Лояльный мужчина (ЛП)
— Угу, — прошептала я.
— Детка, — его руки снова сжались, — это очень важное решение для детей. Если ты говоришь «Угу», это значит, что ты хочешь остаться со мной, в моей жизни, а я соответственно буду с вами. Ты можешь предложить другой сценарий на ближайшее время, клянусь, что соглашусь с ним, учитывая то, что между нами происходит. Я сказал тебе, что думаю на этот счет, но спрашиваю тебя, ты согласна со мной, я не ожидаю в таком вопросе быстрого ответа «Угу».
— Митч, милый, — я снова сжала его руку, — ответ такой... угу.
— Дорогая…
Я прижалась к нему ближе, он замолчал, скользнув рукой по его шее, и прошептала:
— Дети нуждаются в стабильности, конечно, но стабильность определяется не местом, а кто живет с ними в квартире, определяется человеком. Я поняла это уже давно. Я всю свою жизнь прожила в трейлере, и это было не очень стабильное место. Они всю жизнь прожили с Биллом, и для них это тоже было не очень хороший и стабильный дом. Не думаю, что их особенно заботит, где они будут спать, пока ты и я рядом, и поскольку ты и я будем рядом, то мой ответ на твой предложенный сценарий — угу.
Он задержал на мне взгляд, затем медленно закрыл глаза, сделал глубокий вдох, выдохнул и открыл глаза. Именно тогда я поняла, что мой ответ был одновременно важным и был именно тем, что Митч хотел услышать. Первое я поняла, а второе значило для меня все, очень многое.
И, кстати, это было впервые, когда я почувствовала, как моя душа вздохнула свободно, и это было тогда чертовски здорово.
И пока я обдумывала насколько это было здорово, Митч продолжил:
— Хорошо, если ты не против, то поговорим об остальном.
О боже!
В этот момент я была так счастлива, была самой счастливой, нежели когда-либо в своей жизни. Насчет «остального» я была не совсем уверена.
И Митч стал мне озвучивать все остальное.
— Я поговорил с нашей управляющей компанией, у них появятся две квартиры с тремя спальнями. Одна — в августе, другая — в сентябре. Срок моей аренды истекает в ноябре. Мне также сообщили, что срок твоей аренды истекает в январе следующего года. Мне также сказали, если мы переедем в другой дом этого комплекса и предупредим их заранее, они не будут выставлять нам неустойку за раннее расторжение договора аренды.
Мы переедем?
Мы вместе переедем?
Я и близко не справлялась с тем, что говорил Митч, но он продолжил:
— Но мне кажется, что это не наш сценарий.
Я даже не успела понять испытала от его слов облегчение или разочарование.
У меня не было времени все осмыслить и принять решение, потому что Митч еще не закончил.
— Нынче спрос на недвижимость, — объявил он. При этих словах у меня перехватило дыхание, а он продолжил: — Я уже давно подумывал купить себе квартиру или дом. Пришло время мне перестать тратить свои деньги на аренду, я уже достаточно заработал на первый взнос. Детям нужна будет другая школа, хорошо бы они переехали и пошли учиться в другую школу. Я подумываю о покупке дома, и мне нужен твой вклад, потому что, когда наступит январь ты, Бад и Билле переедете вместе со мной. Мы выберем дом и отправим их там в ближайшую школу.
Моя грудь быстро поднималась и опускалась потому, что я была близка к гипервентиляции легких.
— Бад и Билли еще полгода будут жить в одной комнате, — продолжал Митч, — они уже привыкли к этому, оба еще дети, но так или иначе, на горизонте должны начать маячить две раздельные комнаты.
Я слышала все, что он говорил, но не могла понять, что он сказал ранее.
— Ты хочешь, чтобы мы переехали с тобой?
— Да.
— Ты хочешь, чтобы мы переехали с тобой. — Повторила я, но на этот раз уже не в форме вопроса.
Его брови сошлись на переносице, и он повторил:
— Да.
— Но... э-э... Митч, — начала я. — Мы вместе живем чуть больше месяца.
— Я похож на мужчину, который не знает, чего хочет? — Спросил Митч, и я моргнула.
Нет, он не только не был похож на такого мужчину, но и вел себя совсем не так потому, что он точно знал чего хочет.
— Нет, — прошептала я.
— Хорошо, тогда я похож на человека, который не поймет, что получил то, что хотел?
ОМойБог!
В груди начался пожар, и я выдавила еще одно:
— Нет.
Митч задержал на мне свой взгляд и быстро вздохнул.
— Я говорю не о завтрашнем дне. Я говорю о январе. Я уже давно решил, что в ноябре начну подыскивать жилье. Тогда с тобой это совсем никак не было связано, но теперь ты и дети появились в моей жизни, теперь это связано и с тобой, так что ты должна принять в подборе дома участие. Между нами может происходить разное дерьмо, но, детка, — он снова сжал меня в объятиях, — другого дерьма не случится, у вас останется твоя квартира. Но если другого дерьма не произойдет, то через полгода или раньше, если мы все будем готовы, ты либо сдашь свою квартиру, либо вообще откажешься от нее, а мы будем жить в нашем собственном доме, где у каждого будет место для уединения, а у детей свои комнаты.
Я уставилась на него во все глаза.
Митч в течение двух секунд выдерживал мой ошалелый взгляд, а затем все же спросил:
— Ты согласна?
— Ты думаешь, что я — Десять и Пять Десятых, — выпалила я шепотом.
Его брови сошлись на переносице, и он спросил:
— Что?!
— Или, по крайней мере, Восьмерка, — выпалила я.
— Э-э, детка... не понял, что?
Я еще несколько секунд пялилась на него.
Почувствовав, как его руки сжались на моей талии, пока мы стояли у меня в спальне. В спальне, которую помогла обставить его сестра. В спальне, где появились в шкафу его стильные пиджаки и рубашки, боксеры и носки расположились в моих ящиках, и наш разговор касался совместного переезда, хотя мы и так уже наполовину съехались.
Поэтому я позволила все ему выпалить.
— Ты — Десять с Половиной, — сообщила я ему.
— Детка... что? — спросил он, слегка смущенно, немного нетерпеливо и раздраженно, потому что, как я поняла, он понял куда я клоню.
— Мир Мары поделен на сектора, с Единицы до Тройки, с Четверки до Шестерки и с Семерки до Десятки, — тихо заявила я, на его лице уже стало видно больше понимания и больше раздражения, но я не унималась. — Ты — Десять с Половиной.
— Мара…
— Мама убедила меня, что у меня Два с Половиной балла.
Митч замолчал, но его лицо ужасно нахмурилось.
Я внимательно смотрела ему в лицо, прежде чем снова почувствовала, как слезы защипали в носу, прошептала:
— Я ведь не Две и Пять Десятых, да?
— Нет, — твердо и немедленно заявил он.
Перед глазами все стало расплываться от слез, когда я выдохнула:
— Я не Две и Пять Десятых.
Затем почувствовала, как его рука скользнула вверх по моей шее к волосам, и я снова сосредоточилась на его лице, которое заметно приблизилось.
— Во-первых, милая, люди есть люди, и все они разные. Ты решила их классифицировать, хорошо, но в реальном мире люди делают то, что делают, каждый из них принимает свои собственные решения, которые определяют их движение по жизни. Некоторые из этих решений хорошие, некоторые плохие, некоторые представляют собой комбинацию того и другого, но каждый человек отличается от другого, и люди меняются. Во-вторых, решения, которые ты принимала в своей жизни, определили саму тебя, и, если ты не способна сама это увидеть, кем ты стала, тогда тебе стоит открыть глаза, детка, и оглянуться вокруг на людей, которые тебя любят и которым ты не безразлична, и через них понять, кто ты есть. Если тебя интересует моя точка зрения по поводу этой дерьмовой классификации, которую ты придумала, то нет, ты абсолютно не Две и Пять Десятых. Ты даже близко не стоишь с Двумя и Пять Десятых, и меня безумно бесит то, что твоя сучка мать и те придурки в твоем родном городе вбили это тебе в голову, что ты думала о себе так все эти годы.
И он был прав. То же самое мне говорила Линетт. Мистер Пирсон не говорил, он просто действовал. И Роберта. Латанья, Дерек, Брэндон, Брент... даже Билли и Билле любили меня, доверяли мне, им нравилось находиться со мной, и они не боялись лишний раз это показать.