В поисках цели (СИ)
И то, что это все не было сном, не дадут никому забыть четыре тела аккуратно присыпанных снегом, и явно кем-то с лопатой — возможно, дворником, и стекла домов двора. Не только у нас они пошли разводами трещин! Вон, в той квартире, у дома напротив, в одной из комнат вообще вылетели напрочь! И на улицу теперь, выползла любопытное полотно штор в цветочек.
— Нда…
— Воды холодной опять нет… — проговорила мать, так же как и я недавно, проверяя наличие коммуникаций в доме.
И прозвучало это настолько буднично, что я невольно улыбнулся — прорвемся! И не такое бывало. — И словно в подтверждение моим мыслям, зашумели батареи. Хорошо хоть обед готовить не надо — наготовленная с вечера еда, так и осталась лежать на столе.
Ну, кроме оливье — оно осталось на полу. Надо было завести котейку! Но тогда бы на столе ничего не осталось. А так… заветрелось, но есть можно! В комнате, из-за разбитых стекол, прохладно, так что есть можно — живем!
— Мам! Идем обедать! — громко провозгласил я, и стащил со стола так желанный вчера бутерброд.
К вечеру в квартире резко похолодало, но сказать кто в этом больше виноват — батареи, чья температура явно упала, или улица, где произошло тоже самое, у меня не выйдет. Градусника на окошке, или радио с прогнозом погоды, в квартире не имеется, а на ощупь по батарее… кожа частично утратила чувствительность к таким тонкостям.
Света, газа, и холодной воды, все так же нет. Сотовый телефон, дежурный домашний, оставленный нам отцом, по прежнему не подаёт признаков жизни, так что — изоляция. Но спать в ванной вновь что-то не хочется, так что, я рискнул подкинуть мамке идею ночевать в спальне, а окно прикрыть шкафом.
Как не странно — получил одобрение! Однако шкаф… заставил попотеть обоих. Никому из нас двоих, в его загруженном тряпками, пусть и только на треть, виде, его и не сдвинуть! Да и пустым… кряхтя и постанывая, лишь с горем пополам, и едва не сломав сам шкаф, удалось его перекантовать. Обнаружив небольшую щель меж верхом шкафа и верхом окна.
— Ну, может оно и к лучшему. — улыбнулась на это мать, и я с ней полностью согласился.
Света то нет! Свечка — одна. Спичек — пару коробков. Фсе! А так — хоть какой-то источник света в этом темном царстве.
Спали мы очень плохо. В отличие от предыдущей ночи, когда весь дом словно вымер, и только с улицы доносились звуки боя, в эту ночь… бои переползли в дом. И в основном — на кухни. И исключительно — семейного формата. Проснувшиеся к обеду и протрезвевшие к вечеру москвичи, приступили к выяснению отношений кто прав, а кто не очень. Чьи кулаки крепче, и чьей сковороды ручка подлиней.
— Да я тебе, сц» ка сто раз говорил! Надо было больше брать! Больше!
— Что? Какой нафиг больше!?
— Да я не тебе!
— Чего?!
А стены тонкие, и непонятно кто на кого конкретно там кричит. И на улице тихо, и никто более не прячется по норам, осмелев за прошедший день. Ну и, конечно же, праздник продолжается! Водка еще осталось, и много, а выпустить свой гнев на кого-то надо! А потому — кухонные боксеры и домашние пилорамы вышли на охоту в массовом порядке!
И я бы над всем этим цирком овец даже поржал! Да мать, уж больно остро реагирует на каждый выкрик из-за стенки, прижимая меня к себе поближе. А уж когда с улицы вновь донеслись хлопки… фейерверки, настоящие, а не выстрелы! И крики мата в пересмешку с поздравлениями… Мне пришлось вновь брать на себя роль сиделки-нянечки-психотерапевта, успокаивая бедную женщину.
— Мам, ты чего? Это же просто фейерверк! Ведёшь вон, какие всполохи цветастые? Да и шкаф у нас стоит пред окном, и вообще — мы в безопасности! Расслабься!
И пусть это не до конца правда — шкаф пулю не удержит! Но и она в нас всё равно не попадет — не со двора, в потолок уйдет. Ну а при перестрелке в доме напротив… эх, надеюсь, обойдется.
А когда вроде уже уснула и я решил наконец выбраться…
— Ты куда Саш?
В четыре утра! В самый сон!..
— В туалет. — буркнул я недовольно, и почапал в этот туалет, буквально кожей чувствуя материнский взгляд сквозь тьму.
Нда — тотальный контроль! Хотя ладно — переживает она! Переживает! И пусть мне надо, сбежать, перебьюсь, потерплю! Пожалею женщину! И схожу к месту высадки как-нибудь позже. Тем более что магмойдов я всё равно перестал чувствовать почти сразу после их появления.
— Ой, Николай мой родненький… только бы с тобой всё… Саша! Ну где ты там потерялась?
— Да иду я, иду! Отлить спокойно не даёшь… эх.
— Давай, не ворчи — я же волнуюсь.
— Знаю мам. Не волнуйся. Все хорошо, я тут, и никуда не денусь. И с папой тоже все будет хо-ро-шо! Я уверен.
На следующий день ничего не изменилось. Все та же тишина сотовой связи, и уже почти севший в ноль мобильник, отсутствие света, воды — горячая вода стала совсем холодной и уже не течет, а просто капает из крана. Отсутствие газа в конфорках плиты, и чуть теплые батареи, в которых что-то неустанно скрипит и булькает.
В квартире похолодало еще сильнее, вынуждая одевать на себя уличную одежду. Даже мне! Ведь ресурсов тела у меня сейчас немного, и, я еще ночью подумывал утечь на улицу прогуляться. Не срослось, но быть может, этой…
Нет! Не буду тихушничать! Хотя из продуктов остался только хлеб, пол палки колбасы, да то, что надо готовить — крупы, мука, макароны. Хоть ставь буржуйку прямо средь квартиры!
В дверь постучали.
— Сиди, я сходу посмотрю. — проговорила на это мать, вздрагивая, и пошла в прихожую, крадясь, как ей кажется, бесшумно.
Нет уж! И прихватив с собой самый лучший из кухонных ножей, и пополз следом, притаившись за стеночкой.
— Кто там? Поинтересовалась мать, старясь скрыть волнение.
— Соседка. — ответили из-за двери примерно таким же голосом — извините, а у вас нет радио или сотового телефона?
Щёлкнул замок двери и мать пустила гостью внутрь — еще более напуганную чем она сама, и с синяком под глазом, женщину.
Которая, в один момент, едва не сорвавшись в истерику, поведала душещипательную историю о муже, и о сыне. Последний, остался праздновать новый год у бабушки в соседнем квартале, а первый — вчера с утра пошел его проведать и так и не вернулся. Она пыталась его остановить, за что собственно, и получила под глаз.
Да, от мужа, и теперь вот места себе не находит, как жить без них — на чем запал мужества гражданки окончательно иссяк, и дама — разревелась. Пришлось мне отпаивать валерьянкой и её — мало мне собственной матери в плаксах! А потом еще и смирятся с тем, что она пока побудет у нас — ей нужно успокоиться.
— Нет! Я домой пойду! Вдруг мои вернутся, а меня там нет! — дернулась дама, стоило хоть немного отойти от шока.
— Да куда ты пойдешь! — усадила её обратно мать, но подумав, решила что пойдет, и мы её проводим.
Написала отцу записку о нашем местонахождении на случай если вдруг придет он, а нас нет, и придерживая под локоток, повела женщину в квартиру на этаж выше нашей.
— Нда… — не смог сдержать эмоции я, аккуратно выглянув из окна квартиры тетки, пока мать на кухне заговаривает хозяйки зубы.
И у неё, между прочем, неплохо это получается! Сама вон даже повеселела, пытаясь развеселить «подругу». Уу… альбом достали! Ну это всё… а вот за окном картина не радует.
Оно, выходит на другую сторону дома, не во двор, а на улицу, где даже ездил троллейбус, и не так далеко от дома была его остановка. Ходил он тут правда редко, но сейчас, боюсь, ходить вообще не может.
Какая-то некрупная машинешка, чей вид по остову мне опознать никак не удаётся, протаранила один из столбов в трёхстах метрах дальше по улице, загорелась, и сгорела дотла. Тушить её похоже и не пытались, так как пожар с этой машины перекинулся на соседние, припаркованные на обочине. И как следствие — целый ряд полностью выгоревших машин.
Ну а в результате пожара — провода оборваны, и даже сожжены, линия электропередач троллейбусов нарушена, и ходить данный вид транспорта по данному направлению не сможет еще долго. Ну и да — остова машин никто тоже так и не убрал, как видно с самой новогодней ночи, что их уже даже припорошило снегом.