Крыло Книга 4 (СИ)

— Какой?
— Вы можете открыть свёрток?
Я перевёл вопросительный взгляд с куска ткани на Заида.
— И что в нём?
— А это важно? — улыбнулся учёный. — Могу заверить, что опасности оно не представляет.
Я пожал плечами и спокойно протянул руки к ткани. Она была неприятной на ощупь, будто жирная и шершавая одновременно. Но следов на коже не оставляла. Я осторожно раскрыл ткань.
Внутри лежала статуэтка, полная обнажённая женщина, обвитая каким-то кальмаром. Сама женщина оказалась весьма реалистичной, её кожа по цвету совпадала с настоящей, разве что имела множество серых грязных пятен. Кальмар был практически чёрным. Пара его щупалец, проходивших между ног женщины, выглядели так, будто были покрыты кровью.
— Не знаток я скульптур и фигурок, но эта… натуралистична, однако ужасна, — оценил я.
— Как ты держишь это в руках? — вжимаясь в диван, прошептала Соня.
Я удивился и оглянулся на девушек. Обе они были бледны и загипнотизированно смотрели на предмет в моих руках.
— А теперь объясните мне, в чём состоял эксперимент?
Заид забрал у меня статуэтку и поспешил снова закрыть тканью.
— Сейчас, я уберу это, чтобы не нервировать дам. И по возвращении расскажу.
Много времени это не заняло, вернулся он буквально сразу, как вышел. Будто просто положил свёрток на ближайший стол.
— У вас, сир, высокая ментальная устойчивость. Незаменимое качество в нашей работе. Могу я задать вопрос? — и, не дожидаясь моего подтверждения, спросил: — вы одержимый?
Мне стало любопытно.
— Да.
— Это всё объясняет. Нет, предугадывая ваш вопрос, одержимость не даёт ментальной защиты. Не нужно путать причину и следствие. То, что вы сосуществуете с демоном и вполне себя контролируете, говорит о вашей воле и устойчивости, — продолжая что-то заполнять в бланке, объяснял мужчина. — Многие артефакты пытаются повлиять на разумы людей, находящихся поблизости. Такие предметы требуют особого режима хранения и особого обращения. Высокая устойчивость встречается не так уж и редко, но у вас она ярко выражена. Вот. Бумаги на владение. Сейчас я принесу коготь.
И всё. Я взял и купил древний артефакт, да ещё и на карманные деньги, по сути. Не свои, правда, взял у Сержа, сколько он смог отсыпать. Когда шли сюда, держал в голове вероятность, что игрушку можно будет купить без лишних сложностей.
Заид вернулся с коробкой в руках.
— Итак. Символика на ноже относится к периоду Халанерийской империи, тысяча восемьсот лет до Тёмных веков — тысяча пятьсот лет до Тёмных веков. К сожалению, расшифровка письменности того периода крайне обрывочна, у нас нет полноценной трактовки текста, который нанесён на лезвие. Но само лингвистическое построение…
Нож Заид из коробки не вынимал, только прилагающиеся к артефакту бумаги, которые и раскрыл, показывая мне перерисованные руны.
—…говорит о противопоставлении двух смыслов друг другу. Одна надпись говорит о закрытии, запечатывании, консервации, если позволите, столь вольный термин. Второй об открытии, но! Говоря нашим языком, о расконсервации того, что было закрыто. Однако мы имеем расшифровку лишь малой доли символики.
На следующей странице были выделены элементы, которые удалось расшифровать, и это реально была даже не треть рисунков. Заид, похоже, готов был пуститься в дальнейший рассказ, но я его опередил:
— Это имеет отношение к магии?
— Конечно, имеет! — снисходительно улыбнулся учёный. — Но вопрос в том — какое именно отношение! Магия того времени непросто отличалась от современной. Мы говорим о разных укладах жизни, мышления, традиций. Магия Халанерийской империи отличается от нашей так же, как стебель травы отличается от пистолета. Это явления разных категорий, разных уровней. Неправильно говорить, что до Тёмных веков магии не было, потому что не было одарённых. Колдуны того времени вызывали дождь, меняли русла рек, призывали стада для охоты. Однако мы не знаем, как именно они это делали. Как строили заклинания. Откуда черпали энергию.
Он опустил взгляд на рисунок.
— Или знаем? Есть теория, что заклинания того времени могли использовать не одарённые, потому что заклинания направляли сами силы природы, вмешивались в их естественное течение. Мой коллега, изучая записи древних, расшифровал устойчивое понятие, нередко появлявшееся не только в речи древних халнеров, но и в других языках. Ветра Магии. Вроде как в языках некоторых варварских народов на границах исследованного мира всё ещё встречается это понятие. Но они не владеют магией, поэтому сложно говорить что-то конкретное.
 
Я терпеливо ждал.
— Касательно когтя, — продолжил Заид. — Он был создан ещё в те далёкие времена, когда одарённых не существовало вовсе. И никто, наверное, и помыслить не мог о магах, наделённых собственным даром, не зависящим от, так сказать, ветров магии. А значит, и использовался для чего угодно, но не для того, чтобы ранить наделённых даром и забирать их силу. Поэтому свойство, выделенное нами, является случайным, побочным. Для чего бы ни был создан этот предмет, тайна эта, с большой вероятностью, так и останется тайной навсегда.
Что же, у меня не было причин убеждать учёного в обратном. Скорее эта информация наводит на новые мысли. Кем бы или чем бы ни был синий, он владеет секретами, которым сотни лет. Не верю, что артефактом совсем не пользовались две тысячи лет. Скорее уж тайна его предназначения затерялась во время Тёмных веков.
Больше ничего интересного мужчина рассказать не мог, и потому мы забрали коготь и покинули музей. Уже по дороге Оли спросила:
— Тебе известно, что делает нож?
Соня меня опередила:
— Почему ты так думаешь?
Волчица озвучила вполне логичный вывод:
— Вы искали именно его.
— Нет, я не знаю, для чего он, — остановил я спор, так как Соня уже хотела что-то возразить. — Но, возможно, узнаю. Но рассказать смогу, когда всё будет кончено.
Соня удивилась, а Олимпия спокойно кивнула, показывая, что вопросов у неё больше нет. Чем вызвала новый взгляд Сони, пристальный и подозрительный. До дома мы дошли в молчании, чтобы встретить там двух дожидавшихся нас гостей.
Я приветливо махнул рукой:
— Приветствую, Карлос!
Старейшина улыбнулся в ответ, проигнорировав панибратство.
— Привет, разбойник!
С девушками он здоровался уже как полагается. Мужчина, что ожидал рядом, с нескрываемым скепсисом рассматривал меня. Ему было за сорок, но не сильно. Невысокий, худой, гладко выбритый. На лице следы от мелких ожогов, будто он работал со сваркой, вот только где он мог взять сварку? Руки, с тонкими и длинными пальцами, но несколько огрубевшей кожей. В левой руке кожаный чемоданчик. Я, кажется, догадывался, кто это.
— Мастер Гарри, этот юноша — Като, — представил меня мужчине старейшина, а затем уже обратился ко мне. — Като, это мастер Гарри, создатель артефактов.
Судя по многозначительному взгляду, брошенному Гарри на Карлоса, последний сморозил какую-то глупость.
— Мастер Гарри согласился посмотреть на тебя и оценить, насколько ты способен…
— Пока ты не наговорил лишнего… — раздался скрипучий недовольный голос Гарри, заткнувшего Карлоса, — я сам поговорю с юношей. Просто не мешай, сэкономишь мне много времени.
Карлос кивнул, отходя в сторону и всем видом показывая, что совсем не мешает. Артефактор же вновь устремил взгляд на меня.
— Зачем тебе артефакторика? — прямо спросил мужчина.
— Две причины, мастер. Очень интересно и выживание, — честно ответил я.
— Я тебе не мастер, — но, подумав, добавил, — Пока ещё не мастер. Мне нужен стол.
Стол ему тут же был предоставлен прямо в гостиной. На стол был водружён чемодан. Из чемодана, что он не выпускал, был извлечён непонятный мне предмет. Стельной, точнее, металлический, металл тёмный, похож на сталь, но не факт. Явно какой-то механический прибор. Гарри протянул устройство мне с вопросом:
— Чего здесь не хватает?
И сел на диван, давая мне время и, вероятно, возможность взаимодействовать с устройством.