Да, урук-хаи мы! (СИ)

Орки зароптали, недовольно загудели. Они рассчитывали продолжить забавы, на этот раз уже с пленными. Из амбара начали тонкой струйкой выходить местные, затравленно озираясь по сторонам. Мои воины провожали их злыми хищными взглядами. Понемногу жители возвращались в дома, в деревне тут и там снова слышался горький плач.
Последним из амбара вышел тот самый дед, и я остановил его.
— Как звать тебя, старик? — спросил я. — Имя?
— Кунеш мене, Кунеш, — ткнув себя пальцем в тощую грудь, ответил дед.
— А кто тронет этого старика — пожалеет о том, что вообще родился на свет! — прикрикнул я.
Толмач, даже такой, сейчас был на вес золота.
Я прошёлся по периметру, разглядывая избы из цельных брёвен, хозяйственные постройки и загоны для животных. Самая большая изба в центре села наверняка принадлежала или местному старосте, или местному вождю, так что я направился к ней. Собака, наверное, одна из немногих выживших во всей деревне, рвалась с цепи и захлёбывалась от ненависти, надрывно гавкая на меня, но сделать она ничего не могла, и я беспрепятственно поднялся по небольшому крылечку.
Внутри уже побывали мои воины, всё было перевёрнуто вверх дном, сундуки выпотрошены, шкафчики и полочки сорваны со своих мест, а нехитрая самодельная мебель переломана и разобрана на дрова. Здесь я, пожалуй, и расположусь. Я начал потихоньку наводить порядок, насколько это было вообще возможно. Затопил печку, потому что дом выстудили напрочь, когда забыли закрыть дверь, убрал обломки мебели и осколки посуды. Хозяин этого дома наверняка пал в бою, да и из амбара сюда никто не вернулся, так что я без всяких колебаний присвоил себе эту недвижимость. По праву победителя.
Необходимый минимум я убрал самостоятельно, а остальное, вроде мытья затоптанных полов, пусть делают местные. Вождь я, в конце концов, или не вождь? Другие опустевшие дома я разрешил занимать своим воинам, а сам кликнул Кунеша, который примчался пулей, несмотря на всю свою дряхлость.
— Господине? — склонился он.
Старик быстро смекнул, что я не собираюсь его убивать, пока он полезен, и из кожи вон лез, лишь бы мне угодить. Его страх перетекал в подобострастие и беспрекословное подчинение, а над своими соседями он теперь ощущал беспредельную власть, потому что ясно сознавал, что именно от его слова зависят их судьбы.
— В этом доме надо прибрать, — приказал я. — Отправь сюда нескольких баб.
— Добре, — закивал Кунеш, и тут же скрылся из виду.
Хитрый жук уже наверняка выжимал всю выгоду из своего положения, мстил за старые обиды и всячески повышал свой авторитет за счёт близости к новому вождю. По-хорошему, мне надо самому выучить язык местных, или наоборот, заставить всех остальных говорить на языке новой администрации, но Кунеш точно не станет никого учить, чтобы не терять свои нынешние привилегии.
Вскоре он вернулся с тремя хмурыми женщинами неопределённого возраста, нарезал им указаний, а сам уселся на крылечке с довольным видом, глядя, как бабы начинают таскать воду и прибираться в доме. Мог бы и помочь.
— Помоги им, Кунеш, — приказал я.
— Спина. Больно, — замотал головой старик, но после того, как я сунул ему под нос огромный зелёный кулак, со вздохами и причитаниями встал и поплёлся на помощь.
Так-то лучше. А пока мне готовят новое жилище, надо решать что-то с орками, которых теперь на улицах деревни оказался избыток. Не все пожелали заселяться в чужие дома, не всем хватило места, и они предпочли остаться на улице, возле костров, некоторые пока несли службу в карауле, наблюдая со стен за тем, что происходит в округе, не только в лесу, но и в самой деревне.
Я собрал три десятка таких неприкаянных и не пришедшихся к месту, построил у ворот, которые пока никто так и не удосужился вернуть на место, и они, выбитые тараном, стояли, аккуратно приставленные к частоколу.
— Братья! На вас возлагаю огромную честь, — произнёс я. — Вернуться в горы и доложить о нашей славной победе!
Орки, успевшие уже заскучать, вновь расплылись в довольных улыбках. Такое задание значило, что именно на них прольётся всё внимание племени и именно им достанется вся слава, а это ценнее, чем разгромленные деревянные халупы.
 
— Выходите, как только будете готовы, — добавил я. — А мы пока останемся здесь. Готовить всё к переселению Орды.
  
Глава 27
 
Я планировал переселить сюда всех, не спрашивая согласия. Будут роптать, будут ворчать, но здесь, в предгорьях, нам будет лучше во всех смыслах. В конце концов, Сталин переселял целые народы, а я чем хуже? Тем более мы переберёмся в несравнимо лучшие условия, и моя мечта приблизится ещё на один шаг. А там и до завоевания крупного города недалеко.
Ворота, выбитые тараном, с грехом пополам вернули на место, а повреждённые доски принялись менять на свежие, мне не хотелось встречать вражескую армию с распахнутой калиткой. А враги наверняка заявятся, в конце концов, некоторым из местных удалось сбежать во время штурма, и существовал нехилый шанс, что они доберутся до других селений и попросят помощи. Или даже из того самого города на горизонте нагрянет волшебник на голубом вертолёте, чтобы показать нам кино, которое нам не понравится.
Укреплять оборону надо было как можно скорее, и мы работали в поте лица вместо того, чтобы отдыхать и наслаждаться плодами победы.
Причём местных тоже согнали на помощь, и теперь бабы и дети таскали ледяную воду из колодцев и заливали основную дорогу. Я хотел, чтобы все подступы к деревне были перекрыты, и только одну маленькую тропинку оставил нетронутой, ту, которая вела в лес и по которой уходили охотники.
Так прошло несколько дней, в течение которых мы только работали, а по вечерам пировали, опустошая запасы из чужих кладовых. Я выучил несколько слов на языке местных жителей, в основном, чтобы отдавать приказы, но взаимопонимания пока всё равно не удавалось достичь. Местные глядели волком, шептали и тихо плевались нам вслед, когда думали, что мы не видим, но на бунт и открытое неповиновение не решались. Те, кто осмелился, теперь лежали, присыпанные мёрзлым грунтом. На расправу орки были скоры.
Приближалось полнолуние, и это значило, что первый месяц долгой зимы мы почти пережили. Дни по-прежнему шли на убыль, становясь короче, и вставать приходилось с рассветом, чтобы успевать всё запланированное, а долгие вечера я проводил под крышей моего нового дома, в окружении моих ближайших сподвижников.
Мы ждали прибытия первых переселенцев, которые со дня на день должны были появиться. Всё же одно дело — просто спуститься с гор, чтобы воевать, и совсем другое — переезд. Переезд — хуже пожара, мне хватило нескольких раз в своей прошлой жизни, чтобы навсегда их возненавидеть.
Но когда можно свалить всю неприятную работу вроде погрузки и транспортировки на других, переезд уже не кажется таким страшным делом, и я ждал, когда на горизонте появятся орки, навьюченные поклажей и запряжённые в волокуши.
Ни коней, ни ослов, ни какого-либо другого вьючного или тяглового скота орки не знали. У деревенских были быки, с помощью которых они, по всей видимости, пахали землю, но в горы их не потащишь и в сани не запряжёшь. Были овцы и козы, но и они содержались исключительно ради шерсти и молока. Лошадей в деревне я не обнаружил, но местные их знали, по крайней мере, Кунеш знал точно. На лошадях ездили только самые знатные и богатые, а в этой деревне настолько богатых жителей просто не было.
Это намекало на то, что в других посёлках, ещё западнее, добычи будет ещё больше, и у многих чесались руки на предмет того, чтобы сходить за зипунами. Благо, идти теперь нужно было не по крутым горным тропкам, а через лес или вовсе по льду.
Нурзбук и Лургуш наперебой упрашивали меня отпустить их на разведку, и я долго упираться не стал, потому как знал, всё равно пойдут, даже если и не отпущу, просто будут объяснять своё отсутствие тем, что заплутали в лесу. Так что орки небольшими отрядами прочёсывали местность и наводили страх на всю округу, терроризируя жителей окрестных хуторов и отдалённых выселок. Я в этих вылазках не участвовал, занимаясь более полезными делами и пытаясь наладить контакты с аборигенами.