Любимая наша (СИ)

Под веками уже пляшут разноцветные пятна. Сознание то и дело пытается куда-то уплыть.
Но в какой-то миг всё внезапно меняется.
Это ощущается, как бурный речной поток, полноводно хлынувший через прорванную плотину. Меня вмиг наполняют такой знакомой и родной энергией. Энергиями. Израненную душу омывает тьмой, светом и пламенем. И эмоциями. Разными… сильными… обжигающими…
Но я не позволяю себе даже на миг заглянуть в них, проанализировать, оценить. Закрываюсь. Беру только силу. Именно она нужна сейчас мне и детям. Чтобы выжить. Но никак не злость и ненависть моих супругов. Или обида, или ревность... или даже стремление вернуть. Неважно. Что бы они там ни чувствовали. Мне не до этого. Помогают, и за это спасибо. Большего не прошу.
Новая схватка скручивает моё тело невыносимым страданием. Я с криком выгибаюсь на скомканных простынях. Но душа, тем не менее, ликует. Теперь всё правильно. Теперь всё будет хорошо.
Не знаю сколько проходит времени, прежде чем лекарь Дорас наконец велит мне тужиться. А потом звучит заветное: «Я вижу головку». И вложив всю свою волю в это усилие, я с криком облегчения постепенно выталкиваю из себя старшего сына.
− Первый есть! – с ликованием восклицает лекарь, ловко принимая малыша, к моему удивлению беленького, и сразу же передавая его стоящей рядом Исе. А сам тут же принимается ощупывать мой живот и слушать сердцебиение второго близнеца. – Всё хорошо, − бормочет. – Сейчас и второй вслед за братом появится.
Часто дыша, я с упоением слушаю громкий детский плач. Как самый заветный звук на свете. И улыбаюсь почти счастливо. Мне чудится, что моих волос касаются чьи-то нежные руки, губы. Пальцы почти ощущают тепло мужских ладоней. Кажется, что стоит мне только напрячь слух, и я услышу тихий, ободряющий шёпот. Родные, любимые голоса. Ласковые, нежные, убеждающие не бояться.
Но это всё наверняка иллюзия, навеянная энергетическим опьянением. Которая вмиг рассеивается, когда я чувствую, что живот снова сводит схваткой и нестерпимой потребностью тужиться.
Как рождается второй сын я уже почти не помню. Измождённая до полубессознательного состояния, просто делаю всё, что мне велят, тужась и выталкивая из своего тела младшего близнеца. В спальне раздаётся новый детский вопль. А потом я как в тумане слежу за Исой, которая бережно обтирает моих мальчиков рядом со мной, перерезает пуповины, заворачивает в пелёнки и помогает приложить к груди. Почти не замечаю, как лекарь Дорас мнёт мой живот, помогая выйти последу. Куда делся Морад, вообще понятия не имею.
И блаженно улыбаюсь, чувствуя наконец, как маленькие ротики моих любимых мальчиков впервые берут грудь, так уверенно и умело, словно делали это уже множество раз.
Какие же они красивые. Так похожи на своих отцов.
Мои сладкие ангелочки. Светленький и тёмненький.
Жаль, что рыженькой сестрички у них не будет.
− Как назовёшь их? – шёпотом интересуется Иса, с умилением наблюдая за нами.
− Эш-наир, − глажу кончиками пальцев беленькую головку старшего сына. – И Рэй-адан, − целую темноволосую макушку младшего. Вдыхаю сладкий запах. И, видя удивлённые глаза своей подруги, прибавляю с улыбкой: – Эш и Рэй.
− Эти имена даже звучат сурово и значимо, − кивает она задумчиво. – Такие приняты среди твоего народа?
− Нет. Такие имена приняты в роду их отцов, − признаюсь тихо. − Эш-наир значит «Справедливый свет», а Рэй-адан – «Мудрый воин».
Я так мечтаю, чтобы они выросли именно такими. Сильными, умными, справедливыми и мудрыми. Чтобы были счастливы. Любили и были любимы.
Но справлюсь ли сама? Смогу ли дать моим кровиночкам всё, в чём они будут нуждаться? Права ли я, отнимая у них возможность расти рядом с отцами? Стоят ли мои обиды их великого будущего?
Слушая тихое сопение и причмокивание, чувствую, как на глаза снова наворачиваются слёзы. Слёзы счастья с оттенком горечи и новых сомнений.
Ещё и снова начинает казаться, что в спальне, помимо нас с детьми, Исы и лекаря, вытирающего руки в другом конце комнаты, ещё кто-то есть. От энергии, разлитой в воздухе, волосы на голове шевелятся. Даже моя сонливость немного отступает.
 
Хмуря брови, я медленно оглядываюсь вокруг. Всё расплывается перед глазами. Но, кажется, больше никого нет.
− А где… Морад? – спрашиваю у Исы.
Она удивлённо вскидывает глаза, тоже осматривает комнату.
− Я не знаю. Не заметила, когда он вышел.
Хм. В том, что вышел, ничего такого. Я и не ожидала, что он останется со мной во время такого интимного события. Но что-то не даёт мне покоя… будто я что-то забыла. Будто он должен был что-то сделать, но не сделал… или сделал… небо, как же сложно думать в таком состоянии.
Эш, громко причмокнув, выпускает сосок. Морщит лобик, закрывает чёрные глазки, сладко зевает. И затихает, тихо сопя. А вскоре и Рэй наедается первым маминым молозивом и засыпает прямо так, с соском во рту. Новая волна слезливого умиления накрывает меня с головой, на время полностью вышибая из этой самой головы все посторонние мысли. Оставляя только этот волшебный миг.
Я едва слышу, как со мной прощается лекарь, обещая зайти утром.
− Давай, я их переложу в люльки. Тебе нужно отдохнуть и поспать, − склоняется к нам Иса, когда Дорас тихо уходит.
Выпускать из рук мои маленькие сокровища мне страшно не хочется, но она права. Я уже от усталости почти не чувствую своего тела. Малышам нужна здоровая и бодрая мама, полная сил, а не то, чем я себя сейчас чувствую.
Поцеловав обе детские макушки, позволяю ей взять сначала Рэя. Ревностно наблюдаю, как моя подруга и верная помощница бережно укладывает малыша в приготовленную для него люльку. Укрывает. А потом возвращается за вторым близнецом. Вот только я застываю, во все глаза таращась на тёмную тень, склонившуюся над детской кроваткой. Не узнать эту высокую призрачную фигуру просто невозможно. Са-оир.
Вынув из моих ослабевших рук Эша, Иса, нежно воркуя, уносит и его. А я испуганно хватаю ртом воздух, пытаясь выдавить хоть слово.
− Морад… Морад… где ты? – выталкиваю хрипло, когда замечаю и светлую дымку, рядом с чёрной.
«Тш-ш-ш-ш, не надо, Лина, не прячьс-с-ся от нас-с-с», − слышу у себя над головой отголосок такого знакомого ласкового голоса. Сладкий, обманчивый бархат, которому я так глупо поверила когда-то.
− Нет. Нет, уходите. Я не вернусь, − рыдая, мотаю головой. – Мора-а-ад!
Иса испуганно оборачивается ко мне. Качает легонько люльку Эша, из которой доносится недовольное хныканье.
− Я здесь, Лина, − появляется в дверях богар.
− Связь. Ты не заглушил. Заглуши обратно, пожалуйста, − всхлипываю.
− Уверена? Тебе не помешает ещё набраться от них сил.
− Мне не нужна их сила. Мне ничего от них не нужно! Только свобода и покой.
Зато им нужны мои дети. Наследники престола. Маленькие принцы Аша-Ирон.
Не отдам, они мои.
− Как скажешь, − хмыкает богар.
И на сознание снова обрушивается звенящая тишина и опустошающее ощущение одиночества.
− Мне же не показалось? Это были они? Ментальные проекции? – требовательно смотрю на высокую фигуру в длинном плаще и в красно-белой маске. Уже даже не вспоминая, что мы не одни и меня слышит Иса.
− Не показалось, − ровным тоном произносит Морад. – Видимо, объединились, чтобы дотянуться до тебя ментально общим усилием.
− Объединились? – недоверчиво качаю головой. – Мне слабо верится. Неужели так сильно хотят наказать предательницу жену?
− Ты многого не знаешь, Лина, − Морад снова идёт к моей кровати. Взмахнув рукой, левитирует кресло от окна, чтобы сесть напротив меня. – Мысль, что они хотят тебя вернуть, не приходит тебе в голову?
− Почему же? – хмыкаю с горечью. – Приходит. Только причины такого желания мне видятся не самые приятные. А перспективы и вовсе пугающие.
− А если я скажу, что они осознали свои ошибки и готовы их исправить?
− Это невозможно, − упрямо качаю головой.
Как они могут всё исправить? Для А-атона и Са-оира я всегда буду бывшей рабыней, той, кем можно играть, как вздумается, кому даже по имени не разрешено к ним обращаться. Пропасть между нами практически не сократилась за всё время нашего брака. Моих чувств не хватило. Они императоры, Повелители Аша-Ирон, а я так, всего лишь их тень, мнение и чувства которой ни для кого не играют роли. Теперь же и вовсе неверная жена, посмевшая сбежать на глазах у всего Совета. Мне не простят такого оскорбления. А я не смогу жить, как прежде.