Ты слишком близко (СИ)

И Дамир сам понимал, что иногда «зависает», что смотрит на Марьяну не как партнер, но тут же одергивал самого себя. Толку-то от его взглядов? И ей неловко, когда она их ловит. И ему не по себе становилось, когда он встречался с ней глазами. Потому что сразу еще острее, еще сильнее хотелось быть с ней. Непередаваемо сильно его тянуло к этой женщине…
Наверное, иногда что-то такое проскальзывало в его взгляде — жаркое, нуждающееся или ласкательно-нежное, потому что она, как девочка, вспыхивала и отворачивалась. А Дамиру только труднее от этого было, сложнее становилось сдерживать данное слово, ведь хотелось не отпускать, а подойти, прижать Мару к себе. Чтобы не совсем не разжимать рук, чтобы почувствовать ее и еще раз попросить вернуться. Или чтобы поцеловать, сметая сопротивление, ласкать, заставляя сдаться на милость ему.
И эти желания живьем съедали его вот уже месяц.
Дамир был уверен, Марьяна это видит. Как и многие другие. Даже его управляющий. Да что там! Все работники клуба, начиная от барменов и заканчивая охранниками, не раз видели его особое отношение к Маре. И сами к ней относились с уважением, но ни разу не перешли границу и не дали повод для его ревности.
Хотя ему иногда казалось, что для этого и повода-то не нужно. Умом он понимал — она ему не принадлежит. А внутри все горело и скручивалось от мыслей, что кто-то сейчас с ней.
И как ни странно, со временем легче не становилось. Наоборот даже, с каждым днем, который он провел после того, как принял решение отпустить Мару, было все тяжелее себя сдерживать. Труднее понимать, что так лучше. Дамиру постоянно приходилось напоминать себе, что так правильно. Да, и отрезвляющим было то, что он видел, как недели, которые он ее не «донимал», благосклонно влияют на Марьяну. Она выглядела не напряженной, расслабленной даже. Пусть не сразу это стало заметно, видимо, изначально, Мара ему все-таки не поверила.
Но после… Он уже не видел ту взведенную до предела девушку, которую как-то застал в квартире, наблюдая затем ее мини-истерику.
Только все равно было трудно себя сдерживать. Потому что его желание не ослабло. Не стало меньше ни на йоту.
С другой стороны, Дамир теперь как никогда мог изучить Марьяну. Не ее тело, которое он уже раньше знал в подробностях, а ее саму.
Какой кофе пьет… Какой десерт считает любимым… Как безукоризненно вежлива со всеми, кто не переходит граней с ней самой и как умеет становится «железной леди», если что-то было не так…
И эти наблюдения только усиливали его тягу. Только делали крепче любовь. Только укрепляли желание быть рядом и обладать.
Но это было невозможно.
Дамир резко тряхнул головой, отбрасывая ненужные сейчас мысли. Смысл в его терзаниях? Не было его.
Вместо этого мужчина сосредоточился на юристе и Яне, которые перед ним сидели и с ожиданием глядели на него, и наконец, назвал причину, по которой их собрал.
— Ян… Я хочу передать тебе «Нокаут» полностью. Все равно ты больше им занимаешься, чем я. И… просто я так решил.
Друг удивился. Откинулся на спинку стула, смотря на него с шоком. А Роман прищурился, уже наверняка начиная в мыслях составлять нужные документы.
— А если я не соглашусь?
— А ты откажешься? — вопросом на вопрос уточнил Дамир и тут же добавил. — Ян, ну, правда. Я этого хочу. И не пожалею, если ты об этом, а буду только рад.
Ян задумчиво потер лоб и после паузы кивнул.
— Хорошо. Я согласен. И спасибо…
Дамир отмахнулся, переводя вопросительный взгляд на юриста. Рома понял и тут же начал объяснять все юридические нюансы.
А Дамир вновь немного отвлекся, зная, что Роман не напортачит, без его участия все сделает, как надо. А он же в который раз прислушался к себе и понял — правильно все делает.
Бойцовский клуб ему был нужен. Для себя, для души. Но он туда и так сможет приходить к Яну, просто на тренировки. А вот управлением, всеми вопросами все равно в последнее время и вправду занимался Ян. И Дамир как-то само собой понял, что надо отдать ему «Нокаут». А у него будет больше времени на отца, например.
 
У последнего, конечно, улучшилось самочувствие, но Дамир вдруг как никогда остро и четко понял — отец не просто не вечен, он уже доживает свое. И, несмотря на то, что видеть его таким Дамиру было тяжело — проводить с ним больше времени нужно. Ему самому это необходимо.
Да и… были мысли развивать из одного развлекательного клуба сеть, например. Открыть что-то такое же в соседнем городе. Или что-то другое, в своем же.
К себе домой он все равно не торопился. Там было слишком неуютно. Из-за мыслей об отце, из-за отсутствия там Мары. Да и просто — сейчас одиночество совсем не радовало. А вот работа хоть как-то отвлекала.
— …тогда я в нотариальной конторе договорюсь на завтра, да? Я ведь правильно понял, что свою долю вы дарите, а не продаете?
Дамир кивнул в ответ на услышанного окончание речи Романа. И тот вновь забормотал о процессе. Ян слушал юриста, но временами кидал задумчивые взгляды на Дамира. Но даже после ухода Романа в душу не полез. Кое-что понял сам. Ну и, понимал, что если будет нужно — Дамир сам заговорит.
Единственное, что Ян на прощание, после того, как ушел Роман, еще раз поблагодарил его, хлопнув по плечу и вдруг произнес:
— А ты изменился…
Дамир лишь дернул уголком губ, будто бы соглашаясь.
Может и изменился. А может, просто сбросил все свои брони, которыми окружил себя. И было ли это следствием любви к Маре, последствием болезни отца или всем этим вместе взятым — он не знал.
Но, пожалуй, если эти изменения и были, Дамир о них не жалел.
И не стал он слабым из-за любви, как оказалось. В чем-то она его закалила даже.
И пусть где-то он стал мягче, но опасался он раньше все равно зря. А любовь — отнюдь не слабость мужчины, как ему когда-то втолковывал отец, которого жена бросила с ребенком, ожесточив тем самым мужчину. Дамир не помнил ее — свою мать. Он вообще не хотел даже ничего о ней узнавать. Зато очень хорошо помнил наставления отца, когда тот ему твердил, что подпускать близко к себе женщину — это слабость, за которую потом надо будет расплачиваться.
Вот и Мару он не подпустил, поддался когда-то на «слабо», пойдя на поводу у Виталия. И испугался тогда всего того, что испытывал к Маре. Изменял, будто бы хотел, чтобы больно было ей первой.
Дамир не оправдывал себя, отнюдь. И не подумал об этом даже, если бы вчера отец впервые за очень-очень долгие годы не заговорил о своей бывшей жене — Алле. О той, чье имя в их доме было когда-то под запретом.
А тут он ее позвал сам, «находясь» где-то далеко в прошлом. И просил ее не уходить.
Дамир, впервые слыша, как отец говорит это имя не с презрением, замер. Но тут же запретил себе слушать. То было прошлое. И оно было слишком личным. Поэтому и вышел из комнаты отца, сказав сиделке, чтобы присматривала за ним.
А сам в тот же вечер, в который раз задумался над своим недавним прошлым и настоящим. О том, что делал раньше, как относился к Маре… Да и к другим, собственно.
Это было трудно — видеть и понимать, что ошибался. Перестраивать себя по крупицам. Но по-другому Дамир уже не мог. Не хотелось теперь просто вызвать в кабинет стриптизершу, найти девочку на ночь. Нет, конечно, физическое влечение никуда не делось. Только вот морально ему теперь было это не нужно.
Да что там, он даже попробовал познакомиться с кем-нибудь, в том числе и в попытке забыть Марьяну. И переспал с этой девушкой не сразу, пытаясь завязать отношения. Да только не то все было. И имя Валерия, было не тем, и тело, и голос, и запах… Поэтому и не стал продолжать, расстался с ней.
Стук в дверь рассеял воспоминания, а заглянувшая после этого Марьяна тут же все его внимание на себе сосредоточила.
— Я все проверила, все отлично.
— Хорошо. Кофе не хочешь?
Марьяна чуть задумалась и кивнула.
— Можно.
Он тут же вызвал бармена, прося две чашки горячего напитка. А Марьяна в это время подошла и расположилась напротив, по другую сторону от стола.