Тайная жена (СИ)

Снова посмотрев на ту, кто совсем недавно будоражил мою кровь, вдруг понял, что мои нынешние чувства к собственной жене уже в разы превосходят прошлый интерес. А ведь Рейна и Маргарет полные противоположности друг друга как внешне, так и по темпераменту.
– Не правда, – в итоге отвечаю замершей рядом леди. – Тот, кого ты действительно полюбишь, не за его положение и полномочия, окажется для тебя в разы лучше меня.
– Как вы смеете? – слишком ненатурально возмущается Маргарет, начиная активно обмахиваться веером. – Мои чувства к вам настоящие и искренние!
И снова провал. Веер в пальцах, украшенных золотистым узором, замирает, в зелёных глазах вспыхивает досада, а я улыбаюсь только уголками губ и чеканю:
– Ты забыла? Я чую ложь. Теперь тебе лучше уйти.
Короткий вздох доносится из женской груди, но он полностью отражает в себе моё разочарование. Маргарет приседает в поспешном книксене, бормочет рубленое прощание и спешит скрыться с моих глаз. Наверняка они сейчас источают холод, которому позавидует серебро Рейны.
И снова в моих мыслях Рейна. С её появлением всё вокруг постепенно начинает меняться, кажется, что и я сам будто сдвинулся с мёртвой точки. Взять хотя бы попытку наладить отношения с семьей матери. Раньше мне не хотелось этого делать не только потому, что они не стремились сделать первый шаг, но из-за понимания – придётся рассказать о клятве, данной отцу.
Если так подумать, то император всё хорошо просчитал. Он знал, что гордость не позволит мне хоть кому-то раскрыть эту тайну. Так и случилось. Мне оказалось проще прослыть сыном, преданным семье Мэйвера, чем признаться в своей детской глупости. Тем более раньше это касалось только меня. К тому же я думал, что мне всё равно никто не сможет помочь. Даже если бы отец матери относился ко мне нормально, что бы он сделал? Меня уже связали клятвой.
Однако теперь появилась надежда избавиться от поводка императора – пусть ещё призрачная, но она есть, ведь лжи в словах жены не было. Или же она очень правильно подбирала слова. А ещё в данный момент на мне лежит ответственность не только за себя, но и за другого человека – куда более слабого, хрупкого и одинокого. Ведь если Рейна не попытается меня предать, то я должен буду защищать её. Полная свобода действий в этом поможет.
Хм, интересно какой их этих моментов в большей степени позволил мне при встрече с кузеном так просто озвучить то, что я предпочитал скрывать? Странно, но теперь мысль о собственной наивности не вызывала тех чувств, что раньше. Если правда позволит защитить жизнь, которая была спасена мной из прихоти, то думаю не так уж плохо будет перейти из категории жестоких покорителей в разряд наивных глупцов. Тем более что реакция по факту чужого человека смогла удивить. Кузен не высмеял меня. Он очень, очень сильно разозлился и предметом его злости оказался не я.
  
Глава 11
 
***
– И вон тот срежь, нет не этот, тот, что растёт в са-а-амом центре клумбы, – не скрывая усмешки командует одна из фрейлин. 
Леди Оливия, блондинка, чьи волосы слишком осветлены настоями, славилась при дворе кротким, но при этом гадким характером. Даже водяная змея, что красовалась на гербе её семьи, покажется безобидной рядом с леди Оливией. Вообще-то это её работа, следить, чтобы возле кровати принцессы всегда стояли свежие цветы, но если мне не хочется снова обнаружить платье, залитое грязной водой, то лучше просто подыграть дрянной блондинке и её ближайшим подругам. Полчаса терпения обернутся парой дней спокойствия.
Я без лишних эмоций подхожу к нужному цветку, наклоняюсь и добавляю его к букету. Леди, всё это время наблюдавшие за мной с дорожки, смеются. Однако мне непонятна причина нынешнего злорадства – в любой работе нет ничего постыдного. Может, их забавляет нечто не настолько глубокое? Здесь ведь всё сводится к нарядам, а мой сейчас был испачкан землёй и разрисован росой. Но я в этом опять же не видела затруднений. Большую проблему я отмечала в отношении цветов – лучше было посадить их горшок, чтобы они жили и радовали глаз как можно дольше. Или вообще не лишать их родной почвы и просто приходить сюда, чтобы любоваться ими. Именно эти мысли бродили в моей голове, пока я вновь и вновь наклонялась к очередному стеблю.
 
Скоро наша игра леди надоела и Оливия, вырвав из моих рук пёстрый букет, гордо встряхнула полу распущенными локонами, после чего удалилась. Две её подруги брезгливо похмыкав последовали за ней. Пока троица девиц отдалялась я всё отчётливее видела в них маленьких девочек – не получая должного внимания, обременённые бесконечными обязательствами они так яростно хотели закрыть бреши в своей душе, что опускались до унижения других. Печальное и… интересное зрелище.
Мои бесконечные учителя сейчас попадали бы в обморок озвучь я свои мысли. Если так задуматься, то у меня почти нет каких-то интересов – чтение, музыка, рукоделия были скорее вынужденными атрибутами моего воспитания. Но даже толики удовольствия от них я не получала. А вот когда дело доходило до наблюдения за людьми, всё менялось. В какой-то мере мне нравится следить за чужими реакциями, изучать чужое поведение и находить глубоко скрытые ответы не касаясь людей.
Ив как-то предположила, что таким образом я учусь определять, что правильно, а что нет, а ещё как реагировать на то или иное действие другого человека. Если так подумать, то иного шанса подстроиться под окружение у меня просто нет. У каждого Асура есть дефект. Жрецы Первого храма говорили, что так мы платим за возможность пусть на краткое время, но прикоснуться к силе создателей. Кто-то из нас лишается возможности видеть, кто-то слышать, а кто-то, как я, чувствовать. 
Мне знакомы такие понятия как совесть, благородство и достоинство. Однако это не значит, что я хоть раз испытывала угрызения той самой совести – да, частенько их имитировала, но не более. Лишь иногда мне удавалось уловить отголоски того, что я должна чувствовать, но это была только жалкая тень настоящих эмоций. Или, возможно, я просто убеждала себя в их наличии. 
Отряхнув платье от нескольких веточек, усмехнулась про себя. Забавно. Обычных детей заставляют зубрить геральдику, а меня муштровали не только в ней. Недостаточно различать чувства, целителю душ нужно разбираться в малейших оттенках того, что мне доводится испытывать с трудом.
Убиваться над собственной судьбой не стала. Слишком хлопотно, слишком бесполезно. Тем более у меня было достаточно времени, чтобы смирить со своей участью, в награду за которую я росла ни зная лишений.
Посмотрев в сторону крыла принцессы, я рассудила, что неплохо сейчас воспользоваться моментом, и углубилась в сад. Здесь и так почти никого не было, а рано утром вообще ни души – хотя бы полчаса можно будет побродить среди пышных кустов, при этом не оглядываясь каждый миг за спину. Если принцесса проснётся раньше обычного, то Оливии ничего не останется как прикрыть меня. О случае со служанками очень быстро узнали все. Косых взглядов больше не стало, их и без того было предостаточно, но теперь они дополнились настороженностью.
Как и обещала, я без обиняков рассказала о провинностях горничной и камеристки. Раз уж они не удосужились что-то исправить до моего “освобождения”, то мне оставалось только исполнить угрозу. Белла с милой улыбкой выслушала меня, а затем… очень жестоко наказала слуг. Обе женщины, перед тем как их вышвырнули из дворца, получили десяток плетей. Наверное, умей я испытывать вину, то точно её ощутила бы. Однако здравое размышление привело меня к уверенности – служанки сами виноваты. Нужно было мстить только мне, а не использовать монаршую особу. Арабелла хоть и выглядит самой безобидной в своей семье, на расправу она оказалась скора как никто другой.
Даже странно, что меня по приказу принцессы не привязали к тому же столбу. Недовольство Беллы так и сочилось из алых глаз, когда она слушала меня, но в моём отношении принцесса ограничилась лишь излюбленным нянькиным наказанием на трое суток, а также лишением меня еды. Можно сказать я легко отделалась. А ещё показала, что диковинную игрушку хоть и накажут, но не так жестоко, как её оппонентов. Потому теперь многие поостерегутся открыто портить мне жизнь. Такими темпами при Радужном дворе скоро можно будет спокойно жить. Не слишком долго, надеюсь.