Святоши «Синдиката» (ЛП)

Я бы отказался от этого в одно мгновение.
Такой образ жизни превратил меня в жаждущего крови отморозка. Я скорее перережу кому-нибудь горло и буду смотреть, как жизнь утекает из его глаз, чем буду договариваться или заглаживать вину, чтобы успокоить массы. Многочасовые тренировки или траханье телок до состояния, близкого к коме, — вот единственные способы сдержать зверя. В других случаях мне приходится напиваться до беспамятства, запираясь в своей комнате и желая, чтобы спиртное положило конец моей жалкой гребаной жизни.
В такие ночи, как сегодня, алкоголь только подстегивает монстра. Он бушует во мне и жаждет вырваться на свободу. Пока я еду в лифте вниз по сорока лестничным пролетам, становится только хуже. Я сжимаю и разжимаю кулаки, пытаясь сдержать себя. Деклан и Джованни не тревожат меня, они уже знают, какую войну я веду с собой.
Когда лифт звякнул, мы вышли в коридор, и нас встретили в лаунж-зоне с нашими напитками на блюде, которые держал один из молодых членов клуба. Затем подходят еще три члена клуба с нашими мантиями и масками, и один из них кланяется, говоря:
— Мастер Блэквелл, мастер Картер, мастер Мартинелли, если вы позволите, нам была оказана честь одеть вас в церемониальные мантии. Разрешите? — спрашивает он, легким жестом указывая на мою мантию и маску.
Я беру свой напиток, выпиваю его, а затем киваю жалкому мальчишке в знаке «давай».
Новенькие?
Ну что ж, это как раз то, в чем я нуждался.
Похоже, мою жажду крови все-таки удовлетворят.
Принимай. Смирись. Наслаждайся этим.
Освободи своего гребаного зверя.
  
Глава 12
 
Джованни
Взглянув на Деклана, когда Синклер кивает младшим членам, разрешая им одеть нас, мы обмениваемся слишком чертовски понимающими взглядами. Сегодня Синклер прольет кровь. Его невозможно контролировать, когда он становится таким.
Пускай это, черт побери, случится.
Новичкам лучше быть готовыми к грядущему. Помимо нелепого процесса рассмотрения кандидатуры в члены, не говоря уже о еще более безумном процессе принятия в ряды. Это настоящее испытание.
Хватит ли у тебя мужества стать частью этого высасывающего душу общества? Постоянная секретность, ложь, манипуляции, преступные акты и многое другое?
Сможешь ли ты убить того, кто перешел тебе дорогу? Сможешь ли ты на деле перерезать им горло за их преступление и выйти из этого, не убив себя в процессе?
Если да, то добро пожаловать в гребаный ад. Добро пожаловать в «Трезубец». Ты подписал контракт на смерть в тот момент, когда пролил кровь человека. Да, связи и образ жизни здесь лучше. Но твоя душа будет навечно проклята.
Кроме того, если не сможешь пройти через процесс хладнокровного убийства, ты будешь оглядываться через плечо до конца своей проклятой жизни. Попытайся перехитрить нас, дерзай. Дай нам повод притащить тебя обратно, пинающегося, кричащего, всего в слезах и в обмоченных штанах, в нашу жертвенную комнату. Мы сделаем из тебя посмешище. Мы будем пытать тебя, пока ты не будешь молить о смерти. Это цена за то, что ты заговорил о нас. За попытку вывести нас из тени.
Большинство тех, кто не прошел последнее испытание, в конечном итоге так или иначе погибают от наших рук. Деклан, Синклер и я — все оцепенели от этого. Насколько мы упрямые засранцы, не принимающие ничьего дерьма, настолько же мы ужасно подготовлены к этому. У нас не было выбора. Либо оцепенеть от этого дерьма, либо оказаться на шесть футов в могиле, потому что пиявки не вырастили кисок.
Отцы года? Ага, без шансов.
Скорее циничные, граничащие с психозом тираны года.
Когда мы входим в комнату для вводного инструктажа, нас охватывает холодный озноб. Как будто души погибших никогда не уйдут. Поскольку не могут перейти в загробный мир, они бесчинствуют здесь.
Мы устраиваемся в креслах на подиуме, наше оружие лежит рядом. На помосте над нами уже сидят наши отцы, которые ждут своей торжественной речи, обращенной ко всем. Пять парней перед нами стоят на коленях. На головах черные чехлы, а запястья закованы в кандалы и прикреплены к металлическим кольцам, ввинченным в каменный пол. Пять новичков стоят позади них, у всех выражение лица от спокойного и собранного до откровенно испуганного. Это чертовски комично, и я стараюсь сохранять спокойствие, несмотря на маску.
 
Я ещё даже не овладел Бетани, поэтому не смог бы оставаться профессионалом даже за пятьсот долларов.
И, конечно же, член встал при мысль о том, чтобы трахнуть Бетани. «Лежать, ублюдок, сейчас не время». Спасибо за мантии, иначе я бы выглядел как пятнадцатилетний подросток, впервые увидевший сиськи.
Мой отец начинает говорить первым, возвращая меня в настоящее, и член сразу спал.
— Добро пожаловать на последнее испытание, джентльмены. Это ваш последний шанс доказать нам, что вы преданы и достойны нас. Вас вкратце проинструктировали. Знаете, какие будут последствия, если вы не справитесь? — Он замолкает, пока все новички в унисон кивают головами и говорят «Да, мастер». — Отлично. Джентльмены, я передаю факел моему брату, чтобы он объяснил процесс вступления. И с этими словами я слышу, как он садится обратно, а отец Деклана встает, чтобы объяснить. Все то же дерьмо, что и в прошлый раз.
— Ваш последний тест. Вы видите перед собой человека, покорно стоящего на коленях. Мальчики, вы все помните анкету, где мы спрашивали, кого вы больше всего ненавидите? — Все кивают. — Так вот, тот, кто перед вами, и есть этот человек.
Их глаза становятся круглыми, как блюдца, и на их лицах появляется понимание. Роберт машет кому-то рукой, и тот подходит с накрытым сервировочным блюдом. Затем крышку открывают, показывая пять ножей.
— Каждый из вас возьмет нож с блюда, назовет свое имя, а затем имя человека, стоящего перед вами на коленях. После этого вы скажете, почему ненавидите его, затем вы можете либо снять мешок, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, либо оставить его. Неважно. В любом случае вы оборвете их жизнь. Если вы пройдете, вас примут в братство. Если нет, будем надеяться, что у вас не развяжется язык. — Он замолкает, очевидно, делая то же самое, что и мы, оценивая их реакцию и гадая, кто достаточно силен, а кто нет. — Кто хочет пойти первым?
Один паренек, которого я заметил, самый невысокий из всех, закрывает глаза, глубоко вздыхает, затем их открывает. — Я, мастер Картер.
— Назовись, парень, — мгновенно требует мой отец прямо у меня за спиной. Вероятно, он раздражен тем, что ребенок проявил инициативу. Как обычно.
Пацан слегка напрягается, молодец, перед тем как ответить. — Альфонсо Берчелли, мастер Мартинелли.
А-а-а, теперь все ясно. Его семья — кучка проныр в «сырном бизнесе». В основном импортирует сыр из Италии, с печально известной историей контрабанды наркотиков в процессе, наряду с другими незаконными авантюрами. Сидя здесь и наблюдая, как волнами на него накатывает трусость, я задаюсь вопросом, что могло бы заставить дрогнуть человека из его семьи.
— Назови человека, которого ты ненавидишь, и причину этой ненависти.
— Человек, которого я ненавижу, — мой дядя Роман Берчелли. Причина ненависти… он изнасиловал мою сестру. Она покончила с собой в прошлом году — ей было всего четырнадцать лет. Никто не поверил нам из-за него. — Слеза скатывается по его щеке, прорываясь сквозь его попытку быть безжалостным, как все мы.
Глядя сквозь маску, я вижу, что Синклер и Деклан сжимают кулаки до побелевших костяшек, как и я. Этот больной ублюдок изнасиловал свою четырнадцатилетнюю племянницу? Если тот, как его там, не убьет его, Синклер точно готов вступить в игру, вместе с Декланом и мной.
— Твоя причина веская. — Щелкнув пальцами, другой член нижнего звена подходит к нему с подносом, на котором лежит нож. — Возьми нож, открой его лицо, если хочешь, а затем убей его.
Парнишка трясущимися руками берет нож, срывает мешок с головы дяди, а затем поворачивается к нему. Роман с усмешкой смотрит на племянника, затем плюет ему под ноги.