Путь кама (СИ)

Остановились отдышаться и глотнуть прохладной воды. Максим неприязненно скорчился, вспомнив места, и показал друзьям на злополучный клен, который стоял рядом с протоптанной тропой. Дерево как ни в чем не бывало зашелестело золотыми ветвями.
— Красивое, — снова восхитился японец, поправив сумку на покатом плече.
Его оптимизм удивил Оциолу, Удхани же он, несомненно, взбесил. Тот готов был взорваться в любую секунду. Смущало только, что находились они в неизвестном пространстве и Сада был раза в два крупнее.
— Олени тоже красивые, особенно тот, в которого ты мордой воткнулся, — съязвил Николас и скользкая улыбка подлеца расплылась на бледном лице альбиноса. В наступавшей темноте он все больше походил на призрака.
— Я пришел, — решительно выпалил Максим и побрел к клену. — Идите дальше, — скомандовал он товарищам, которые недоуменно таращились на его удаляющуюся спину.
— Ок, — после недолгого раздумья бросил Ник и отправился по тропинке дальше, в глубокую чащу. Акай последовал за ним.
Прошло совсем немного времени, как на ветки клена вновь опустились белоголовые ласточки. Они защебетали и задергали крыльями, словно передразнивали кого-то или играли.
«Забавные. Они мне понравились еще в первый раз. Есть в них нечто знакомое. Будто родное», — подумал Маск, умиляясь неунимаюшимся малышам.
— Милый шаман, мы ждем тебя столько лет! — раздался писклявый голосок откуда-то сверху из листьев. Второй сдержанно продолжил:
— Пора, мой друг. Заждались. Двенадцать лет ищем, кто возродит нас. Терпения почти не осталось.
Максим, с трудом передвигаясь на острых камнях, обошел дерево. Пару раз поскользнулся, но сумел устоять. Даже в сумраке он понял, что кроме него и птах, на маленьком куске поляны никого не было. Парни ушли.
— Вы кто? — спросил он озадаченно.
— Мы — твой двойник, твоя духовная сила. Если отгадаешь наши загадки, станешь шаманом.
— Хватит звездеть. Я знаю, что вы — говорящие птицы. И мы никак не похожи.
— Грубиян! Хам! Сопливый паскудник! — зашестело дерево сотнями белых крыльев.
— Всем молчать! — скомандовал один из голосов и остальные ветки замерли.
К Максиму подлетала одна из птах, не страшась, что мальчик схватит за хрупкое тельце, села на плечо. Голос начал говорить совсем близко, но парень не двинулся, лишь внимательно слушал слова крылатого собеседника:
— На Ольхоне живут только шаманы и духи, обычные люди на священной земле не умирают. Чтобы остаться здесь и стать проводником, надо получить трех двойников, которые будут помогать в испытаниях, поддерживать и станут продолжением тебя.
— А как их получить? — тихонько, чтобы не напугать малыша на плече, спросил Оциола.
— Отгадать загадки духов леса и получить согласие богов.
— Так, стоп.
Максим резко повел плечом, и птице пришлось вернуться на ветку клена.
— Я запутался: сначала духи, страшные и не очень, заставляют меня согласиться на это ваше «шаманство», а теперь другие духи, да-да, вас имею в виду, говорят, что для начала я должен пройти испытания и доказать, что достоин этого. Определитесь сами, нужен я вам или нет.
Птаха с плеча взметнулась ввысь и пропала в золотом потоке кленовых листьев. Вылетела другая. Она повисла в воздухе перед лицом Макса, словно колибри перед цветком, и снова раздался первый, восторженный голосок:
— Дорогой кам, чтобы тэнгри благословили тебя, надо быть сильным, смекалистым и иметь шаманские корни. Мы приняли тебя потому как чуем запах силы в твоем роду, но боги куда привередливей. Им подавай самое лучшее, иначе никак.
— Раз никак, то загадывай. Выбора у меня не особо. Либо отгадать, либо всю жизнь мучиться от видений.
От слов Макса птицы будто проснулись. Они завиляли хвостами, затанцевали лапками по неудобным нашестам. Радостное ликование переросло в истеричный писк, который неожиданно оборвался, когда кружевной лист, оторвавшись от нижней ветви, медленно опустился на почву под деревом.
Макс вздрогнул, в груди болезненно защемило. Такого еще не было, и он испугался. За последние дни с ним приключилось столько бед, только за что — непонятно. Трава травой. С этим шутки плохи, он уже понял. И видения напугали. Но неужели сердце такое слабое? Неужто в новом мире ему суждено сгинуть так скоро!
 
Время шло, парнишка все стоял с опущенным лицом и пытался отдышаться. Когда немного отпустило, он вновь поднял глаза на клен. Картинка изменилась. Вместо армии белых ласточек перед подростком сидела всего одна. Она-то, видимо, и была главной загадчицей.
— Весной рождается, осенью сгорает. Есть у человека, есть у леса.
— Все? — спросил Макс.
— Все, — кивнула головкой кроха и принялась чистить перья, будто реальное пернатое создание.
Парень задумался. Неожиданно что-то вспомнив, он храбро выставил тощую грудь вперед, облизнул потрескавшиеся губы.
— Я знаю ответ.
— Внимательно слушаю, — ехидно ответила птица, продолжая почесываться.
— Дерево! — выпалил Максим и по-детски беззаботно рассмеялся.
Птица резко обернулась и уставилась на человека с явным уважением.
Почему так произошло, Макс не понял. Головоломка не казалась сложной, он-то ее хорошо помнил.
— Рука болит? — вдруг спросила птица.
Макс пошевелил пальцами, покрутил запястье и понял, ноющая боль исчезла без следа. Парнишка взвизгнул, все еще не веря в чудо. Потрогав руку в месте слома, он удостоверился, что кость цела и невредима.
Чтобы парень не засыпал ее вопросами и восторгами, птица загадала вновь:
— Ленивый хранитель спит пока сытый. Не убьешь во сне, сгинешь с рассветом.
— Совсем не детская загадка, — пробурчал шестиклассник и принялся рыться исцеленной конечностью в кармане ветровки, спрятанной под шерстяной накидкой. Казалось, загадка взволновала его меньше, чем прошлогодняя конфета, прилипшая к подкладке.
— Медведь, — решительно ответил юный кам, беззаботно вынимая липкую обертку.
— Верно, — ошалела птица и, чирикнув что-то вроде «посмотри под корнем слева», закрылась от Макса крылом. Наверное, обиделась прозорливости землянина или просто потеряла азарт в игре.
Мальчишка закинул помадку в рот, присел и с любопытством начал ковыряться у корней клена. Под самым сочным, одеревеневшим от времени, он нашел медвежий коготь и клык.
Это был тот подарок, который мечтает получить любой мальчишка. Символ мощи, необузданной силы и величия, символ свободы.
Макс взвизгнул от счастья. Ничего более интересного ему не дарили. Сноуборды, велики, приставки казались мелочью перед останками косолапого.
— Последняя загадка, — пробубнила расстроенно кроха. Она всю прошлую ночь придумывала заковыристые вопросы, а парень из иного мира щелкал их, как орешки.
— За хриплым рогатым стада идут, за рыжим лохматым весна спешит.
Макс, разглядывавший подарки, замер и нахмурился. Помнил. Он точно помнил эту загадку. Там, в больнице, когда пятилетним он в последний раз видел дедушку Асая, на клочке листка из журнала кривым почерком были написаны все три отгадки. Первые он помнил хорошо, ответы приходили из воспоминаний, едва ласточка начинала говорить, но последняя… Утонула в событиях, словно в песках.
— Не помню, — признался Макс.
— Жаль, — соврала птица. — Иди к озеру по этой тропе. Как доберешься — увидишь ответ. Он сам найдет тебя, — приказала она, взмахнула крыльями и исчезла в темноте ночи.
Делать было нечего. Ослушаться двойника и уйти не сулило ничего хорошего. Оставалось одно: согласиться и идти к озеру, о котором никто даже не упомянул в селении, искать иголку в стогу чужого сена.
Почти всю ночь Максим добирался до места. Сначала покружил в пролеске, пособирал колючки и ямы, где обитали диковинные зверки с мордами муравьедов, потом решил подняться выше. Через пару сотен метров между хвоей показалось отражение луны.
Пройти мимо было невозможно.
Парень раздвинул игольчатые лапы и вышел на берег. Озеро сияло при свете тринадцати звезд мира шаманов вторым космосом. Ни дуновение ветра, ни насекомое не тревожили ровную заводь. Мир вокруг спал.