Иллюзия преданности (СИ)

— Я рассчитываю, что ты передаешь мое послание Арчеру лично в руки, когда рядом не будет никаких лишних глаз и ушей. Если сделаешь, как приказано, увидишь, что даже сломанная печать может возыметь поистине магический эффект.
Терри попытался вообразить себе реакцию Верховного магистра на такое кощунство как нецелевое использование Распознающего письма, и его передернуло. Заметивший его непроизвольную реакцию, король Эриен с довольным видом усмехнулся.
— Соображаешь, племянник! Приятно иметь дело с людьми, которые видят дальше собственного носа. У тебя три дня, чтобы доставить мне ответ или объяснить, почему его не последует. Свободен.
Терри не двинулся с места. Не из своеволия, а скорее из-за нахлынувшей на него лавины вопросов. Он знал — если выйдет, не получив ответов, не сможет ничего сделать, захлебнувшись в пучине сомнений. Точно так же, как тогда в кабинете Парлас, подошвы сапог будто приклеились к полу.
— Какие-то проблемы? — поднял брови Эриен.
Терри облизал внезапно пересохшие губы. Когда король смотрел вот так, исподлобья, он выглядел куда как значительнее, чем с веселой ямочкой на щеке. Даже без мундира, в простой рубашке, в домашних брюках он оставался правителем, с которым нельзя было разговаривать по-свойски, задавать уточняющие вопросы и выражать сомнение.
Бусины слов, которые Терри успел нанизать в связную речь, рассыпались. Он упустил момент и, когда понял, что молчит уже больше минуты, почувствовал, как кровь неудержимо отливает от лица.
— Никаких проблем, ваше величество, — Терри поклонился и, не разгибаясь, попятился к двери.
— Постой, племянник, я задержу тебя еще на два слова, — Эриен обошел вокруг стола и выдвинул один из ящиков под столешницей. Достал серебряную фляжку, инкрустированную самоцветными камнями, а следом на свет явилась пара граненых толстостенных бокалов. Король с невозмутимым видом плеснул в оба стакана по глотку. Кивнул Терри: «Подойди», — и протянул ему выпивку.
— Я тут распинался про Хэвеса и императора не ради того, чтобы произвести на тебя впечатление. Ты родич мой, хоть и пария… Долго греть в руках собираешься? Пей, когда тебя угощает твой король!
Терри поспешно пригубил крепкое вино и поперхнулся: жгучая волна будто не в то горло попала и растеклась по легким, вызывая нестерпимую боль. Он закрыл кулаком рот, чтобы не зайтись в приступе кашля.
— Что за воспитание у нынешней молодежи, — проворчал Эриен, неодобрительно наблюдая за тем, как племянник давится вином. — Никто не умеет пить честно и с достоинством, как подобает мужчинам.
Терри утёр колючим шерстяным рукавом выступившие на глазах слезы и просипел что-то в духе, что виноват и покорнейше просит прощения. Одно из тех протокольных извинений, на которые и без того не всегда хватает воздуху в легких, а уж когда они горят огнём, то и подавно. Король укоризненно цокнул языком и плеснул из фляжки ещё вина в его бокал.
— У меня, племянник, такая судьба, что без умения читать по лицам, давно бы оказался среди Хранителей, — горько промолвил король, салютуя стаканом с таким видом, будто его слова были застольным славословием. — Такой стекленеющий взгляд, как у тебя, мне не по нраву. Насмотрелся, уж можешь мне поверить. И вроде сделают, но так вывернут, что сам не рад будешь, что приказ отдал… Расскажи, что тебя смущает?
Терри залпом осушил вторую порцию, которая на сей раз омыла его изнутри подобно целительному эликсиру. Мучительный кашель отступил, а в голове внезапно стало кристально ясно, и слова сложились сами — и сами сорвались с губ.
— Дело не в приказе, ваше величество. Это из-за печати. Они запитали ее от аметистов, и у меня… есть основания подозревать, что… у меня воруют мои идеи.
— И что с того?
— Год назад они едва не выставили меня из Академии из-за того, что я начал разрабатывать этот вариант. Сказали, что это бес-пес-перти-вно. Забрали мое исследование, не дали даже защитить его публи… чно, — упавшим голосом закончил Терри. С тихим стуком поставил стакан на столешницу рядом с резной шкатулкой, в которой король хранил запас вечных перьев и листы промокательной бумаги.
 
Эриен грустно, понимающе улыбнулся.
— Это так похоже на старого-доброго Арчера.
— Это госпожа Парлас, — покачал головой Терри, уставившись в одну точку, но ничего не видя перед собой. Все заслонил тот блик на линзах и ироническая полуулыбка, с которой она говорила о расписных урнах для праха. — Арчер даже не знал, что это моя работа. Она выдала мои идеи за свои. Угрожала мне не просто отчислением, нет…
«Она прозрачно намекала, что мне конец, если посмею работать в этом направлении, — понял Терри. Со дна души вновь поднялась мутная чернота, вязкая, как густой ил, и такая же упоительная, если запускать в нее руки и зачерпывать горстями. — Угрозами заставила отступиться и забрала моё открытие себе!»
Эриен с невозмутимым видом разлил остатки вина из фляжки. На сей раз не по глотку плеснул, а почти полстакана.
— Мой дорогой наивный племянник, я тебя умоляю. В Академии даже мышь не нагадит так, чтобы об этом не узнал Верховный. Все, что происходит внутри купола, делается с его позволения и под его контролем.
Длинный палец монарха нацелился на грудь Терри, при этом бокал опасно накренился. Вино не выплеснулось лишь милостью Хранителей.
— Ты ведь не пробовал работать над своей печатью без свидетелей? Пробирался в лаборатории под покровом темноты с отмычкой?
Терри подтвердил, что не стал рисковать. Эриен хмыкнул.
— Вот и попробуй. Узнаешь, о чем я говорю.
Он помолчал, разглядывая жемчужное мерцание в стакане. От покачивания внутри рождались крошечные вихри и вспыхивали перламутровые искорки.
— Кстати, я позабыл тебе сказать… Если кто-то вздумает тебе угрожать отчислением или, не знаю, выговором за плохое поведение, можешь смеяться шантажистам прямо в лицо. До тех пор, пока я жив и пока ты не разочаруешь именно меня, — король выделил последние слова интонацией и тонко улыбнулся, — никто тебя из Академии не выгонит. Что бы ты ни делал, делай это для меня, и я всегда встану на твою защиту. Ты понял, племянник?
Терри не смог бы придумать слова, которые были ему нужнее. Эти слова будто распахнули клетку, в которой он томился с того самого дня, когда его матери предъявили обвинение.
Сперва было томительное ожидание приговора, череда унижений в том числе позорное исключение из Королевской военной школе, а потом постоянный страх, что магистры поймут, что он ни на что не годен. Все эти три с лишним года, пока он упорно бился над непостижимой наукой потоков, пока сутками напролет перерисовывал чертежи, он чувствовал себя будто на эшафоте со связанными руками. Он боялся, что любая ошибка, любое неверное слово станут причиной его гибели, и отчаянно стремился выжить любой ценой. Где-то для этого приходилось прикусить язык. Стерпеть, если оскорбили. Утереться, если сподличали.
И вдруг все закончилось. Терри физически ощутил, насколько стало свободнее дышать, как только он услышал, что никто не выставит его на улицу, не проведет по городу с мешком на голове до Западных ворот, или еще что похуже. Сотрут, как безумца. Или сначала сотрут, а потом посадят на рыбную диету и станут с блокнотом наблюдать, как он медленно умирает.
Оказалось, что для того, чтобы почувствовать себя свободным, достаточно слова одного человека.
У Терри будто раздвоилось перед глазами, хотя магические очки спокойно лежали в нагрудном кармане. Он смотрел на Эриена и видел перед собой уставшего мужчину средних лет, который не покидает рабочее место и после полуночи. В домашней одежде, с легкой щетиной на осунувшихся щеках и покрасневшими от недосыпа глазами. Но вместе с тем он видел влиятельного монарха с безупречной осанкой и офицерской выправкой. Даже в такой домашней обстановке, с бокалом вина в руке, Эриен выглядел человеком, за которым Терри хотелось идти.
Потому что именно король однажды снимет последнее ограничение, и Терри, наконец, станет сам себе хозяином.