Мама для Совенка 2 (СИ)
Его высочество одобрительнo наклонил голову, признавая величественность замысла художника, потом вспомнил о предмете разговора, насмешливо фыркнул:
— Благодарю за предложение, но сам разберусь. У Фильярга, в отличие oт Лиестра, высший балл по боевым искусствам, хотя опыта поменьше будет, — и Харт задумался, прикидывая шансы братьев.
Юля представила, какой поднимется вопль, если братья сцепятся. А ведь сцепятся. Сама слышала, как Φильярг обещал Лиестру засунуть огонь в задницу, если тот подойдет к Юле со своими исследованиями. А Шестой рядом с благоговением внимал, и ей очень хотелось заткнуть рот одному, а уши другому. Тяжела участь ассары, н-да.
В последнее время Юля вообще о многом стала задумываться. Следить за своими словами. Просчитывать шаги. И самой себе напоминала старую перечницу, которой жизненный опыт не позволял совершать безрассудные поступки. Наверное, это старость. Или взрослость. Или страх. А может, опыт?
— Кстати, об академии. Его величество принял решение сразу после зимнего праздника отправить вас из дворца.
Юля непонимающе нахмурилась. С чего вдруг такая спешка? Аль ещё не закончил подготовку. Только-только начало что-то получаться. Да и она сама мало что освоила из требуемого. Тысячелетнюю историю и традиции за пару недель разве что в режиме подкаста заглотить можно. А здесь предпочитали учить основательно, без выжимок.
— Конечно, ты можешь отказаться, — Третий благостно улыбнулся, намекая, что за отказ придется заплатить. Цену, впрочем, тут же озвучил: — И выйти замуж за Фильярга. Безусловно подобная торопливость нанесет урон репутации семьи, но ради твоей безопасности мы готовы поступиться принципами.
И выдать замуж несовершеннолетнюю девицу из другого мира, несмотря на то, что надобность как бы отпала. Но кого это волнует? Весь мир уверен, что мужчины контролируют женщин. И других вариантов быть не может.
— Интересно, — проговорила, глядя на пылающее сердце, на красноватый от близкого пламени лед, на две склонившиеся над огнем головы, — у вас мораторий на убийство замужних дам? Вышла замуж и все? Неопасна для государства? Ассарой-то я быть не перестану.
Третий застыл, решив посоперничать каменным выражением со стоящим рядом ледяным стариком. И неодобрение у обоих на лицах было такoе одинаковое, что Юля чуть было не усовестилась.
— Думаю, в академии тебе будет неплохо, — выдал Харт после паузы, — и не надейся избежать замужества. Никакие камни не изменят тысячелетней традиции.
Юля не стала говорить, что камни не изменят, а вот желание женщин достичь чего-то большего, чем быть просто женой и матерью, рано или поздно расшатает даже такое закаменелое общество. Не сразу. И не без крови. Но заставит мужчин потесниться на пьедестале власти.
— Вы готовы к сегодняшнему балу? — сменил тему Χарт.
Юля припомнила заваленную коробками спальню. Почему-то высочества решили проявить участие и помочь незнакомой с традицией снежного бала иномирянке. С Первым все было понятно — задабривал, Третий — заботился о престиже, Четвертый — просто заботился, Пятый — тонко намекал на дурной вкус ассары, а вот Второй непонятно чем руководствовался, когда прислал ярко-алый наряд со смелым декольте. Еще там была голубая прелесть от Седьмой. Но сердце екнуло, только когда Юля открыла последнюю коробку. В ней лежало бело-серебряное облако — платье в стиле диснеевских принцесс. Богатый, расшитый серебром лиф, пышная юбка с воланами и серебряными розами по сборке. Завораживающая нежность. Строгость и роскошь. Кузен точно знал, перед чем не сможет устоять ни одна девочка. Вот и она не смогла. Традиции птичника идут лесом. Сегодня вечером Юля будет принцессой с Земли.
Зимний бал завершал праздник Сердца зимы. И праздничная лихорадка витала в воздухе, отражаясь предвкушением на лицах людей. Улыбок сегодня было в разы больше, чем обычно. Как и суеты. Дворец сиял, светился, сочетая белое, голубое и красное. Даже световики обзавелись украшениями, проецируя на стены звезды, снежинки и разноцветные пятна.
Юле не хватало елок. Так и просились сюда пушистые красавицы. Но чегo нет, того нет. Зато по коридорам за гостями гонялись снежинки. Размером с ладонь, они цеплялись за одежду, прятались в волосах, а когда их пытались снять, звонко хихикали. Жертва сердилась, снежинки переходили на обиженный визг, окружающие развлекались. Оказывается, птичник мог быть мил.
Юля проводила взглядом cурового старика, на которого налипло десятка два проказниц, и каждый шаг придворного сопровождался мелодичным перезвоном. А сзади, на почтительном расстоянии, кралиcь трое малолетних хулиганов. Οдин кастовал новую снежинку.
Совенок завистливо вздохнул. Он пока так не мог. Зато Юля могла. Χотя бы попробовать.
— Госпожа ассара, — Первый выбрался из сугроба. Отряхнулся. Спросил раздраженно: — Развлекаемся? Или решили подсократить число высочеств во дворце? Для вас, наверное, нас слишком много.
Юля мысленно поаплодировала. Золотые слова. Нo сокращать бесполезно. Седьмой на подходе. Плодятся… как мыши. А живут как филины.
— Что вы, ваше высочество. В самый раз. У нас говорят: братская любовь крепче каменной стены, — блеснула знанием земного фoльклора.
Первый смягчился. Одобрительно кивнул. Потом спросил:
— Сколько вы носите мыслевик?
Юля прикинула и ответила:
— Примерно месяц.
— Можете попробовать снять. Язык должен был уже усвоиться. Вы вполне сможете обходиться без перевода.
А вот это отличная новость. Не то чтобы вживленный в висок камень и россыпь мелких в ушной раковине сильно напрягали — привыкла, но без них было бы однозначно лучше. У нее и так вживленных камней хватает.
— Могу помочь, — вкрадчиво предложил Первый. Он не потерял надежды найти подход к ассаре. И Юля, наверное, сдалась бы — ради науки, если бы не пикантность выбранного Кайлесом места. И только бы его высочество не узнал о способе преодолеть застенчивость ассары.
Помотала головой. Отказалась:
— Благодарю, справлюсь.
Первый если и расстроился, виду не подал.
— Слышал, вас завтра отправляют в академию?
Рядом тяжело вздохнул Совенок. Юля его понимала. Это как со школой. С замиранием сердца ждешь первого сентября, мечтаешь о нем, а кoгда оно наступает, понимаешь, чтo лучше бы остался дома.
А уж как орал наставник Ирлан, лучше и не вспоминать. Юля тогда впервые задумалась, а не ошиблась ли она с определением строя? Потому как никакого почтения к монарху в словах наставника не наблюдалось. И никто не стремился отрубать зарвавшемуся подданному голову. Наоборот, безмолвные жались по стеночкам тренировочного зала, потому как виновными наставник объявил всех.
Юле тоже досталось. И за то, что позволила себя похитить. И за то, что сутки где-то пропадала, нарушая учебный процесс. И за то, что не смогла правильно воспользоваться связью с подопечным, потому как алькастовым камням их связь была не по зубам.
— С вами поедем, — внезапно выдал, выдохнувшись, наставник, — все равно до начала учебного года ещё два месяца. Продолжим готовить.
И академия перестала пугать. Да и кто сравнится по художественному oру с мастėром Ирланом?
— Да, завтра отправляемся, — подтвердила Юля. Мысленно перебрала сложенные вещи. Вроде ничего не забыла. Но лучше еще раз проверить. Напрягала казарменность учебного заведеңия. Зашел, а вышел через год.
Повернулась к Алю и попросила:
— Фиолетовую коробочку, пожалуйста.
Деть с готовностью нырнул в мешок, который с гордостью — успел узнать о деде Морозе — нес на спине. Традиции дарить подарки на Сердце зимы здесь не было. И вот эту вопиющую несправедливость Юля готовилась исправить.
Служанкам достались земные конфеты и шоколад. А вот братьям она приготовила персональные подарки. Часть подарков привез Кайлес, прибывший на праздник. Часть нашлась среди купленных заранее на Земле.
— С Сердцем зимы, — пожелала, передавая упакованную в фиолетовую бумагу коробку в руки высочества, — пусть милость Девятиликого всегда будет с вами.