ПВТ. Сиаль (СИ)

Спустя пять сорвавшихся с пальцев капель сплошное зеркало тихо плеснуло, разнимаясь вскрывшейся раной:
— Привет.
— Привет, — Выпь повернул голову.
И увидел нако.
Она смотрела из воды, выступив над поверхностью по пояс. Женское спелое тело, пышная грудь, белая кожа. Темные, слипшиеся, редкие волосы. Округлое лицо с мягкими, будто чуть подтаявшими чертами.
Как всегда, ее было трое.
Говорила одна, слушала вторая, смотрела третья.
Юга за его спиной — Выпь знал наверняка — подобрался, стискивая поводья замерших тахи.
— Ты пришел поиграть со мной? — голос был тонкий, совсем дитячий.
Страшный в контрасте с вылепленным телом.
— Ага.
— Как хорошо! — мокро хлопнула в ладоши, пожаловалась. — А то мои старые игрушки совсем сломались.
Старые игрушки. Те, кому не повезло.
— Во что бы ты хотел сыграть, Выпь?
Он не называл своего имени, но она его знала.
— В три ответа, — быстро откликнулся пастух.
Тройница задумалась, играя с недвижной водой, расчерчивая, разрезая ее странными узорами. Линии таяли не сразу — держались, бледно горя тухло-зеленым.
Та же застоявшаяся тишина; глубокое, тщательно контролируемое дыхание облюдка.
— Согласна. Но, Выпь, с тобой я уже играла. Теперь хочу с ним, — мокрая рука указывала на Юга. — Идет?
Выпь нахмурился, собираясь торговаться, но Третий в два шага оказался рядом
— Идет!
— Замечательно! Начнем.
И плеснула в ладоши.
Твердь под ногами Выпь зыбко просела, и, не успел он и мать помянуть, как с головой ушел под воду.
— Это первый вопрос, Юга, — нако улыбнулась, показывая тонкие, желтые иглы зубов. — Игра началась!
Юга моргнул. В широко раскрывшихся глазах удивление быстро поглотила здоровая злоба.
— Ну, хорошо, — глубоко вздохнул, — так, и кто у нас не хотел учиться плавать?
И прыгнул, головой вперед в недвижное нутро луга.
***
«Зачем тебе это? К чему тратить жизнь, вам все равно разойтись, за него ты не в ответе, да и он тебе никогда не откликнется. Что делаешь? Остановись...»
Он остановился — путь делила прозрачная, словно стекло, крепкая преграда. Облюдок толкнул ее руками, царапнул, ударил, разбивая костяшки. Вода смягчала движения, делала сонными и тягучими...
«Ты же всегда сам по себе был, так почему вдруг меняешься?»
Юга мотнул головой, стягивая цепь и дозволяя волосам расплыться чернильным маревом.
«Жалеть будешь...»
Стекло треснуло.
***
Изнутри луг был прозрачен и холоден, до зубной ломоты. Выпь чудом не захлебнулся в первый же момент, и пытался выбраться, выкарабкаться на поверхность. Вода держала в мягких тисках, ноги стреноживала длинная, тянущаяся с глубины трава.
Кажется, это было первое дно. Выпь не знал и не желал знать, сколько их всего.
Рядом — руку протянуть — застыл мужчина, Выпь ясно видел его запрокинутое лицо, рот, искривленный судорогой последнего крика. Он не двигался и не жил уже очень, очень давно. Сломанная игрушка. Одна из сотен, плотно стоящих плечо в плечо на выставочной доске дна луга.
Выпь зарычал, и луг отступил, и трава освободила колени. Выпь сильно рванулся наверх, к бледному свету.
Замершие по соседству игрушки распахнули глаза и схватили живого.
Потянули к себе вниз, вниз, сначала за ноги, потом за руки, плечи, потеснились, давая свободное место, улыбаясь пустыми лицами. Второй сопротивлялся отчаянно, чувствуя, как обжигает горло ошейник, немеют мышцы, рвутся без воздуха легкие.
«Почему ты противишься? Зачем не хочешь остаться? Посмотри, как здесь хорошо и спокойно, мы все равны, мы одна семья. Что ждет тебя там, кроме долгого несчастливого пути и трудной смерти? Там тебя боятся, там проклянут твое имя, а здесь окружат любовью, напоят счастьем...»
Нет! 
Выпь рванулся отчаянно, не телом скорее, разумом, судорожно вытянул над головой руки — и запястья крепко обхватили чужие пальцы.
Он едва не выдернул ему плечи.
Они вынырнули, задыхаясь, цепляясь друг за друга:
— Я держу тебя, держу, не бейся!
Выпь не паниковал, просто чувствовал, знал под собой массу луга и тварей на первом дне.
 
Черные волосы пронзали воду, отсекая их от присутствия обитателей луга.
— Как думаешь, ответил я на ее вопрос? — Юга улыбался разбитым ртом.
Неужели локтем задел? 
— Ответ верный, облюдок, — сказала нако, показываясь из воды так близко, что Выпь едва не потонул вторично.
В тот же момент пустоту под ногами сместила твердая плоть суши.
Маленькая награда.
Выпь заставил себя разжать пальцы, отступить от Третьего. Вода, бликуя, до слез резала глаза.
— Ну, — сказал Юга, утираясь, — и какой будет следующий вопрос?
— Как звали твоего первого, облюдок?
У Юга резче обозначились скулы.
— Ррат, — сказал, как плюнул, — и на закуску?
— Ты жалеешь?
— Нет. Ни о чем. Никого. Никогда.
Нако вздохнула разочарованно — по лугу пробежала рябь.
— Это была хорошая игра. Ты можешь идти. А он останется. Мне понравился его смешной страх.
— Вот уж нет, мокрая дрянь, — сощурился Юга, выпрямляясь и стискивая кулаки, — ты отпустишь нас обоих.
— Нет. Только одного, — нако алчно подалась вперед, легла мягкой грудью на сушу.
Выпь невольно попятился. Юга ухватил его за руку, не давая оступиться.
Взглянули друг на друга. Бывший мастер дрессуры опустил рыжеватые ресницы, мимолетно коснулся фильтров.
— Он хороший человек. Он мой.
— Он — Второй, тупая, жадная, недалекая сука, — с каким-то мстительным торжеством, с расстановкой протянул Юга, — счастливо тебе подавиться.
И закрыл уши, опускаясь на колени. Сжался в комок.
Гаер говорил: «Старайтесь не пользоваться способностями. Первые их могут почуять, заметить — и тогда ни на какую корабеллу вам в жизни не поспеть, ни на каком Хоме не затаиться».
Если только не случится острой необходимости...
Песня раскатилась над лугом, взъерошила водяную шкуру, раскалывающим камнем ушла на дно. Нако отшатнулась, распахивая единственную пару глаз. Вслед за ней попятился и луг, сжимаясь, оголяя порченую землю.
Особая завизжала, замотала головой, силясь вытряхнуть из нее властный, выворачивающий голос.
— Уходите! Прочь!
Махнула рукой, окатывая колючими брызгами — и все пропало.
Кругом стояла сушь. Шумел ветер, тонко звенела трава. Рядом нетерпеливо грелись тахи.
Юга поднялся с колен. Лениво, тылом ладони утер кровь из-под носа.
— Ай, ну не дура ли? Чего стоило сразу отпустить? Баба глупая, а не особая...
***
Зарядил дождь. Словно мало случилось воды, словно в отместку. Ехать дальше сделалось невозможно — на расстоянии в вытянутую руку уже ничего нельзя было разглядеть.
От холода потряхивало.
Юга задержал тахи, стукнул в забрало шлема:
— Тут лес шиферный рядом. Переждем?
Выпь тяжело кивнул. Хотя не больно-то облюдок спрашивал.
В шиферном лесу под широкими волнистыми листьями спала сухая темнота. Далеко решили не углубляться, загнали тахи вплотную к стволу, сами пристроились рядом. Стена дождя отсекала от мира, было холодно и противно.
— Огня бы, — протянул Выпь.
Юга кивнул, чихнул ему в плечо.
— И пожрать, — сказал глухо, — мне после заплывов всегда есть хочется, тебе нет?
Выпь задумчиво потрогал насквозь промокшие черные волосы. Его верная, но напитавшаяся водой куртка на утепление тоже не годилась.
— Эй, куда собрался?
— Огонь найду.
— Спятил? — Юга приподнялся. — Это шиферный лес!
— Ага. Жди здесь. Я скоро.
В лесу этом было удобно прятаться от дождя и совсем неприлично оставаться на тьму. Его уделом была пустота, его обитателями — существа, вовсе странные даже привычному к произведениям Сиаль человеку.
И огонь рос здесь не пышно, в пол силы.
Выпь нашел одинокую ветку не сразу, пришлось изрядно пройтись. По пути наткнулся на бутылочное дерево, из паданцев выбрал крупный, стеклянный плод. Как раз огонь посадить. Заблудиться не боялся. Смешной страх, то ли дело незнамая глубина Провалов.