Грёбаная Вселенная (СИ)

Рана вернулась тем же вечером и рухнула на бревно, приспособленное местными под скамью, я присел рядом.
— Как там молодняк?
— Слабаки.
— Твои ровесники конечно же были во всём лучше…
— Нет. Тоже были слабаками. Хотя нам припасы не приносили… Если вам нужно было поговорить наедине, не обязательно было отправлять меня бегать с мешком.
Я виновато развёл руками.
— Хоть договорились? — продолжила Рана.
— Шем проведёт ритуал. Он занят подготовкой. Насчёт возможной смерти — это очередная шутка старика или?..
— Или. Ещё не поздно вернуться.
— Нет, уже поздно. Я узнал какие-то подробности. Скажи, ты знала, что фриссеры это люди?
— Это все знают. Ну, может кроме землян.
— И всё это время ты молчала. Ведь получается между нами нет никаких биологических препятствий.
— Опять за своё, — Рана вздохнула. — Лучше отдохни завтра будет трудный день.
* * *
В простом деревянном здании из брёвен оказался кабинет наполненный непонятной и неожиданно сложной на вид техникой. Шем указал жестом на кресло. Я сел.
— Разденься. По пояс. Сверху.
И старик тут же начал цеплять на тело какие то металлические штуки, увенчав мой лоб металлическим обручем.
— А теперь не двигайся.
Я замер ожидая потоков энергии сквозь тело или ещё чего похуже. Но чувствовалось только лёгкое покалывание.
— Отлично, жизненные показатели в норме. Теперь можно приступать к очищению… Вставай с кресла.
Я медленно встал. Это только медицинский осмотр, а я уже на взводе.
Шем тем временем смешал какую-то тёмную жидкость в склянке и протянул мне.
— Выпей. Желательно залпом. Это стимуляторы. Помогут дольше продержаться.
Горло обожгло огнём, который провалился в желудок нисколько не затухая, мышцы размякли, подкатила тошнота.
— Я совсем не чувствую себя простимулированным. Скорее наоборот.
— Расслабься. Дальше будет хуже.
Старик был прав, хуже стало моментально. Сердце бешено заколотилось, в висках словно отдавались удары молота, глаза слезились и горели, будто в них попал песок. Что же это за дрянь?
— Идём. Пора перейти к основной процедуре.
Старик практически втолкнул меня в небольшое помещение. Невыносимая жара, деревянные стены а в центре большая бадья с водой.
— Это шутка? Ты предлагаешь мне помыться?
— По ощущениям это ближе к варке заживо. Никто не говорил, что будет легко.
Я осторожно прикоснулся к воде. Горячая, зараза, рука еле терпит.
— Раздевайся и полезай внутрь. Подогрею в процессе, в воду нужной температуры ты не полезешь.
То есть она будет ещё горячее? Но отступать уже поздно. Я выполнил указание и с размаху погрузился в горячую жидкость. Невыносимая боль. Всё настолько плохо, что во рту появился химический привкус адреналина. Я стиснул зубы, концентрируясь на бешеном биении сердца. Время исказилось, секунды превращались в вечность. И всё же постепенно страдания уменьшались, температура становилась почти терпимой. Как там говорил старик, «Адаптация наше главное преимущество». Так что даже если вода и нагревалась, я этого уже не чувствовал. Возможно кожные рецепторы просто умерли. Старик оставался рядом. Он тоже разделся и устроился на деревянной скамье, похоже не то сама жара, не то мои страдания, а может и то и другое, доставляли ему удовольствие. Грёбаные фриссеры, всё-таки они поголовно психопаты.
Но я выдерживал. В конце-концов разум начал проясняться. Боль, есть только боль. Ничего кроме боли. Все ощущения, все мысли и желания всего лишь проявления этого базового чувства. Все ощущения сводятся к боли. Этому меня хотят научить фриссеры, упивающиеся страданиями, своими и чужими? Все эти годы прозябания на Земле, я делал всё, чтобы приглушить бесконечную боль. Обеспечить комфорт, вся цивилизация работала на это. Но что если это было ошибкой. Зачем бороться с болью, если её можно принять? Сделать частью себя, обратить в силу! Жертва! Гибель человечества не была гибелью в истинном смысле этого слова, это лишь жертва! Как воины фриссеров, что сражаются друг с другом, чтобы накормить выживших. Я всё понял, достиг просветления. А значит пора заканчивать.
 
Словно услышав мои мысли старик издавая довольное урчание поднялся со скамьи… И пошёл к выходу, напоследок обернувшись.
— А теперь я ухожу. Последняя часть очищения самая сложная. Держись.
Это ещё не всё? Нет, он действительно решил меня убить.
Тело почти не чувствовалось, словно каждая мышца залита расплавленным воском. И всё же, миллиметр за миллиметром я подтянул руки к борту бочки и осторожно приподнялся. Воздух будто стал прохладнее… Похоже я зря запаниковал и последняя часть очищения — просто напросто выбраться и камеры пыток самостоятельно. Я высунулся из бочки наполовину.
И правда похолодало, хотя похолодало не самое подходящее слово. Стены мгновенно покрывались узорами льда, вырывающееся дыхание превращалось в пар, а мышцы, к которым возвращалась чувствительность, невыносимо корёжило. Значит из кипятка в лёд… Припоминаю такую легенду. Я не мог перелезть через борт, но если навалиться всей массой и попытаться раскачать…
Бочка рухнула на пол, разлившаяся вода превращалась в корку льда. Выбираться из воды было ошибкой, только сейчас я ощутил, что значит настоящий холод. Горячая вода мгновенно превращается в лёд, и температура продолжает падать. Корка льда покрыла моё тело, пришлось зажмурить глаза чтобы не ослепнуть. Как же холодно. Даже дюрасталь разлетится на осколки если накалить её, а затем бросить в космический холод. Это именно холод космоса, температура близится к абсолютному нулю. Моё тело пытается бороться с холодом вечной пустоты, но насколько хватит этой энергии? Я нащупал дверь, но она не поддавалась. Заперто. Нужно собрать остатки сил. Удар, ещё удар. Дверь держится, моё сердце колотится ещё быстрее. Я уже не слышу, лишь ощущаю его вибрации. И вдруг сердце замирает. Я успеваю это осознать прежде чем проваливаюсь в темноту.
* * *
Невыносимая ярость раздирала сознание. Боль, отчаяние, проклятия собственной глупости из-за того, что полез в очевидную ловушку, и мрачное осознание конца… Это и правда похоже на конец. Бесславная смерть. вокруг меня снова окружала уже знакомая мясная река. Но теперь кричащая плоть менялась на глазах, словно её обволакивала тьма, масса теряла красный цвет и становилась однородной. Я размахивал несуществующими руками разгоняя чёрный туман, но тот лишь обволакивал меня сильнее, и вместе с этим затихали звуки. Бесформенная плоть затихала. Последним усилием я попытался разогнать тьму хотя вокруг себя. И тут ярость куда-то ушла.
Боль вдруг прекратилась. Мир исчез, вокруг осталась только пустота, нежно качающая на своих волнах. И несущая куда-то, обещающая вечный покой. И всё же я не могу отдаться на милость этого покоя. И тогда тьма приняла очертания. Человеческий образ в виде высокой фигуры, сотканной из самой тьмы, склонился надо мной и чего-то ждал.
— Я умер?
— Разумеется. Каждый герой на своём пути обычно два-три раза умирает. Иногда больше. Но если ты думаешь, что всё позади, придётся тебя разочаровать. Это всего лишь обратимое состояние. Сон подобный смерти. Древние называют его «Фтахгн». На краткое мгновение твой организм не выдержав перегрузок полностью отключился. Благодаря этому запустились самые глубинные химические реакции. Старая плоть сгорела в пламени агонии, высвобождая энергию, нервная система перезагружается, освобождаясь от вредоносных шаблонов. Смерть, разрушение, агония — без этого нельзя переродиться. И я сейчас не только о твоей плоти, если ты понимаешь.
 
— Значит это ты? Ты уничтожил Землю?
— Нет. У меня другие методы. Обычно я не оставляю выживших. На самом деле я уже считал ваше уютное болото потерянным. Стерильное общество, в котором нет радости, но нет и страданий. Настоящая утопия. Пусть и построенная на костях, но обычно на костях стоят алтари пострашнее.
— Тогда кто? Кто виновен?
— А это ты должен выяснить сам.