Божественные истории (ЛП)

Я тоже сидел на ветке, только намного ниже, и выжидал. Всей процессии пришлось немного перестроиться на узком участке дороги: лошади сталкивались друг с другом и пугались, но иного пути не было. Они попали в ловушку. Я задержал дыхание и медленно начал отсчёт: три, два, один…
Спрыгнув с дерева, я приземлился прямо на спину коня графа и прижал острый камень к шее старика. Другие всадники закричали, их лошади задёргались. Но несмотря на топот копыт и скрежет металла, когда они обнажили мечи, я держал камень крепко. Это самая простая часть плана.
— Вы не сможете меня убить, не задев своего господина, — выкрикнул я, сдёргивая цепочку с шеи графа. Не знаю, что это за медальон, но для Так он куда ценнее моей жизни. Многое, конечно, для неё ценнее моей жизни, но всё же.
— Отпусти меня, — прохрипел граф. — Забирай что хочешь.
— Уже забрал, — я кивнул на других всадников. — Выгрузите содержимое сумок на обочину. И не вздумайте ничего прятать.
Граф махнул дрожащей рукой, и один за другим всадники опустошили свои сумки. Несмотря на то, что некоторые из них были намного крупнее меня и лучше вооружены, они почувствовали то, что не ощущала Так, — мою божественную сущность. Моё бессмертие. Тот естественный факт, что я нечто большее, чем все они вместе взятые.
Возможно, Так тоже это осознавала. Возможно, она так защищала свою позицию, потому что инстинктивно чувствовала угрозу. Вот только это не имеет значения. Мне не нужна её шайка. Мне нужны ответы, которые есть только у неё, хотя она сама об этом не знает.
— Отлично, — произнёс я, когда они закончили. — Теперь вы все отправляйтесь дальше. Как только скроетесь из виду, я отпущу вашего господина.
Стражники сделали так, как я сказал, и ускакали сразу же, как только справились с испуганными лошадьми. Я держал камень у горла графа, пока они не исчезли из поля зрения, и, выждав ещё полминуты, ослабил хватку.
— Уходи. И если до меня дойдут слухи о готовящейся мести, ты пожалеешь, что я просто не перерезал тебе горло.
Как только я спрыгиваю с его коня, он тут уезжает, вцепившись в шею скакуна. Я бы пожалел его — и часть меня немного сочувствовала ему, потому что это нельзя было назвать честной схваткой, — но очевидно, ему жилось намного лучше, чем Так и её ребятам. И я не жалею, что помог им.
— Это было круто! — выкрикнул сверху Перри, скользнул вниз по дереву и бросился ко мне. — Как ты это сделал?
— Всем интересно, — добавила Так, спрыгнув с нижней ветки и приземлившись на ноги. — Как тебе удалось вынудить самого устрашающего человека в этих местах отдать самое дорогое, что у него есть?
— Ты про это? — я поднял медальон. Она попыталась схватить его, но я отвёл руку.
— Отдай! — рявкнула она. Я ухмыльнулся.
— Ты сказала, что я должен его украсть. Ты не говорила, что надо отдать его тебе.
— Мак!
Мак, который был занят тем, что рылся в вещах, оставленных стражниками, поднял голову и моргнул. И не сказав ни слова, вернулся к своему занятию. Моя ухмылка стала шире.
— Скажи мне, зачем он тебе, и я отдам, — предложил я.
— Он стоит столько же, сколько твой вес в золоте, вот почему.
Но её слова не вязались с тем, как её взгляд следил на медальоном. В нём не было жадности, скорее отчаяние. Словно этот медальон для неё важнее воздуха.
— Я тебе не верю. Тут другая причина.
— Мне плевать, — выпалила она. — Отдай его мне, или я откажусь принимать тебя к нам.
Пусть думает, что хочет, ей всё равно не удастся меня прогнать, но мне важно выстроить взаимодействие. А она взрывается от малейшего поддразнивания. Опасное сочетание.
— Ладно, ты победила, — я протянул ей медальон. Она выхватила его и прижала к сердцу. Что такого важно может быть в подвеске? — А теперь я могу попросить об ответной услуге?
— Что? — пробормотала она, крутя медальон в своих ладонях. Она не восхищалась его красотой, не прикидывала мысленно стоимость, нет, скорее она осматривала его на предмет повреждений.
— Доверься мне. Или хотя бы попытайся. Я на вашей стороне.
— На нашей стороне только мы, — отрезала она и подняла на меня взгляд, крепко сжимая медальон в руке. — И никто больше.
 
— Тогда позволь мне стать одним из вас. Я могу охотиться, могу собирать съедобные растения, могу делать всё, что скажете. Буду подчиняться тебе, а не наоборот. Обещаю.
— Вот как? И в чём же твоя выгода? — спросила Так. Теперь, когда мальчишки закончили собирать награбленное, Мак подошёл ближе к нам, прихватив две трети добычи. — Ты можешь спокойно прожить в лесу хоть всю жизнь без нашей помощи. Зачем тебе делиться?
Я помедлил. Не потому что не мог придумать ответ, но потому, что ответ слишком близок к правде, а признать её непросто. Но либо я скажу правду, либо потеряю всё.
— Я слишком давно один, и это уже стало невыносимо. Я обещаю не обманывать ваше доверие, не грабить вас и не бросать. Я буду вам помогать, а вы в ответ не будете сваливать на меня все шишки, если я сделаю что-то не так. Но я буду стараться не давать вам повода, — добавил я. — Это всё, чего я хочу. Друзей. Семью. Дом, пускай даже без крыши и стен.
Лицо Так смягчилась, она чуть разжала кулак с медальоном. Повисла тишина, но пока она не затянулась, Перри приблизился ко мне и взял за руку.
— Мы здесь одна семья, — застенчиво произнёс он. — Ты можешь стать её частью, если не будешь слишком много есть.
Я хмыкнул.
— Я постараюсь приносить столько еды, чтобы никто из вас даже не задумывался о том, что кому-то может не хватить.
Мальчик просиял, и мы все вчетвером уставились на Так. После продолжительной паузы, когда никто ничего не говорил, она устало вздохнула.
— Ох, ладно. Пока держишь свои обещания, можешь оставаться.
Мальчишки громко обрадовались. Я хлопнул Так по плечу.
— Ты не пожалеешь.
— Надеюсь.
Она развернулась и пошла в лес. Нам оставалось только последовать за ней. Я ухмыльнулся. Она могла строить из себя кого угодно, но я знал правду: одна совсем не такая плохая, какой хочет казаться.
* * *
Мы провели остаток дня в лагере. Я показал Маку, как правильно готовить крольчатину, чтобы не пересушить мясо. Перри и Спраут наводили порядок, время от времени устраивая мальчишеские драки. А Так осматривала награбленное, но всё время держала медальон при себе.
Это было даже мило — почти по-домашнему уютно, как никогда не было на Олимпе. Совет всегда делился на группы из двух-трёх богов и собирался вместе только на заседаниях, чтобы решать серьёзные вопросы. А мальчишки смеялись и играли, и это создавало впечатление настоящей семьи. Так была для них скорее старшей сестрой, чем мамочкой, но они всё равно её слушались. Перри иногда предлагал ей поиграть вместе с ними, но она упрямо отказывалась.
Она как-то по особому держалась. На её губах играла таинственная улыбка, а поведение стало более расслабленным, уверенным, не такой нервным, как раньше. Словно ей удалось совершить невозможное. Я скользнул к ней.
— Выглядишь счастливой, — сказал я, и её улыбка тут же пропала. — Откуда ты знала про графа?
— А тебе-то что?
Я пожал плечами.
— Просто любопытно. Мне показалось, ты его недолюбливаешь.
— Как и многие.
— За что его не любишь именно ты?
Она вздохнула.
— Ты невыносим, ты в курсе?
— Мне уже говорили. Но ты не ответила на мой вопрос.
Она крутила в пальцах кончик своей косы, глядя в огонь. Уже смеркалось, и если бы я захотел, то мог бы вернуться на Олимп. Но пока что в ближайшем будущем я планирую оставаться с ними.
— Он убил мою мать, — произнесла она после долгого молчания. — Из-за него погибли их отцы, — она кивнула на мальчишек, которые либо старались не обращать на нас внимания, либо не слышали её тихого голоса. — Вот почему мы объединились.
— Как он это сделал? — спросил я. Она странно на меня посмотрела.
— Война? — произнесла она как нечто очевидное. — Разве из твоей деревни никого не забрали? Где был ты?