Яйцо Дракона (СИ)

Рваный Лепесток знал, что с Долгожителем лучше не спорить, даже если ты – Лидер целого клана. Он наблюдал, как Драконий Цветок продолжает заниматься выматывающим трудом, пытаясь проткнуть твердую кору острым концом своего кристаллического осколка. Вскоре она устала и решила остановиться, но не раньше, чем по периметру ее палисада появилось множество ямок, в каждой из которой покоилось несчастное семя, накрытое слоем истолченной в порошок коры.
Эксперимент Драконьего Цветка обернулся и успехом, и провалом. Из большинства семян выросли лепестковые растения, а Драконий Цветок быстро подружилась со многими чила, ведь стручков у нее было гораздо больше, чем она могла съесть. Рваному Лепестку пришлось не раз поплясать на шкурах безрассудных юнцов и устроить им хорошую трепку, прежде чем они перестали совершать налеты на ее урожай.
– Ах вы ленивые плоскуны! – вибрировал его рев на их шкурах. – Идите и сами найдите себе стручков! И потрудитесь принести лучшие из них Драконьему Цветку взамен тех, что забрали!
Он не мог позволить им стать ленивыми и слабыми; их сила потребуется ему во время очередного рейда или выхода на охоту.
Затем дела приняли скверный оборот. Растения продолжали расти, пока не заслонили большую часть неба над палисадником Драконьего Цветка. Чила были не против срывать спелые стручки, пропуская манипулятор под самим растением, но ползать под тяжелыми на вид лепестками – испытание не для слабонервных. Драконий Цветок была вынуждена разобрать свои стены и соорудить новый палисад вдали от насаждений. Решение оказалось верным, так как опорные кристаллы растений теряли прочность по мере их старения; время от времени один или несколько лепестков отрывались под действием экстремальной силы тяготения и практически моментально оказывались на поверхности коры; сминаясь от столкновения их мякоть вызывала ударные волны, которые проходили сквозь крепостные стены клана, вызывая всеобщую беспокойство.
Рваный Лепесток мог по достоинству оценить новое приобретение, поэтому главным трофеем, добытым во время очередной охоты, стал не разорванный на куски труп скорохода, а обширный запас перезрелых стручков, из которых так и просились наружу мелкие твердые семена. Затем у него начались проблемы, поскольку чила в его клане были охотниками.
Охота не требовала больших усилий. Начиналась она с неспешного прохаживания по окрестностям поселения в компании друзей, за которым следовал короткий промежуток пьянящего страха вкупе с возможностью продемонстрировать свою удаль и отвагу, а в качестве кульминации – оргия из пиршеств и любовных утех, компенсирующих долгую дорогу домой с грузом из кусков добытой дичи.
Фермерство же, напротив, требовало немалых усилий – даже если речь шла о простом выкапывании и засыпании лунок, – тем более, что кора Яйца не отличалась мягкостью, а сам труд не вознаграждался ни чувством героизма, ни весельем. Хуже всего было то, что пища, способная окупить все эти неимоверные усилия, могла появиться лишь спустя многие и многие обороты. Рваному Лепестку пришлось изрядно потоптаться на краях других чила, пока все эти мелкие и твердые семена, наконец-то, были надежно запрятаны в лунках, страдая из-за невозможности увидеть небо.
Двигаясь между рядами, Рваный Лепесток заметил белый участок коры. Когда он прополз над этим местом, оно показалось ему на удивление горячим. Он двигался вперед и назад, ощупывая кору своей подошвой. Лепесток был в замешательстве. Раньше такого никогда не случалось. Когда он прополз между растениями, собираясь проверить следующий ряд, кора под ним задрожала. Когда за дело взялись автоматические сонары, при помощи которых он следил за своей добычей, замешательство сменилось ужасом. Источник вибраций находился прямо под его подошвой! Лепесток почувствовал страх.
– Неужели это дракон?
– Нет. Нет. На самом деле никаких драконов нет, – заверил он себя. Старые охотники порой рассказывали байки о высоченном огнедышащем чудище, которое вылезало прямо из-под коры и лишало чила возможности к бегству, обжигая наружные края его тела своим фиолетовым пламенем. Затем дракон падал на свою жертву с высоты исполинского роста и, размозжив ее, как яичный мешок, всасывал останки. Вживую дракона никто не видел, однако крупные и на редкость прочные кристаллические кости, в изобилии разбросанные как по поверхности коры, так и под ней, явно придавали этим сказкам определенный вес, ведь откуда берутся драконьи кристаллы, не знал никто.
 
Рваный Лепесток отполз подальше от опасной зоны, ведь кора становилась все горячее, а вибрации коры и не думали утихать. Он был уже на полпути к палисадам клана, когда часть его задних глаз увидели струю голубовато-белого газа, которая, вырвавшись из трещин в коре, опалила нависавший над ней лепесток.
У палисадов его встретила группа чила. – Похоже на коротрясение, – сообщил один из них, – только оно раз за разом повторяется в одном и том же месте.
– Недалеко отсюда, – сообщил Много Стручков, – один из лучших следопытов клана.
– Ты прав, Много Стручков, – согласился Рваный Лепесток. – Что бы это ни было, оно находится прямо посреди нашего поля.
Клан осторожно перетек на край поля, и чила принялись по очереди оглядывать сожженные посевы; трещина тем временем продолжала исторгать горячий дым и газ. Пострадало еще несколько растений.
Все это время Рваный Лепесток размышлял, и когда клан, закончив осмотр, расположился к востоку и западу от Лидера, он уже знал, как ему придется поступить.
– Наши растения погибнут от горячего газа и дыма, – объявил он. – Красивое Яйцо, возвращайся к палисадам и быстро приведи сюда всех остальных. Даже самым мелким из мальков хватит сил, чтобы унести несколько стручков. Остальные пусть как можно быстрее приступают к сбору урожая. Для начала подберитесь как можно ближе к дыму и соберите все стручки, какие только найдете. Даже незрелые стручки покажутся нам аппетитными, когда иссякнут запасы зрелых. – Пока его указания разносились по коре, Рваный Лепесток уже вел свой клан вдоль борозд с растениями.
– Только все стало налаживаться, – подумал он. «Боги попирают края горделивых», – всегда говорили древние сказители. Что ж, он позволил себе проявить беспечность, а Старцы оказались правы.
Он, насколько хватило смелости, приблизился к трещине. К этому моменту столб дыма уже поднимался высоко в атмосферу. Его темно-красная верховина ощущала неприятный жар, исходивший от вздымавшейся голубовато-белой колонны. Несмотря на высокую температуру коры, ему удалось подобраться к трещине на расстояние трех растений. Остановившись на секунду, Лепесток отрастил три манипулятора и принялся срывать стручки: те, что были близки к зрелости, отделялись без особого труда, но большинство приходилось вырывать прямо из мякоти растения. Лепесток складывал их в специальную сумку, которую заранее сформировал в верхней части своего туловища. Он ползал вперед-назад, собирая стручки прямо на ходу и приближаясь к трещине на расстояние, определявшееся тем, как сильно жажда еды перевешивала нежелание его подошвы ступать по горячей коре.
На первом участке дела шли быстро. Рваный Лепесток организовал работу так, чтобы сборщики оставляли стручки у края посадок, откуда их перетаскивали к палисадам более молодые чила, а Старцы затем относили в клановое хранилище. Они двигались так быстро, как могли, но все равно лишились многих стручков с растений, находившихся слишком близко к разлому. На всем протяжении этой нудной работы трудягам приходилось терпеть сотрясения и падавшую на их верховины корную пыль.
 
В скором времени все чила вернулись с полей и устроили привал у границ поселения, беззвучно обсасывая стручки в своих кормовых сумках. Часть их глаз рассматривали небольшой, раскаленный до голубизны холм, уже успевший вырасти посреди разоренного лепесткового поля, другие же тем временем наблюдали за дымовым столбом, который поднимался высоко в небо и, казалось, достигал самих звезд. У основания столб пылал ослепительно ярким бело-голубым светом и где-то на огромной высоте превращался в клубящиеся темно-темно-красные облака на фоне холодного черного неба, подернутые снизу желтоватым отсветом коры.