Особняк Лунного цветка (СИ)
Серафим настырно не собирался покидать мою голову и от этого сердце в моей груди заходилось бешенным ритмом. Стоило огромных усилий оставаться на месте, а не бежать по особняку, чтобы снова прижаться к тёплой груди и вдохнуть этот запах, но уже на его владельце. Казалось, что я сходила с ума, мысли о нём становились навязчивыми и это могло стоить мне жизни.
А что, если убийца — это он? — промелькнула в голове мысль, но я быстро прогнала её прочь. Это слишком нелогично. Зачем Жнецу смерти убивать человека? Он должен забрать его душу, а не лишить жизни. Анна тоже…ей просто незачем нас убивать, но если вспомнить её слова:
«Каждый раз, когда вижу его, вспоминаю всё, что он со мной сделал!», возникает вопрос, о ком она говорила и не был ли этот кто-то сам Георгий. Могла ли она ему за что-то отомстить? За что-то, чего он не помнил. Что же случилось с Анной, что она наложила на себя руки, если следовать логике сказанных Серафимом слов?
Сердце в груди болезненно сжалось, когда перед глазами заплясал уродливый шрам на его запястье. Видимо, этот человек значил для него больше, чем сама жизнь. Где-то в груди зашевелилось неприятное чувство…а любил ли меня так кто-то? Больше себя…больше самой жизни. Да и способен ли ещё кто-то на такие чувства?
Все эти мысли огорчали и злили одновременно.
Я схватила подушку и с силой кинула её в стену, но немного промахнулась и попала в стоявший чуть левее книжный шкаф. От удара он слегка покачнулся, и с верхней полки на пол с грохотом упала записная книжка.
В это же мгновение в дверь нерешительно постучали.
— Амина? — раздался голос Даниила. — Мы можем поговорить?
Я покосилась на дверь, решая для себя стоит ли впускать в свою комнату парня, после всего, что случилось в особняке. Но, с другой стороны, он спас мне жизнь, когда кто-то пытался меня убить и он один из немногих, в чьей невиновности я полностью уверенна. Он не убивал Георгия. Физически не мог.
— Подожди секунду, — я подняла с пола подушку и бросила её обратно на кровать.
Ключ повернулся в замочной скважине и нажав на ручку я приоткрыла дверь.
Даниил стоял напротив, уперев руку в стену рядом с дверью. Его лицо казалось бледнее, чем обычно, а в глазах читалась смесь ясности с грустью и чем-то ещё, что я не могла распознать.
— Что случилось?
Он поднял на меня глаза, но казалось, что смотрел он куда-то сквозь.
— Я вспомнил кое-что, — его слова от чего-то заставили сердце забиться в разы чаще, — ты должна это услышать.
Я молча кивнула головой, ощущая странную растерянность и уступила ему дорогу.
Парень медленно вошёл в комнату потупив взгляд в пол и, хромая, направился в сторону стула, возле письменного стола.
Меня укололо чувство вины, в очередной раз.
— Не знаю, с чего начать, — парень тяжело вздохнул, прикрыв глаза, между бровей пролегла морщинка, а губы слегка скривились, — это всё…
Молча подняв с пола записную книжку, я села на край кровати и провела кончиками пальцев по выцветшей обложке, совершенно молча. От чего-то было страшно сбить парня с мысли.
Он молчал, видимо подбирая получше слова. Но с каждой новой секундой мне становилось всё тревожнее.
Помотав головой, я открыла записную книжку и глаза зацепились за строчку, написанную знакомым подчерком:
«26 октября. Мне трудно писать об этом. Меня разрывает на части от боли. Его больше нет. Я не смогла спасти его….»
В глазах начало мутнеть и дышать стало тяжело. Это чувство дежавю, щемившее сердце…
— Амина? — взволнованный голос Даниила доносился будто издалека. — Ты в порядке?
«Даня. Мой Вредина. Его больше нет».
— Амина! — и всё погрузилось во тьму.
*******
Заведённые за спину руки саднили от стянутой на запястьях кабельной стяжки. Голова казалась очень тяжёлой, веки то и дело норовили закрыться, но я из последних сил боролась с накатывавшим на меня сном.
Как так могло получиться? Ведь, казалось, я была так осторожна, но всё равно попалась.
Сердце в груди забилось так быстро и отчаянно, будто было способно всё исправить, но в конечном итоге лишь надрывалось зазря. А где-то рядом с ним трепетало чувство сожаления.
— Простите, — тихо сорвалось с губ, — я была слишком самоуверенна. — Слишком. Думала только о карьере, совершенно наплевав на чувства двух дорогих сердцу людей.
— Егор, — при воспоминании о молодом мужчине, который так радушно принял меня в свою жизнь, понимая риски, сердце в груди отчаянно заныло и, мне кажется, если бы оно имело голос, то запросто бы закричало или застонало от отчаяния. — Он защищал меня, боролся против системы. Помогал. И его тёплые руки не раз утешали меня. А просил только об одном…не писать новых статей. Но, я не послушала. Сделала всё по-своему. И теперь сижу в каком-то подвале, с перевязанными за спинкой стула руками. — А Даня, — я хлюпнула носом и склонила голову вниз. Он, наверное, с ума сходит и сбился с ног разыскивая меня. Мой глупый лучший друг.
Перед глазами всплыли воспоминания того, как отчаянно он отговаривал меня сдавать в редакцию новую статью, в которой я раскрыла союзников группировки «Буэр» и имена их теневых конкурентов, тех самых, что убили брата отца Егора. Тем самым я подставила под удар не только Егора, но и Даню, потому что именно он передавал статью, а соответственно и связан со мной напрямую.
— Какая же я дура, — прошептала я, прикусив губу.
— Мягко сказано, — послышался сдавленный шёпот. Я обернулась на голос и почувствовала, что сердце в груди пропустило удар: из-за угла неподалёку на меня смотрели знакомые светло-голубые глаза, пепельно-белые волосы были растрепаны, будто парень не считал нужным приводить их в порядок. Так неряшливо и в тоже время мило. На тонких губах играла кривая, но в тоже время тёплая улыбка.
— Вредина, — улыбнулась я, не веря своим глазам.
Парень кратко кивнул головой, смотря куда-то за меня и обернувшись я замерла, готовая разрыдаться в любую секунду: за колонной из металлических бочек стоял Егор с парой мужчин, которые скорее всего являлись его подчинёнными. В его глазах читались трепет, тревога и решимость.
— Ты должен злиться на меня, — пищал мой внутренний голос, — почему ты смотришь на меня с такой нежностью?
От этого сердце заныло ещё больше.
Они пришли…оба пришли, чтобы спасти меня из западни, в которую я сама себя загнала.
Егор кивнул головой мужчинам за своей спиной, и они скрылись, но в это же самое время:
— Маров, — этот голос… Я вздрогнула всем телом от ужаса. Мне был знаком его владелец.
— Как я и думал, — на мои плечи легли холодные руки, заставив меня замереть, — столо поймать девчонку, как ты сам пришёл. Я так рад нашей встрече!
Медленно, будто на автопилоте я обернулась, но глаза отказывались воспринимать лицо человека, который стоял за моей спиной. А видела только карие глаза, которые горели безумством.
— Егор, выходи, подлый трус! — пропел парень, противно хихикая, будто пародируя кадр из советского мультфильма, но в опошленной безумством интерпретации. — Будь хорошим мальчиком.
— Егор, не нужно! — крикнула я во всё горло.
— Молчи, дура, — резкий удар перевернул стул на грязный пол и в плече отозвалась тупая боль. Я стиснула зубы, чтобы не закричать и зажмурила глаза.
— Амина! — Егор сделал шаг, вытянув руки вперёд, одна из которых сжимала пистолет. — Это только наши с тобой разборки. Оставь её. — он медленно опустил оружие на пол. — Видишь, я безоружен.
Мужчина позади меня истерично засмеялся и звук его голоса отзывался в моей груди диким ужасом, который сжимал в тиски бешенное сердце.
— Какой послушный щеночек, — безумец переступил через меня и медленно направился в сторону Егора, спрятав руки за спину, — на колени.
Тон его голоса изменился: насмешливые нотки исчезли, уступая место холодности и жёсткости.
Мышцы лица Егора дрогнули, а во взгляде читалась злость и ненависть, а по его щекам заходили желваки.