Наследие (СИ)

— Как Сед, например? — ухмыльнулась Ната. Имя Сед уже стало нарицательным в нашем кругу.
— Сед — другой случай: не разглядел в ней тварь.
— А во мне что не разглядел? — Ната явно кокетничала, видать прошло время ее «отпуска» по родам.
— Грудь, — ляпнул, понимая, что последует взрыв эмоций.
— Что «грудь»? — не поняла девушка.
— Ты же спросила, что я не разглядел, вот и отвечаю, что не разглядел грудь за ее неимением, — в этот раз мне пришлось уворачиваться от медного кубка.
Ната болезненно воспринимала разговоры про маленькую грудь, не ставшую реально больше даже во время кормления. Пришлось заграбастать девочку в объятия и унести в опочивальню, чтобы «отработать» прощение.
С того разговора прошло больше двух месяцев — Ната оказалась молодцом: путем длительного отбора нашла несколько учителей для начальных классов и даже подобрала первый штат для университета. Вначале хотела использовать соборы и церкви «христоверов» под учебные заведения. Но вспомнив свой же совет не ущемлять фанатиков, решила просто поделить помещения этих храмов, отдав часть комнат под школы. Мое решение привлечь Нату к управлению оказалось очень правильным: девушка с головой окунулась в работу, стараясь помочь всем, кто спрашивал совета.
Тиландер, само собой, стал ответственным за всё, что связано с кораблями, мореходством и портами. В данный момент было два крупных порта — Максель и Берлин, и два маленьких — Портбоу и Максимен. Гарнизон Максимена, засевший в неприступной крепости, сдался после недельной осады. Командиры были повешены. А сами воины, — их оказалось всего двадцать четыре человека, — помилованы.
Лайтфут стал ответственным за тяжелую промышленность — разделив полномочия, я получил больше свободного времени для принятия решений и проведения досуга с семьей. Терс напряженно ожидал моего решения: после некоторого раздумья оставил Терса правителем Берлина, а Гурана назначил править Максименом, обрадовав последнего таким решением. Берлин перестал быть полностью автономным, став неотъемлемой частью империи Русов.
Командование общими военными силами отдал Беру, непосредственно его помощниками стали Васт, проявивший себя с лучшей стороны, и Мал, оправившийся после ранения. Рана зажила, оставив безобразный рубец на предплечье.
Сирака, капитана «Бури» отправил домой, загрузив корабль шкурами, изделиями из железа и меди. Он должен был предупредить Торхепа, правителя Моско, о моем скором визите. Баск по-прежнему возглавлял органы государственной безопасности — СмерШ, только после взятия Макселя удалось выявить второго шпиона Никона. Им оказалась супружеская пара: муж работал конюхом, а жена стряпала на кухне и подавала еду Терсу. Во избежание огласки семейная пара шпионов была без лишнего шума умерщвлена смершевцами.
Гадон третий месяц сидел в кутузке — я не мог решить, что с ним делать. С одной стороны, он выдал меня властям. С другой стороны, он действовал согласно предписанию «христоверов», власти которой подчинялся и которую представлял. Староста в деревню Крайнюю был назначен новый, им стал тот самый мужик, что встретил нас с Натой на берегу. Берег, — так звали нового старосту, — был выбран самими жителями. Вот так деревня Крайняя стала пилотным проектом по выбору старосты. Мужик оказался смекалистый: сразу проявив инициативу, попросил разрешения расширять деревню вверх по реке.
Наим, назначенный мной новой главой Будилихи сразу после взятия города сатанистов, поступил тоже мудро, переселив часть своей общины на место бывшего городка. Они обновили сгоревшие крыши, двери, и уже порядка двадцати семей проживало в некогда змеином логове «христоверов». В августе он собрал рекордный урожай картофеля, упрямо называя его бульбой, три четверти которого доставил в Максель. По его совету вырыли картофелехранилище, чтобы за короткую теплую зиму овощ не пророс. Я планировал посадить весь полученный картофель, чтобы к следующему году иметь возможность раздать людям для посадки. Под картофель приготовили целое поле недалеко от южных ворот города, огородив его плетнем. Очищенное и вспаханное поле отдыхало, ожидая посадки весной.
 
С небольшого участка в Берлине, что посадил Илс, тоже собрали урожай, но он был куда скромнее. Илс стал моими глазами и ушами в Берлине, оставаясь жить в моей второй резиденции. Получив инструкции насчет подготовки поля за пределами крепости и необходимости посадить картофель, Илс уплыл обратно на корабле Балта. Единственное, чего я не стал трогать со времени «христоверов», были деньги и устоявшиеся цены. Только снизил налог, а всех добровольцев, записавшихся в армию во время мобилизации, на два года освободил от платежей в бюджет.
Братья Лутовы получили возможность спокойно осесть в Макселе после падения прежней власти. Трое младших вернулись к своему ремеслу — заготовке древесины, собираясь запустить собственную лесопилку. Богдан категорически отмел мое предложение вернуться к оседлой жизни:
— Я дал клятву перед Господом защищать и охранять тебя, и сдержу ее, пока жив, — после таких слов спорить с ним бесполезно. Бер слегка ревновал, но быстро притерся к великану, устраивая с ним учебные поединки.
Санчо, окончательно поправившись и набрав ужасающую массу мускулов, внезапно исчез. На все мои попытки «дозваться» ответом было молчание, пока на третий день он не ворвался в мою голову вместе с Панса. Зов крови подействовал и на моего неандертальца, решившего проведать родичей. А может, это просто банальное желание показать мускулатуру, — не знаю, но вернулся он через неделю, очень довольный.
Меня интересовала судьба Данка, лишь однажды мне удалось «достучаться» до него. На мой вопрос, как его дела, Данк без слов прислал мыслеообраз — горящий костер и целая туша антилопы на вертеле. Обычная лесная чаща — и никаких ориентиров, позволяющих поточнее вычислить его местонахождение.
Не знаю почему, но «христоверы» не особенно жаловали рыбу, предпочитая мучные и мясные продукты. С возвращением моей старой команды снова началось интенсивное рыболовство. Каждый день на стол подавали морепродукты, что лично меня не могло не порадовать.
Так как Зела осталась в Берлине с Илсом, Ната оставила во дворце двух служанок, ранее работавших на кухне, и взяла ещё двух женщин. Одна присматривала за Иваном, относя его матери на кормление, вторая буквально ежеминутно мела полы и мыла стены. За чистотой во дворце ревностно следила Ната, зачастую тыкая женщину в неубранное место.
Первый из императоров «христоверов» сильно перестроил дворец, теперь в нем было около сорока комнат. Оба моих сына, Бер, Санчо, Тиландер и Лайтфут жили во дворце. Я распорядился, чтобы в центральном зале добавили факелов и установили новый стол, за которым могло поместиться до сорока человек. Порой случались вечера, что вся команда собиралась вместе: в таких случаях ужин затягивался на пару часов.
После трехмесячного заточения отпустил Гадона, бывшего старосту деревни Крайней. Запретил ему под страхом смертной казни появляться в крупных городах.
Лайтфут, получив в свое распоряжение Мурга и несколько специалистов из числа Дойчей, попросил разрешения организовать что-то вроде школы металлургов и инженеров. Отправил его к Нате, обрадованной таки поворотом дела — так в нашем университете появился первый факультет. Записи Александрова, за которые я бесконечно благодарен Тиландеру, перекочевали из капитанской каюты в новый университет. В Макселе, как и в столице, стояли целых три собора прежней власти. Оставив один для нужд верующих, здания двух других отдал Нате под школу и университет.
Это случилось в конце ноября: погода была довольно холодной, небо затянуто свинцовыми тучами, предвещавшими первый снег. Лайтфут, чаще всего отсутствующий на вечерних ужинах, сегодня пришел первым. Лицо светилось от счастья, что я, грешным делом, подумал, что он либо выпил, либо нашел себе жену.
— Сэр, у меня есть для вас хорошая новость, хотел ещё поработать, но не могу скрывать это.
— Что, решил жениться, присмотрел себе черненькую, — ты же вроде на черненьких западаешь, Уильям?