Любить королеву. Случай из адвокатской практики (СИ)
* * *
Верхний уровень.
Двери бесшумно открылись, впуская их в холл. Лена шагнула наружу ни жива, ни мертва, будто птица, загипнотизированная змеей. Именно так она все это время, пока молча стояли рядом в лифте, себя и чувствовала.
Мережков молча посторонился, давая ей пройти, незаметным, текучим жестом, снял с ее плеч манто, отбросил куда-то в сторону. Лена не заметила, куда. Вздрогнула, он замер на мгновение, но вида не показал, словно не заметил. Пошла в сторону кухни, он следом.
Первая вошла в кухню, миновав перетекавшие друг в друга открытые пространства. Пугавший и одновременно парализовавший ее волю мужчина шел сзади. Иногда казалось, пусть бы уже набросился и сделал свое дело, нет ничего страшнее отсроченного наказания. Еще хуже, что у нее уже не было четкого понятия, наказание ли это.
Увидев сервированный на столе ужин и повара, стоявшего рядом, на мгновение вздохнула чуточку свободнее. До тех пор, пока не услышала резковатое:
— Свободен.
Повар поклонился и ушел. Вот теперь она и впрямь осталась наедине со зверем в его логове. Поднялся к горлу страх.
Но зверь не спешил нападать.
И она решила отвлечь его.
* * *
Сейчас он ощущал себя тигром в засаде, а женщина, стоявшая у стола, его добыча. Кровь толчками неслась по венам, а все чувства обострены до предела и нацелены на нее. Ловить, отслеживать малейший вздох. К чему спешить, ей не уйти.
Но пусть отдастся сама, по доброй воле. Этого хотел зверь.
И вдруг женщина заговорила:
— Простите, я забыла вернуть это… — и начала снимать серьги.
Что? Нет, эти блестящие штучки, что так шли ей, для нее. Их больше никто кроме нее не наденет, потому что он так хочет.
— Нет.
Женщина замерла, хриплый голос прозвучал резко.
Она стояла вполоборота. Пара шагов, и он оказался за ее спиной. Совсем рядом.
— Нет, — повторил уже мягче, ощущая ее трепет и смятение. — Оставь себе.
— Но я… — шевельнулась, пытаясь отодвинуться, чуть изогнулась назад стройная шея.
— Оставь. Это для тебя.
Невесомо коснулся ладонями плеч. Только коснулся, только для того, чтобы не дать ей сейчас удрать. Нельзя дать ей сейчас удрать, но и силой не мог. Касался так, словно просил. Не отталкивай, прими, останься.
Прими.
Дурацкое состояние, будто сейчас задохнется, оттого глотки воздуха большие, тяжелые, но проходят с трудом, застревая в груди. И каждый вдох разносит по крови яд. Растравляющий душу, дурманящий яд желания. Состояние, когда перестает существовать все вокруг, кроме одного — предмета твоей страсти. И уже ничего не важно.
Единственная цель. Отказаться смерти подобно.
Медленно, медленно, едва касаясь, развернул женщину лицом к себе. Хмурился, давил волей, вглядываясь в ее глаза, полные последних остатков сопротивления, гаснущего под его прожигающим взглядом. Просил принять его, отдаться. Ловил в них малейшее движение души, пока увидел, то, что так жадно искал — память, как оно было однажды.
И только после этого шевельнулись его руки, сжимая драгоценную добычу в объятиях, а с губ сорвалось жаркое, еле слышное:
— Будь со мной.
Будь со мной, урчал внутри хищник, звал, завлекал самку, обещая немыслимое наслаждение. А когда понял, что все, заманил! Потерялся в ощущениях, задыхаясь от глупого, грешного человечьего счастья.
Где заканчивается эта неуловимая грань, за которой заканчивается игра и начинается великая правда? Великая, вечная. Не дешевая, продажная за деньги, за власть, или просто от скуки.
Настоящая. Та, что стоит жизни.
Готов ли ли он был к ней?
Теперь — готов. Мужчине казалось, что он все время шел к этому. Победил, смог вырвать у судьбы свой приз. И теперь этот приз поднимет его над реальностью. Придаст всему, что он имеет, новое значение. Сделает его жизнь богаче, ярче в разы.
Знал ли он, что это перевернет всю его жизнь?
Не о том думают в такой момент. И Василий не думал.
Он просто был, просто утонул в этом с головой.
* * *
Секретарю даже не пришлось ничего озвучивать. Все и без того поняли, что пора объявлять перерыв. В зале суда не никого осталось. И никто не вернется, пока в памяти двоих будет гореть тот священный для них огонь.
Просто… детально отслеживать можно прелюбодеяние или преступление на сексуальной почве.
Но чужое счастье неприкасаемо, неподсудно и неприкосновенно. А потому, никто из судейских не стал проникаться тем, насколько подходит цвет кружевного белья женщины к оттенку галстука мужчины, и с каким едва слышным шорохом снимаются тончайшие кружевные чулки. Или как сбивается дыхание от прикосновений, и со стоном закрываются глаза…
Судейские тоже люди, и у них есть свои принципы.
Оттого теперь обе коллегии полным составом хмуро пили чай и кофе в столовой Лидии Петровны и воздерживались от каких либо комментариев. И только косились в сторону дознавателя, сидевшего за одним столиком с адвокатом Климовой и ее оппонентом Джейми, прокурором по этому делу.
Переполненная эмоциями после пережитого фрагмента реконструкции, Мариша была немного подавлена, а Джейми ушел в себя. Вопрос Александра прозвучал немного неожиданно и относился к обоим:
— Какие вы заметили закономерности?
— Э… вы сейчас о чем, — спросил Джейми вынырнув из своих мыслей.
— Я о закономерностях в судьбе.
— То, чего боишься больше всего, всегда случается?
— Верно, но я в данном случае спрашивал о судьбе Мережкова.
Мариша, до сих пор молчавшая, вдруг произнесла, глядя в одну точку:
— Кристина.
Дознаватель Александр Берхорд окинул ее быстрым взглядом и кивнул:
— Продолжай, Климова. Что ты поняла?
— Ну, — она поморщилась, сложно высказывать интуитивные догадки. — Его судьба, во всяком случае, на рассматриваемом этапе, состоит из витков, и каждый из них запускает Кристина. Как катализатор.
Он откинулся на стуле, удовлетворенно хмыкнув.
— Хорошо, а выводы?
Джейми молчал, вглядываясь в обоих. Девушка задумалась, потом выдала:
— Честно говоря, не знаю.
— Ладно, — сказал дознаватель. — Допивайте свой чай и доедайте бутерброды. Через минуту слушания продолжатся. Вернемся к этому вопросу позже.
Через минуту действительно прозвучал первый звонок.
* * *
Странное ощущение было у всех. Будто смотрели фильм, или читали любовный роман. Но любовные романы обычно заканчиваются на том самом месте, где остановились слушания, а после этого следует «долго и счастливо».
Счастливо…
Какое у миллиардера счастье?
ГЛАВА 18
После первого глотка блаженства, сравнимого разве что с выигрышем в дикой гонке, где у тебя лучший в мире автомобиль, мужчине казалось, что счастье — это простое повторение настоящего. Первобытная радость обладания затмевала все остальные чувства, кроме той же самой первобытной заботы.
Заботы, чтобы самке было хорошо. Этого отчаянно хотел зверь, это было для него критерием собственной значимости, состоятельности и самодостаточности. И потому мужчина нежил и баюкал в объятиях сладкое гибкое тело, в котором теперь заключался его персональный рай.
Все так просто. Просто не выпускать из объятий, дарить наслаждение, тонуть в нем самому. Рождаться и умирать. И снова рождаться.
И ничего не надо менять, заморачиваться, искать смысл. Вот оно все.
Утомленная ласками Лена заснула под утро, а он все не мог угомониться, не выпускал ее из рук, любовался. Невесомо касался аккуратных грудей с нежными розовыми вершинками, целовал тонкие, но такие сильные изящные кисти, скользил, едва дотрагиваясь ладонями гладких стройных ног. Пил губами дыхание…