Последний русич (СИ)

— Шок у человека был, — предположил я, — Боялась может или не верила никому. Я вот тоже готов только в дружинном доме теперь спать, чтобы с ножом в горле не просыпаться.
— Так-то оно так, — кивнул старец, — Да только поменялась совсем Мирослава. Нелюдимая стала. Только недавно на пирах да праздниках появляться начала.
— Это никак не объясняет твоих обвинений, Искра, — устало ответил я, — Я знаю случаи, когда люди, после серьёзного потрясения, полностью меняли образ жизни. В религию ударялись или наоборот — во все тяжкие.
— Верно речёшь, пришлый, — снова кивнул Искра, — Это всё мелочи. Может и не заметил бы я. Не обратил внимания. Да случай заставил. Про дар Мирославы знаешь поди?
— Нет, — покачал головой я.
"Животину любую мама может одним прикосновением исцелить," — подсказал мне Алексей, — "Даже после тяжёлой болезни на ноги поставить могла. Многим помогала в Смоленске."
"Помогала?" — тут же зацепился за оговорку парня я.
"Перестала княгиня зверей пользовать после того случая," — неохотно ответил княжич, — "Советом помогала, да словом добрым, а насчёт дара своего говорила, что боги не велят."
— Зверей она могла лечить всяких, — продублировал слова Лёхи старец, — Что диких, что своих — всё едино. У меня тогда беда на подворье случилась. И за помощью к матушке твоей обратиться пришлось. Одним днем всех подняла. Нарадоваться мои домашние не могли.
— И в чем проблема тогда? — теряя нить повествования, спросил я.
— А издохли они, Алёша, — просто ответил Искра, — Седьмицы не прошло, как померли всё. В страшных корчах бились, покуда не забили их мои домочадцы.
— Погоди, — остановил собеседника я, — А княгиня тут причём? Если честно, то сейчас мне кажется, что ты перегибаешь палку. Обвинять правительницу города в предательстве из-за того, что у тебя год назад сдохла пара коров… Ну такое себе доказательство…
— Я к Мирославе опосля зашёл. О беде своей рассказать. Не первый день землю топчу. Знаю, что всякое бывает, — невозмутимо ответил старец, — Вся скотина, что матушка твоя пользовала, отравлена чем-то была. В тот раз я впервые заподозрил неладное. На трупах даже мухи дохли.
— А княгиня что сказала? — спросил я.
— Что не виновата она ни в чем, — хмуро проворчал старик, — Да только с того случая перестала она дар свой использовать. А потом стали за стенами терема трупы собачьи находить. То раз в седмицу, то раз в месяц. И со всеми одно и то же. Думали ужо хворь какая по городу пошла, но дальше псов бродячих не розошлась напасть.
— И? — не понимая к чему ведёт Искра, протянул я.
— И со всеми одно было, — отозвался старец, — Яд в жилах и мошки дохлые вокруг. Я к себе их забирал. Всё понять в чём дело хотел. Да только и смог, что силу незнаемую в них найти. Крохи малые. Те же, что в моей скотине были.
— То есть ты считаешь, что дар Мирославы настолько изменился, что убивать стал, а не лечить? — уточнил я, — И такого никогда раньше не случалось? Может новый уровень взяла или навык прокачала?
— А скрывать это от родичей зачем? — вместо ответа спросил Искра, — Новый дар — подарок богов за усердие и жизнь праведную. Не принято такое скрывать.
— Всё равно не сходится, — покачал головой я, — Собаки, коровы… Даже если навык княгини изменился и она этого стесняется, то это её право. Ты же при этом говоришь, что она устроила покушение на меня и своими руками организовала убийство Яромира. Это совсем разный уровень.
— Не говорил я того, что Мирослава это всё устроила! — недовольно отозвался Искра, — Сказал лишь, что видела стрелка она. Выплеск силы я почуять успел той самой, что раньше находил. За его счёт отстраниться она успела, хотя и предупредить всех время было у неё.
— Да чушь это всё! — возразил я и поднялся, намереваясь вернуться на пир, — Нет чтобы подойти к княгине и прямо спросить! Надумываешь себе неизвестно что. Ты со своими коровами совсем уже берега потерял, Искра.
— Не коровы то были, Алёша, — не стал спорить со мной старец, — Коней я разводил. Хороших коней. Лучших в княжестве. Дело твоё, но ты о моих словах помни. Кроме ближних своих — не верь никому.
 
Я взялся за деревянную ручку, но открыть дверь не успел. Так и замер на пороге, переваривая слова собеседника. Верить я и так уже никому не верил. Приходилось по десять раз проверять слова всех собеседников и это начинало сводить меня с ума.
— Что ты сказал? — медленно оборачиваясь, переспросил я.
— Что веры теперь нет никому, — повторил Искра.
— Нет, — покачал головой я, — До этого.
— Что коней развожу, — озадаченно ответил старик, — По сию пору этим занимаюсь. Выжило ведь несколько, кого болезнь не коснулась. И приплод хороший дали.
— Какие симптомы были после лечения? — возвращаясь на своё место, спросил я, а княжич в моем сознании притих и перестал ворчать, — Как себя животные вели?
— Два дня хорошо всё было, — не обратив внимания на незнакомое слово, ответил Искра, — Потом вялые стали все, особливо Горыня, что больше других хворал. Пить есть не переставали, а то и поболе обычного овса переводили. На пятый день слегли все и не поднимались уже. На седьмой почернели кожей и в корчах биться стали. Забить пришлось, но это я говорил уже.
— А почему конюха толкового или лекаря не позвали? — припомнив слова Никиты, уточнил я.
— Так Мирослава не велела, — грустно усмехнулся старик, — Две седмицы сказала ждать, пока полностью вылечатся, а они и до конца первой не дотянули.
— Характеристики и статусы коней проверял? — задал следующий вопрос я.
— Так скотина же ж, — неожиданно отвёл глаза в сторону старец, — Боги не велят око для мелочных целей пользовать.
— Проверял или нет? — чувствуя, что собеседник пытается уйти от ответа, повторил я. Слишком сильно Искра заботился о своих питомцах, раз даже сейчас всех по именам помнил. Не верилось мне, что старик не пытался все доступные инструменты использовать.
— Отрава на них была, — мрачно, словно признавался в постыдном проступке, проворчал Искра, — На четвёртый день я нарушил завет богов, да поздно уже было. Зелёным пламенем горели кони. Большой яд око показало. Я, дурень, думал пройдёт всё, как срок Мирославой назначенный выйдет, да не сложилось.
— Вот это поворот, — откидываясь на стену, пробормотал я и добавил, уже обращаясь к княжичу:
"Теперь что скажешь?"
"К матери идти нужно," — угрюмо отозвался Алёша, — "И как есть все спрашивать. И про ту историю давнюю и про коней Искры…и про остальное всё."
Княжич упорно избегал даже в мыслях признавать правоту Искры, но игнорировать очевидное он не мог. О состоянии наших коней во время похода я никому не говорил. Вернее, об отравлении знали дружинники и Прохор. Даже Храбр не знал всего и уж точно никто не мог рассказать Искре о цветах отравления, которые я видел в божественном интерфейсе. Об этом вообще знали всего два человека и оба обитали в одной голове.
Был велик шанс, что я пытаюсь натянуть сову на глобус. Этого я не исключал. Вполне возможно, что куцый функционал местной системы показывал любое отравление одинаковым цветом и для него было неважно чем отравился объект. Печенькой или дозой отменного яда. Общими для обеих ситуаций оставались всего несколько вещей. Сроки смены стадий от лёгкого недомогания до серьёзного отравления. Поведение животных и их отменный аппетит.
Я ещё во время первой ночёвки предположил, что в деле замешана магия. Отложенное действие чужого навыка отлично укладывалось в эту схему. Если допустить…
"Не может этого быть!" — рявкнул княжич.
"Почему?" — тут же спросил я, но уже примерно представлял ответ.
"Потому что не может быть никогда!" — полностью подтверждая мои предположения, резко ответил Алёша, — "Род един. Ты сейчас говоришь о моей матери, пришлый. О жене князя Смоленского и правительнице города."
"С которой год назад произошло непонятно что и которая скрывает от всех свои изменения," — добавил я и тут же продолжил, опережая чужую волну возмущения, — "Ты пойми, Лёха, я ведь сам не рад, что такие подозрения на Мирославу упали. Мать — это святое. Но и нам разбираться в ситуации нужно. Просто так всё оставить нельзя. А если Искра прав? Если это она коней отряда отравила? Что тогда? Кто следующий? Я? Храбр? Или твой младший брат?"