Избранная на подмену (СИ)
Но мне достаточно того, что есть у меня, и эта сила мне не нужна. Титул тоже не имеет значения. Какой от него прок ученому? Как и от войны, которая тянется так давно, что никто уже не помнит, с чего все началось.
Я вообще не понимаю, какой в ней смысл. Благо, не только я. За последние годы между нашими странами всего-то было стычек пять-шесть. И то, правящие шаны устроили показательные драки на определение сильнейшего – и разошлись в разные стороны, пусть не очень целыми, но вполне живыми.
Думаю, еще несколько лет, и война стихнет сама собой. Хотя бы потому, что харты давно стали куда более важной проблемой, чем алчный интерес правителя соседнего государства. Да и нет уже давно ни у кого этого интереса. Границы так или иначе определены, торговые связи проложены.
И тут это нелепое Пророчество! Откуда оно только взялось?
С одной стороны, я ему даже немного рад. Появится тот, кому никто ничего не сможет противопоставить – и воевать дальше точно не будет смысла. Он сможет решить оставшиеся между шанами претензии, распределит ресурсы мира… С другой: единоличное правление и ответственность за все, в сочетании с полной безнаказанностью, – звучит пугающе. Если такой шан ошибется хоть в чем-то, наш мир окончательно исчезнет.
Слишком глобальная фигура. Его силу все равно надо будет как-то сдерживать и ограничивать. А лучше – направить на борьбу с хартами.
Только вот способ получения этой силы вызывает оторопь. Правда, отец не видит ничего особенного в том, что уготовано невестам. Но разве можно придумать что-то более подлое? Меня мутит от того, что, возможно, придется сделать это. Но, к счастью, не только меня. Думаю, именно поэтому Совет решил, что выжившие девушки действительно станут женами тем из нас, кого выберут, несмотря на их настоящий потенциал и силы. Но разве это – равноценный обмен?
Так что я надеялся на то, что среди невест не будет ни одной, которая решит обратить на меня внимание. И собирался приложить к этому усилия.
Но насколько ужасным я должен быть, чтобы та, для которой стать женой шана – высокая честь, сказала бы, что я ей противен? А если она, к тому же, каким-то образом умудрилась оказаться связанной со мной Долгом Жизни?
Ведь пока Нарисса мне должна, я в ответе за ее жизнь. И даже могу решать, что ей есть и пить. Не говоря уж о том, за кого выходить замуж и выходить ли вообще.
Но хоть у кого-нибудь, кроме шанов и шанни раньше возникали такие связи? Неужели эта анирэ настолько магически сильна? Или она в родстве с кем-то из правящих домов? Только как же она тогда могла не справиться с воздушным элементалем?
Еще сбивало с толка то, что печатью я обзавелся пока спал. Чего просто не бывает. Нет, ну серьезно! Не могла же связь появиться из-за какого-то кошмара? Да и в том самом сне девушку звали по-другому.
Все это даже мысленно звучит неправдоподобно. Только вот печать вполне реальна. С самого утра жгла руку, пока я не проявил ее. А после – привела сюда.
И вот теперь я стою посреди кабинета и жду, пока старейшины решат, имею ли я право на магический допрос Избранной, оказавшейся в моих должниках.
Ведь должен же я узнать хотя бы, что же это был за сон? И почему Тень, которая в этом самом сне ластилась к девушке, как кот к хозяйке, сейчас даже не реагировала на ее присутствие и будто кого-то искала в магическом поле, постоянно срываясь на Зов? И, кстати, нарушая этим все правила приличия. Если кто-то опять заметит это, меня ждет новая демонстрация недовольства от Совета. А сейчас это было бы совсем некстати.
Но, самое главное, что не давало покоя, это чувство, что Нарисса – совсем не та девушка из сна. Во сне была другая. Кристина...
Какое странное имя. Не иначе, порождение моего бреда. Бреда, с которым как-то связан мой кузен. Или нет?
* * *Кристина
Ответ на вопрос приходит из самого туннеля: тьма в нем неожиданно уплотняется до непроглядности, затем сжимается в чернейшую сферу, выделяющуюся даже на фоне остальной темноты, и трансформируется во что-то шипастое и крылатое.
И все это – настолько быстро, что я, заметив ее движение, только и успеваю, что отскочить назад в центр освещенной солнцем лоджии. Харты ведь не должны войти сюда, да? Они же боятся света!
Но то, что теперь смотрит на меня из прохода – вовсе не харты. А драконенок. Маленький, размером не больше крупной собаки. По сравнению с теми монстрами, что я уже видела сегодня, он выглядит даже милым.
Но это точно уменьшенная копия облика Дэрека.
Изумрудные глаза внимательно изучают меня с какое-то мгновение. А потом существо, чем или кем бы оно ни было, радостно закурлыкав, стремглав бросается прямо на меня. И даже то, что я на свету – не пугает его.
От неожиданности кратко взвизгиваю. Зато уже в следующую секунду узнаю, что хоть в солнечных лучах драконенок все-таки становится прозрачным и блеклым, его плотность и осязаемость не уменьшаются.
А еще он точно не харт, да. Потому что единственное, что мне от него грозит – быть заласканной, столько в этом существе бурлящего счастья. Да и я ему, признаться, очень рада.
В меня легонько тычутся призрачной мордочкой, об меня трутся длинной шеей, покрытой мягкими слегка прохладными на ощупь чешуйками... И это все – под аккомпанемент нескончаемого курлыканья. А, между прочим, дракончик делает это так громко, будто он маленький трактор. И я всерьез переживаю, не услышит ли его кто-то, кроме меня. Например, подчинённый Макса, не пускающий меня из спальни наружу.
Почему-то уверена, застань меня сейчас хоть кто-нибудь с чужим обликом в обнимку, он был бы очень удивлен.
Кажется, дракончику тоже приходит в голову что-то подобное. Или же он просто что-то придумал и решил поиграть. Потому что, вдоволь наласкавшись, существо легонько хватает меня за плотный подол длинного платья и осторожно тянет в сторону туннеля. Сперва я позволяю ему подтащить меня, а потом замираю. Вот он – момент истины.
Пойду ли я дальше?
Разумный ответ – нет. Этот мир опасен, нужно вести себя тихо и незаметно. А вдруг пронесет, да? Если не высовываться?
Только уже не пронесло. И решения, принятые разумно ни к чему хорошему не привели.
Да и драконенок этот – единственный, кто никакого вреда мне еще ни разу не причинил. Наоборот, спас. И сейчас предлагал хоть какое-то решение. Куда он меня зовет, не знаю. Но если там есть его хозяин, который как раз где-то обсуждает мое будущее с Нариссой, мне стоит быть рядом.
Так что мой выбор прост и очевиден.
– Ну, хорошо, – улыбаюсь монстрику, почесывая того за ушком, и наблюдая, как он от удовольствия щурит искрящиеся зеленым, хоть и чуть «притухшие» от дневного света глаза. – Веди.
Дракончику дважды повторять не нужно. Он одобрительно курлычет, и убегает в проход, ныряя в тени. Там вновь становится куда более плотным на вид, так что я хорошо его различаю даже в туннельной темноте, и, взяв со стены догорающий, но еще дающий свет фонарь, без сомнения иду следом.
Может это какая-то особенная магия, а, может, все именно так и должно быть, но рядом с этим существом я чувствую себя как минимум хорошо. Но понимаю, что про его хозяина я такого сказать не могу. Шан вызывал ощущение опасности. Эти двое для меня – вовсе не одно и то же.
Значит ли это, что во время ритуала меня спас не сам шан, а именно его тень? И, если да, как и почему она ко мне прилетела? Или как я ее призвала?
Мысленно дописав эти вопросы в список тех, на которых мне лучше бы найти ответы, замечаю, что мы остановились. Что ж, путь не занял много времени – и это по-своему хорошо. Значит, дорогу назад смогу найти самостоятельно. Тем более, проход я закрывать не стала и возвращаться буду на свет.
Передо мной настоящий тупик. Никаких держателей на стене не вижу. Значит, «двери» тут нет? Но дракончик снова и снова тычется в эту стену, однозначно давая понять, что его хозяин там. А затем – тень становится бесформенным пятном и просачивается сквозь нее, оставляя меня в одиночестве.