалека начала она.
Мечтательная улыбка пропала с лица старшего магистра.
— Значит, у вас нет пирога, который я заказывал? — строго уточнил он.
— Нет пирога, — виновато вздохнула девушка. — Только хлеб. Даже не сдобный.
Магистр достал из кармана жилета сложенную вчетверо бумажку, положил на стойку и развернул, чтобы показать Аннели.
— Вы знаете, что это? Это моя премия, — он с нежностью разгладил заломы на листе и развернул так, чтобы девушка за стойкой могла получше разглядеть красную печать: магистр служил в отделе отладки экспериментальных образцов.
— В пекарне не хватает людей, — негромко сказала Аннели. — Никто не печет сладкие пироги, если не хватает простого хлеба.
Отладчик смял лист в кулаке. Без истерики, спокойно и даже как-то буднично, будто давно привык так поступать с выписанной премией.
— Ну да, — только и сказал он. Он болезненно улыбнулся и почему-то оглянулся на Терри, не то призывая его в свидетели, не то считая его таким же виновником, как и девушку. — Лет пять назад это был бы увольнительный лист, — он говорил таким голосом, словно у него внезапно разболелся живот. — Моя семья накрыла бы праздничный стол. А сегодня это бумажка, чтобы обменять на сладкий пирог из казенной пекарни. И то не вышло.
— Мне очень жаль, — еще тише сказала Аннели.
— А мне жаль вас. Всех вас. Вы слишком молоды, чтобы… — магистр обвел глазами притихшую равинтолу. Рабочие терпеливо ждали своей очереди, и никак не реагировали на выступление, а вот студенты вдруг разом отвлеклись от тарелок и прекратили разговоры. Бородатый мужчина в сером костюме-тройке отложил в сторону кусок хлеба и развернулся.