Порочное обещание (ЛП)

Он, вероятно, подсчитывает в уме, во сколько все это ему обойдется.
Как ни странно, мне приходит в голову просто выбрать то, которое выглядит так, как будто оно стоит дороже всего, независимо от моего личного вкуса. Но самым дорогим выглядит бриллиант королевской огранки, который, кажется, достанет мне до костяшки пальца, окруженный ореолом бриллиантов и инкрустированным бриллиантами ободком. Это намного безвкуснее всего, что я когда-либо носила, и я не могу заставить себя носить это вечно только назло Луке. Зная, о нем до сих пор, он будет настаивать, чтобы я носила его, несмотря ни на что. Хотя не похоже, что он планирует видеться со мной так уж часто, как только разберется с Братвой.
Я не знаю, почему от этой мысли у меня сильно сжимается грудь, как будто мне грустно. Лука избегает меня, и это наилучший возможный исход. Это не та жизнь, на которую я надеялась, но, по крайней мере, я не умру, и мне никогда не придется беспокоиться о деньгах. И он, кстати сказал, что я могу путешествовать. Даже если я не смогу жить в Лондоне и играть там в оркестре, я все равно смогу поехать в Париж, может быть…
Это все еще не моя жизнь. Это жизнь, которую выбирают за меня. Мне придется получать разрешение на каждый свой шаг. Как бы я ни пыталась прокрутить это в голове, ничто не может изменить тот факт, что все, о чем я мечтала, ради чего работала и на что надеялась, было отнято в одно мгновение. И хотя это организовал не Лука, я не могу не ненавидеть его за это. Тем более, что я не могу заставить себя ненавидеть своего собственного отца, человека, который, несомненно, любил меня и по которому я никогда не переставала горевать.
Итак… Лука — единственный, на кого я могу свалить всю вину за это.
Я беру одно из колец, круглый бриллиант, окруженный ореолом тонкой платиновой полоски, и надеваю его на палец. На ощупь оно тяжелое и выглядит странно, занимая так много места на моей тонкой руке.
— У вас нет чего-нибудь поменьше? — С любопытством спрашиваю я, и Лука корчит гримасу.
— Жене будущего Дона было бы неуместно носить маленькое обручальное кольцо, — категорично заявляет Лука тоном, не терпящим возражений.
Конечно. Неважно, лишь бы выбрать. Я осторожно откладываю первое кольцо и беру другое, бриллиантовый пасьянс грушевидной формы, оправленный в кольцо из розового золота, которое напоминает мне о кольце Блейк Лайвли. Он менее броский, чем другие, и уникален, но бриллиант по-прежнему огромен и занимает все пространство между основанием моего пальца и первой костяшкой. Как кто-то может носить что-то подобное? А затем, когда я смотрю на поднос с кольцами, я замечаю одно, которое действительно выделяется для меня. Оно не такое броское или современное, как другие кольца, на самом деле, оно выглядит так, как будто может быть антикварным. Это бриллиант сияющей огранки, оправленный в желтое золото, и, хотя он большой, вероятно, более трех карат, он далеко не такой огромный, как другие центральные камни. По бокам от него два изумрудных багета, а окантовка простая. Рядом с ним лежит обручальное кольцо в тон, кольцо вечности из желтого золота с бриллиантами, утопленными в нем по всей окружности.
Я беру его, надевая на левую руку. Оно идеально подходит, и мое сердце бьется немного быстрее в груди, когда я вытягиваю руку перед собой, глядя на кольцо. Я не хочу, чтобы оно мне нравилось так сильно, как нравится. Оно большое, но не безвкусное, красивое, но не подавляющее, а зелень изумрудов того же цвета, что и глаза Луки. На мгновение, когда я смотрю на бриллиант, сверкающий на моей руке, я изо всех сил желаю, чтобы все было по-другому. Оно выглядит как кольцо, которое следовало выбрать для меня, кольцо, которое я могла бы передать дочери или будущему сыну для его невесты, семейная реликвия в процессе становления. Знак любви, а не богатства.
— Это то, что ты хочешь?
Ледяной голос Луки прерывает мои фантазии, и я чувствую, как у меня сводит живот, когда я возвращаюсь к реальности. Это всего лишь знак богатства, не более того. Кольцо кажется тяжелым на моей руке, когда я кладу ладонь на стол, солнечный свет из окна отражается от него. Это способ Луки показать любому, кто может угрожать ему, что я принадлежу ему. Что София Ферретти, дочь покойного Джованни Ферретти, его невеста. Что он берет то, что хочет, и сделает все, что должен, чтобы сохранить это.
 
Я тяжело сглатываю. Я хочу сорвать кольцо и швырнуть его через всю комнату. Часть меня хочет выбрать что-то одно из других просто потому, что я хочу это, а я не должна. Я не должна хотеть ничего из того, что этот мужчина хочет мне дать. Конечно, не то, что могло бы иметь такое большое значение. Но какая-то часть меня, которую я не хочу рассматривать слишком пристально, не может вынести того, чтобы снять кольцо. Вместо этого я снова поднимаю его, приятно улыбаясь Луке, когда поворачиваюсь к нему лицом.
— Да, — просто отвечаю я. — Это то, которое я хочу.
— Хорошо. — Лука поворачивается к ювелиру. — Тогда это. Ты можешь прислать мне счет. И упакуй его в коробку. — Говорит он, указывая на золотое кольцо, оставленное в прорези на подносе.
— А как насчет вас, мистер Романо?
— Подойдет простое кольцо из желтого золота в тон. Пять миллиметров, ничего броского. — Лука натянуто кивает ему. — Пусть это будет здесь к пятнице. Церемония состоится в субботу днем.
— Замечательно, мистер Романо.
Как только ювелир уходит, Лука садится, пододвигая ко мне первую стопку документов.
— Подпиши, — коротко говорит он.
СОФИЯ
Я чувствую тяжесть кольца, как клеймо, когда беру ручку, и у меня скручивает живот. Все это ненормально и неправильно. Не было никакого предложения, никакого опускания на одно колено, никакого вопроса для ответа. Лука даже не надел кольцо мне на руку сам. Все в этом жесткое и формальное, деловое. Тем не менее, это хорошо, говорю я себе. Чем более отстраненным это будет выглядеть, тем легче будет с этим справиться.
Я не могу избавиться от ощущения, что я что-то теряю. Я никогда не была девушкой, которая мечтала о браке и семье, которая представляла день своей свадьбы во всех деталях. Я все еще девственница не потому, что берегла ее для своего будущего мужа, а потому, что у меня просто не было шанса потерять ее. Я почти никогда не ходила на свидания, и те несколько свиданий, на которые я ходила, были с мужчинами, которые были далеки от того, чтобы быть интересными, или красивыми, или достаточно обворожительными, чтобы заставить меня хотеть их. Мне даже не понравились те несколько неуклюжих поцелуев, которые я испытала.
Поцелуй Луки прошлой ночью был первым разом, когда я действительно почувствовала, каково это, быть по-настоящему поцелованной кем-то, кто знает, что делает. Это не небрежная попытка захватить наши рты вместе или короткий скучающий поцелуй, который дарит тебе парень, надеясь, что ты поторопишься и позволишь ему перейти на следующую базу. Лука поцеловал меня так, как будто хотел моих губ больше, чем дышать, как будто изголодался по мне. В том поцелуе были огонь и страсть, и, если всего один поцелуй был таким, что бы было…
Я плотно сжимаю губы, когда смотрю на первую страницу. Я не могу позволить себе думать о поцелуе Луки, или о том факте, что этот брак означает отказ от любого шанса на любовь, когда-либо, или о том факте, что я собираюсь остаться девственницей на всю оставшуюся жизнь. По крайней мере, я буду жива, говорю я себе, и, в конце концов, это все, что от меня требуется.
— Если ты планируешь прочитать каждую страницу, мы собираемся пробыть здесь весь день, — сухо говорит Лука.
— Ты предлагаешь мне подписать то, чего я не читала?
Лука вздыхает, звук, который он, кажется, издает в моем присутствии чаще, чем обычно.
— Этот документ, твое согласие выйти за меня замуж. В нем говорится, что ты останешься замужем за мной до тех пор, пока один из нас не умрет, от естественных причин или по иным причинам, и что ты не будешь добиваться развода. Если ты попытаешься расстаться со мной, поселиться в неутвержденном месте, покинуть город, штат или страну без моего разрешения или подать на развод, это будет рассматриваться как заявление, что ты понимаешь, что я больше не могу гарантировать твою безопасность и не буду пытаться каким-либо образом защитить твою личность.