Синдзи-кун. Тетралогия (СИ)
— Что я хочу сказать. Вы, девочки только не бейте меня сразу и не думайте, что я совсем под влиянием нахожусь. Сейчас. Син? — Майко поворачивается ко мне и хлопает по плечу: — Мне нужно кое-что Акире доказать, ты только не обижайся, ладно? — я едва успеваю кивнуть, как мощный удар вышибает из меня воздух и лечу в сторону, кувыркаясь по дороге.
Я лежу на дорожке, выложенной плоскими камнями. Хорошо, что Майко вышибла меня в сторону выхода из беседки, а то переломали бы здесь все. Не спеша я поднялся, проверяя, не сломала ли она мне чего. Пошел обратно к беседке. Отряхнулся. Сел.
— Спасибо, Син. — кивнула мне Майко, повернулась к Акире: — видишь? Никаких прямых запретов на причинение вреда. Я могу ударить его, значит все не так уж и плохо. Я сохраняю свободу воли, просто … меня тянет к нему в сексуальном смысле и все. А потерпеть немного я всегда могу. Как и все мы. Терпели же до вчерашнего? Вот сколько раз у тебя Акира возникала мысль зажать нашего Сина в уголке и попользоваться? Думаешь я не видела всех этих твоих взглядов и расстегнутых пуговиц? А как ты трусы при нем сняла и на люстру запулила?
— Это как раз и доказывает! — начала было Акира, но Майко подняла руку, останавливая ее.
— Спокойно. Я еще не закончила. Тебя не перебивали, дай и другим сказать. Вот, как раз это доказывает, что ты, я и Читосе вполне можем с этим справится. Потому как — уже справлялись. И ничего — никто крышей не потек, только ты вон, дилдо себе купила.
— Не купила. — проворчала Акира: — было уже. Подарок.
— Ай, неважно. Я же сперва, ночью тоже в панику ударилась, а потом и думаю — а что мешает мне его — того? Прислушалась к себе. Да ничего. Только — неохота. Это же Син, он деликатный иногда что жуть берет. Иногда, хамло хамлом, но в этих вопросах — очень щепетилен. Вот ты скажи, Акира, сколько раз он у тебя вчера спрашивал — точно ли ты хочешь с ним? Раза два так я точно слышала. Да какой парень в этом возрасте так себя вести будет?
— Три. — буркнула Акира: — три раза…
— Ну тем более. И ты серьезно думаешь, что дай ему волю и он насиловать нас будет? Ты на него взгляни, да если сейчас кто из нас к нему с сексом подвалит, придется на коленях уверять, что это от глубины души, а не из-за импринтинга. И то не даст. — Майко сделала передышку и затянулась забытой было в руке сигаретой: — так что я пока проблем не вижу. Со своим либидо справлюсь как-нибудь. А ты … вон, дилдо свое используй. У меня все. — она села.
— Но вдруг это все-таки имеет влияние на волевую сферу? На механизм принятия решений? На критичность и способность познавать мир?! — возопила Акира с места, но Читосе подняла руку.
— Дайте и мне уж высказаться. Что я думаю. А я думаю, что если бы не Син, так многих бы тут не сидело. За этим столом. Почему-то мы все забываем, что эта способность — не наркотик, а панацея. Лекарство, которое излечивает практически все. Сквозь меня лезвие прошло, вот тут. — она потрогала свою грудь, бережным жестом.
— Знаете это неправда, что когда умираешь, то боли не чувствуешь. Или когда … быстро все. Я все-все чувствовала. Как входил этот клинок в меня, как что-то там внутри хрустело и рвалось, а он все двигался и двигался… а когда достиг сердца… мне так больно никогда в жизни не было. А не кричала я от боли, потому что не могла даже чуть-чуть вздохнуть. Хоть капельку. И вот тогда я бы все отдала, чтобы так болеть перестало. Даже не жить. А потом рядом оказался Син и все прошло. Понимаете? — она обвела всех взглядом.
— Не понимаете? Так я прямо скажу. Если бы мне в тот момент сказали, что для того, чтобы выжить, чтобы перестать испытывать эту боль мне придется снова через этот кошмар пройти, с этими потными мужиками, — я бы согласилась. А тут — наш Син. Он уважает нас, заботится, хотя намного младше. Он же вас всех спас. Некоторых — и по нескольку раз. А вы тут — менталист, маг крови, давайте отрежем ему голову. Хорошенькая благодарность, Акира-сан. А еще в университете учились. Напомнить вам, кому принадлежит жизнь спасенного по Конфуцию. Спасителю. И не вам, Акира-сан принимать такие решения. Вот, клянусь, вы бы меня ночью разбудили, я бы вам обеим пинков надавала и спать отправила. Надумали тут себе. Идиотки. Две. — Читосе подняла голову, подумала о чем-то и кивнула.
— А вы не думали, чего это в последнее время у нас все легко так получается? Хиханьки да хаханьки. И с героями мы легко бортами разошлись, только потому, что Син всех там вылечил. Иначе это была бы не дружеская беседа у тебя, Майко, дома, а вендетта, трагедия и никаких переговоров. Так вот. Все у нас легко получается только потому, что Син нас всех лечит. А вы хотели, чтобы такая вот штука и бесплатно? Я за себя скажу — мне и нужды себя сдерживать нету, я девушка в глазах общества испорченная, пусть Син обо мне позаботится. — и она села. Наступила тишина.
— Так. — сказала Акира, разминая себе переносицу: я так полагаю, в Токио ты не поедешь?
Эпилог
Если и есть на этой земле уголок спокойствия и стабильности, то это вот тут. Крайняя парта справа, почему-то не у окна, а вовсе даже у стены. Но сзади, что хорошо. Это позволяет мне делать достаточно умный взгляд, чтобы Сатоми-сенсей не увидела, что конкретный ученик мается дурью, вместо того, чтобы записывать тему урока.
Рассеяно пропуская то, что объясняет Сатоми-сенсей, я рисую на листке бумаги «огурцы», заполняю их словами и черчу ломаные линии, пытаясь как-то понять как я дошел до жизни такой и что дальше делать.
После откровения в онсэне, общим собранием команды было решено — А — Синдзи не убивать, и вообще не трогать, потому как не виноват, пусть гад, и воспользовался. Тут, я так понимаю, возражений не было ни у кого. Бэ — ситуацию принять к сведению и сдерживать «души прекрасные порывы» вплоть до изучения феномена. А то, как говорит Акира — превратимся в овощи еще. Тут, правда, Читосе не согласилась, говорит, а где вы субъектов для испытания найдете? А? Давайте, говорит, Син пока на мне попрактикуется, от меня не убудет, зато поймем, что к чему. Высокое собрание, кстати, большинством голосов эту вот авантюрную практику не одобрило. Четырьмя голосами против одного.
И Цэ — все-таки выразить Синдзи-куну благодарность, а Акире-сан порицание, потому как первый молодец и всех тут вылечил, а вторая панику на пустом месте поднимает. Майко мне шепнула, что у Акиры травма моральная — ее в юности маг менталист использовал, а она и знать не знала, пока того за незаконный оборот не посадили — в тюрьме и выяснилось, что менталист. Долго он там не прожил, понятное дело, но травма у Акиры на всю жизнь теперь. То-то она на менталистов зла.
На сем высокое собрание было закрыто и пьянка продолжилась, но на этот раз уже без былого энтузиазма. В город возвращались немного подавленные и только Майко делала вид что ей все нипочем и похабные анекдоты всю дорогу травила.
Уже дома, лежа в постели и прислушиваясь к мерному дыханию Нанасэ-онээсан, я думал, как мне повезло, что я не полез со своей способностью к ней, а ведь была у меня такая мыслишка, да она уже практически выздоровела, и раскрывать свои способности как-то не хотелось. Думал незаметно ее за руку там подержать, но пока думал, там она уже и сама поправилась. А там закрутилось. Повезло. Или нет — трудно сказать. В моей сегодняшней жизни вообще мало определенности.
Но, вот, что можно сказать с абсолютной степенью достоверности, так это то, что моя попытка прожить в новом мире спокойную и обычную жизнь — провалилась. Не удалась по всем фронтам. И где я лажанул, с какого момента жизнь понеслась кувырком под откос, словно снежный ком? Наверное с самого начала, ведь как именно ты проживаешь жизнь от тебя не зависит. От тебя зависит только твое отношение к этому. Поэтому — раз не удалось прожить спокойно, будем жить так, как получается. И радоваться этому. А что? У меня есть семья, есть друзья, есть Читосе, которая ни смотря ни на что готова быть рядом, есть Майко, которая всегда скажет правду прямо в лицо и за подзатыльником не постоит, но все-таки не раз закрывала меня своим телом. И есть Акира-сан, которая, не смотря на всю свою серьезность и отстраненность — все-таки тоже член команды. Я знаю много людей и люди тоже знают меня — и хохотушка Иное-сан из магазинчика Тамагава, и цветастая девушка Камико, и мои одноклассницы, близняшки Ая и Мико, их повелительница и героиня ночного Сейтеки — Юки-Крио, ассасин братства и президент спортивного клуба Иошико, отшельник Изуми, которого я так и не сподобился научить боксу (он иногда косится, но уважает мое время), Бешеная Черемуха, которая на поверку оказалась очень тихой и неприметной девушкой, капитан Воинов — на удивление здравый мужик по имени Питер, и даже старый крокодил Джиро-сама. Они знают меня, а я знаю их. И это, наверное именно это и называется жизнь — тот след, который ты оставляешь в душе других людей. И тот след, который они оставляют в твоей душе.